Книга Зов ночи - Ярослава Лазарева

— Что ты имеешь в виду? — испугалась я.

— Помнишь мою соседку Маришку? спросил Грег.

— Еще бы! — разозлилась я. — Она так нахально к тебе приставала!

В одном из трансов я самолично наблюдала, как к Грегу заявилась хорошенькая юная брюнетка и довольно навязчиво начала приглашать

       его в  кино. Помню, что тогда Грег в раздражении  проговорился, что не хочет смотреть фильм про  какого-то там попа, а лучше бы сходил на «Носферату». Маришка сильно удивилась, услышав это название, а Грег моментально прикусил язык. Он говорил о фильме «Носферату. Симфония ужаса». Но в 1923 году этот фильм  еще не появился и Грег по определению не мог ничего о нем знать.

— Она не дает мне проходу — мрачно продолжил он. — Я уже не раз ей объяснял, что  люблю другую. Но она в курсе, как и все на заводе, что моя так называемая любовь Зиночка вышла замуж. И все решили, что я свободен.

К тому же, Лада, ты не представляешь, насколько поэты сейчас в фаворе! Барышни на нас буквально вешаются. А все Игорь Северянин'! Он ввел в моду эпатаж и эстрадное ис-полнение стихотворений. Так называемые поэзовечера. И по сей день они пользуются популярностью, хотя сам Северянин уехал в Эстонию и в Москве не бывает. Но видела бы ты, как стараются наши доморощенные поэты с завода! В клубе проводят поэзовечера и даже «турниры рифм», одеваются соответственно, волосы отращивают и напомаживают, выходят на сцену с горящим взором и вдохновенным лицом. Театр, одним словом! Меня от всего этого тошнит!

— A Есенина видел? — решила я сместить акцент в разговоре, так как Грег становился все мрачнее— Он сейчас с Айседорой  в Америке, — тихо ответил Грег. — Но лучше мне обо всем этом не знать. Меньше знаешь — крепче спишь!— удрученно добавил он.

Его голова поникла, длинные волосы закрыли лицо. Я видела, что мой любимый по-прежнему находится в глубочайшей депрессии. Видимо, он никак не мог приспособиться к существующей реальности. Но это было понятно. Ужасающая нищета, в которой он оказался, работа на станке на заводе, которую он не любил, наша разлука и неопределенность в будущем было от чего впасть в уныние. Но он пишет стихи, и это как-то меня утешало. Творчество всегда помогает в подобных ситуациях. По крайней мере, Грег мог уйти в свой мир грез.

«И тут еще появление Атанаса! — подумала я. — Видимо, это было последней каплей! Но как он вообще здесь оказался?»

— Как здесь оказался Атанас? — повторила я свои мысли вслух. — Ты его видел реальным?

— Вполне, — ответил Грег и поднял голову.

Его голубые глаза заполняли слезы. Я бросилась к нему, желая обнять. Но пролетела до стены. Грег прошел сквозь меня, даже не шелохнулся.

— Не делай таких резких движений, — попросил он. — Мне нехорошо от всего этого! Ты сейчас более реальна, чем в прошлые разы, и совсем не похожа на призрак. И когда твое милое лицо пролетает так близко, мне делается дурно. Реальность кажется безумной, а я в ней — сумасшедшим.

.— Прости! — мягко ответила я и уселась напротив него. — Так хотелось обнять тебя, -поцеловать!

Грег пристально вгляделся в мое лицо. Я замерла, не сводя с него глаз. Он был прекрасен, несмотря на то, что начал утрачивать загадочную прелесть вампира. Я видела обычного парня, со свежей кожей, нежным румянцем, блестящими волнистыми волосами, ясными голубыми глазами и розовыми губами. Ничего мистического, холодного, жестокого и таинственного в его облике уже не было. Но для меня это не умаляло его красоты. Наоборот, Грег казался ближе, чем когда-либо. И я любила его.

Как же сильно я любила! Дыхание перехватывало и мысли начинали путаться в его присутствии.

— Я люблю тебя, — прошептал он. Меня мучает, что я не могу тебя коснуться, ощутить вкус твоих губ, погладить твои мягкие волосы.

Как же я истосковался, Ладушка! По правде говоря, я тут окончательно пал духом. А когда появился Атанас и начал говорить, что все кончено, что ты сейчас вампир и для меня нет других вариантов, только снова пройти превращение, я чуть с ума не сошел. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как я страдаю. Как же он жесток!— Он вампир, — ответила я, — бездушное существо. И кому, как не тебе, знать об этом!

— Я смотрел на его мертвенно-бледное лицо, — тихо произнес Грег, — на эти стальные холодные глаза, на кривящиеся в презрительной гримасе тонкие красные губы и думал, что никогда, никогда не вернусь в это жуткое состояние. Даже ради тебя, ради нашей любви. Прости, Лада, возможно, ты сочтешь это предательством, но я думал именно так. Это выше моих сил! Я сейчас с тобой полностью откровенен. Да, мне тяжело в этом времени и в этом окружении, но лучше я проживу отпущенный мне отрезок времени в нормальном человеческом обличии, наделенный душой и поэтическим даром, чем снова вернусь в роскошную, вечную, но, по сути, пустую жизнь вампира. Я знаю, что уже никогда и никого не полюблю,

потому что ты для меня все на свете и других девушек просто не существует, но даже это не заставит меня пройти обратный путь.

Я видела, как он измучен. Грег говорил нервно, без конца сжимал руки, его глаза снова увлажнились. Видимо, он постоянно думал об этом, а появление Атанаса лишь усугубило подавленное состояние.

— Любимый, — ласково произнесла я, когда он замолчал, — я понимаю тебя! Да я сама никогда не простила бы себе, если бы, пусть и ради нашей любви, ты вернулся в прежнее состояние. Я полюбила тебя загадочным вампиром, но  продолжаю любить и в облике обычного парня.Мое чувство не изменилось и даже усилилось. Не сомневайся во мне никогда!

Грег выпрямился. Я видела, что мои слова произвели на него сильное впечатление.

— Мне кажется, я сейчас так жалок, — тихо проговорил он. — Кто я? Бедный заводской рабочий! Да, я пишу стихи, но меня не издают. Иногда выступаю в клубе, мои стихи нравятся местным барышням, но ребята их не одобряют, считают, что я слишком ударился во всякие мещанские переживания и никому не нужные философские рассуждения. Ты даже не представляешь, Лада, насколько политизировано сейчас общество. Ребята с завода совсем неплохие и неглупые, но мозги у всех промыты основательно. И поэтому бдительность на первом месте, во всех они подозревают шпионов и вредителей. Слово лишнее боишься сказать. Меня выручает лишь то, что к поэтам относятся снисходительно. считают нас чудиками, поэтому мне многое сходит с рук.

— Потерпи еще немного! — сказала я, с трудом сдерживая подступившие слезы.

Сердце разрывалось от жалости. Уныние Грега начало передаваться и мне. Сил не было смотреть на его поникший вид, печальные глаза.

— Атанас появился ночью, — после паузы еле слышно произнес он. — Я спал. Он коснулся моего плеча. Помню, как я испугался, увидев его склоненное ко мне злое лицо. — Коснулся? — удивилась я. — Да, он был вполне реальным, — кивнул Грег. — Единственное, мне показалось, что он не в себе.

— Плотно подсел на радужную кровь, — сообщила я. — Если бы к вампирам были применимы обычные определения, то можно было бы сказать, что Атанас — наркоман с длительным стажем и «соскочить» ему довольно проблематично. Но как он явился в прошлое во плоти?