Книга Мираж черной пустыни - Барбара Вуд

Вдруг ей пришла в голову мысль, что на ее народ обрушилось таху — напасть или грех. Это проклятие оскверняло землю и воздух, могло наслать на человека болезнь и смерть, уничтожить урожай, сделать овец и коров бесплодными, наслать на женщин дурные сны.

Лес был населен духами и призраками: Дети Мамби знали, что они должны ступать по лесу осторожно, иначе могут обидеть древесного человечка или духа реки. Они ведали, что демоны цепляются за черный плащ ночи, а добрые проявления Нгая летают на крыльях утра. Магия была повсюду: в каждом листочке и веточке, крике птицы, тумане, что скрывал от взора людского Бога Посвящения. И поскольку существовал этот второй невидимый мир, с его законами и наказаниями, Дети Мамби незыблемо чтили его. Убирая урожай, они никогда не вынимали из земли последний клубень, не осушали колодец до конца, не ломали без нужды ветки деревьев и не переворачивали камни. Если же кто-нибудь нарушал спокойствие царства духов, он приносил извинения или искупал свою вину дарами. Однако если кто-нибудь по неосторожности наносил обиду и не просил за это прощения, на него и всех Детей Мамби насылалось таху.

Но что же навлекло на них эту «напасть»?

Таху было самой могущественной силой на земле, кикую знали это. Наслать на члена племени проклятие было наихудшим злодеянием, более чудовищным, чем даже убийство. Человека, наславшего таху, живьем сжигали на костре, а жертву этого проклятия ничто уже не могло спасти от неминуемой гибели. Старшая Вачера была свидетельницей того, как сошел с ума член ее собственной семьи, после того как какой-то человек, позавидовав большому стаду овец ее дяди, наслал на него таху. Вачера была тогда маленькой девочкой; она видела весь тот сложный ритуал, с помощью которого колдунья-знахарка пыталась снять проклятие. Но все оказалось тщетным. Таху было сильнее, чем снадобья и заклинания человека; насланное проклятие снять было практически невозможно, поэтому Дети Мамби относились к таху с серьезностью и осмотрительностью.

Собрав лекарственные травы, женщины начали искать хворост. Они связали сухие ветки в огромные вязанки, взвалили их себе на спины и прикрепили завязками к головам. Ноши были настолько тяжелыми, что бабушка и внучка шли, согнувшись до самой земли, глядя себе под ноги. Бабушка, имея за плечами семидесятилетний опыт ношения тяжелых грузов, шла впереди. Обе женщины медленно брели по пыльной тропинке обратно в деревню, которая находилась на расстоянии полета множества стрел, — такой путь белый человек называл пятью милями.

Пока они шли, молодая Вачера думала о своем муже. Придет ли Матенге сегодня в деревню? В последний раз она видела его после родов его третьей жены. По законам кикую, муж мог увидеть ребенка только после того, как приносил его матери козу. И Матенге пришел, высокий и стройный, одетый лишь в красную накидку, завязанную на одном плече.

Он больше не носил копья, потому что закон белого человека запрещал это делать; вместо него у него была трость для ходьбы, которая придавала ему важный вид.

Занимаясь домашними делами — запасая воду из отдаленных закутков высохшей реки, собирая чахлые луковиц и ссохшиеся початков кукурузы, доя коз, сшивая шкуры, убирая хижину и чиня крышу, — Вачера наблюдала за мужем. Он часто сидел под тенью дерева и разговаривал с другими мужчинами племени кикую; иногда она слышала, как он смеется, беседуя с белым человеком. А когда он приходил домой, то отдыхал в своей холостяцкой хижине, куда женщинам вход был запрещен, и развлекал своих братьев и кузенов рассказами о новой шамбе мцунгу.

Чужеземцы все больше интересовали Вачеру. Иногда она прерывала свою работу и наблюдала за странной мцунгу, возводившей у реки какое-то непонятное сооружение из четырех столбов и соломенной крыши. Одета белая женщина тоже была крайне забавно. Ни кусочка ее кожи не опаляли лучи солнца, не обдувал ветер. Она была с головы до ног укутана в ткань; только ее черная юбка развевалась на ветру и волочилась по грязи. Очень непрактичная одежда для такой погоды.

Мцунгу отдавала приказы работавшим на нее мужчинам, членам клана Вачеры, которые когда-то были воинами, а сейчас строили для белой женщины хижину и называли ее мемсааб дактари — госпожа доктор.

Вачера пыталась угадать, к какой возрастной группе принадлежала эта дактари. Ее собственная возрастная группа называлась китингитиа, так как она прошла обряд посвящения в год Пухнущей Болезни, которую белые люди называли инфлюэнцей 1910 года. Атак как они были примерно одного возраста, рассуждала Вачера, дактари могла пройти обряд посвящения в тот же год, что и она. Если так, то не делало ли это их кровными сестрами?

Но не только этим мемсааб дактари удивляла Вачеру: судя по всему, она была одной из жен белого мужчины, но при этом у нее не было детей. Вся деревня судачила о том, каким богатым человеком был Бвана Лорди, учитывая размер его шамбы и количество жен, которых было, по их подсчетам, не менее восьми. Кикую не знали, что они зачислили в жены лорду Тривертону его сестру, личную служанку его жены, няню Моны, двух горничных, швею и повариху — иными словами, всех привезенных из Англии женщин. Так много жен, недоумевали африканцы, и только один тото, один ребенок. И ни одной женщины с животом! Неужели все его жены были бесплодными? Если да, то почему он не вернет их обратно отцам?

Какие бесполезные создания! Несомненно, в этом были повинны злые духи. Бвана Лорди нужно поискать другую знахарку-колдунью.

Была еще одна вещь, которая озадачивала молодую Вачеру больше всего. Она знала, что между двумя племенами вацунгу была жестокая война, которая длилась восемь урожаев.

Бвана Лорди вернулся с войны, возвел свою тряпичную хижину и срубил железными монстрами лес. Теперь вот приехали его жены; наверняка некоторых из них он забрал в качестве добычи у своего врага. Но… где же скот? Кто же из воинов возвращался с войны без вражеского скота?

Вачера вновь подумала о своем муже.

Как ей вернуть его? Несмотря на скудный урожай и худосочных коз, она приготовит для него настоящее пиршество. Она отдаст ему последние запасы своего самого хорошего пива, будет вести себя кротко и покладисто. Только бы он пришел! Она хотела попросить бабушку дать ей какого-нибудь любовного зелья, чтобы тайно подмешать его Матенге, но решила, что у той сейчас есть дела поважнее.

Возле священного фигового дерева предстояло провести церемонию вызова дождя.

Вачера помнила последнюю такую церемонию, так как сама участвовала в ней. Только чистые и невинные члены клана могли принимать участие в этой церемонии: старики, пережившие все земные желания и думавшие уже только о духовном; женщины, уже вышедшие из «романического» возраста и поэтому не являвшиеся провокаторшами похотливых мыслей; дети до восьми лет, чистые душой и незапятнанные грехом.

Церемония проходила у подножия того самого фигового дерева, которое росло в самом центре деревеньки Вачеры. Это было очень древнее дерево, доказавшее свою священность, спасшее ее семью от болезни и голода в год, когда «леди Вачера переселилась за реку». Молодая Вачера не сомневалась, что после проведения этой церемонии предки, живущие в этом почитаемом фиговом дереве, пошлют им дождь.