Книга Первая жена - Франсуаза Шандернагор

«Господин и госпожа Франси Келли имеют честь…» Нет! До такого насилия, конечно, не дойдет! Даже при разводе должны «соблюдаться какие-то приличия»! К несчастью, мне эти «приличия» неведомы, наш развод — «первый» в моей семье, даже в наших двух семьях! Я каждый день хочу очнуться от этого кошмара, в котором меня подвергают беспринципному и беспрецедентному расчленению, — так возвращаешься к действительности, когда до тебя ласково дотрагивается дружеская рука…

Но нынче никто меня не будит, никто не спасает от кошмаров. Этой ночью мне снится «кошмар со свекровью» (тип возвращающихся кошмаров): мать моего будущего бывшего мужа (ведь такова должна бьггь формулировка?) стоит на пороге своего провансальского дома и сообщает, что «они», «ее дети, Лор и Франси», уточняет она, будут сочетаться браком весной: «Франси Келли и Лор Казаль счастливы сообщить…» Теперь, из-за «молодоженов», уточняет старая грымза, бассейном я пользоваться не смогу. Абсурдность этого запрета я понимаю даже во сне, но боль от него вполне реальная и острая: за столь короткий срок я лишилась стольких вещей… значит, и бассейном я больше не смогу пользоваться? Ну что ж, тем хуже: я брошусь с башен их провансальской крепости не в бассейн, а на мощеный двор, на брусчатку! Хорошенькая будет картинка! Сказано — сделано: я лечу в пустоту и начинаю падать, я падаю, падаю, сейчас я разобьюсь, но именно в этот момент я начинаю кричать: умирать я не хочу!

В панике нащупываю выключатель. Шарю слева, справа — вот он… И когда в конце концов, перевернув графин с водой, лампу, книги, мне удается найти этот выключатель и зажечь свет, оказывается, что я нахожусь в собственной комнате, но ничего не изменилось, кошмар продолжается. Они действительно собираются пожениться! Не этой весной, но — какая разница! Они поженятся. И это отменит мое прошлое, сократит будущее. Это заставит меня довольствоваться настоящим, сократит желания — но все, что не вечно, не существует для меня. И он это знает, знает…

Я жаждала любви, которая будет длиннее наших жизней. Такой любви, которую бы мои дети, книги, чужая память продлили бы в бесконечности. Но он перестал меня любить, и я стала смертна… Единственный выход — сохранить собственную жизнь, не умереть, несмотря ни на что, сохранить верность тому, кто тебя предал. Так Пенелопа хранила верность своему неверному Улиссу, которому иначе было бы не найти дороги и не вернуться на Итаку; хранила верность месту в своей постели, в которой не было его. Она была верна другому Улиссу, Улиссу былых времен…

Но другого Франси нет. Отправленная в ссылку мужчиной, которого я любила, я надеялась сохранить его в себе как воспоминание о родной стране — в этих воспоминаниях он был нежный, сияющий, он был там так совершенен, как никогда и не был. Но так жить невозможно — я не понимаю, существовал он или нет; если да, то в каком времени? На какой карте? И каковы границы этой страны, где эти границы проходят? «Я никогда не считала твоего мужа умным!» — заметила мне одна дура. «Да твой муж — извращенец, прирожденный лгун!» — успокоила истеричная кузина. «Ты говоришь, твой муж — соблазнитель? Да, бедная моя девочка, он бы не пропустил мимо и козу!» — успокаивала старая приятельница, которая считает, что таким образом мне помогает. В остальном она не так уж и неправа: если мой муж — тот человек, о котором так говорят, то дура — я… Только вот Франси, о котором все они говорят, Франси, каким он стал, — жулик. Но, может быть, они и правда не знали моего «прежнего» Франси?

Однако что это значит — «прежний»? Он был другим до какого момента? До того, как встретил Лор? Тогда по крайней мере хотелось бы знать дату этой встречи… Когда после его исчезновения я вытащила из шкафов в Нейи всякое старье, которое он оставил, мне под руку попалась стопка фотографий в коробке из-под сигар: неизвестная мне блондинка позирует, улыбаясь, во всех комнатах нашей квартиры… На обороте его рукой был выведен инициал «Л» и дата — это произошло значительно раньше их первой предполагаемой встречи!

Значит, за много месяцев до того пресловутого обеда они друг друга уже знали, и достаточно, чтобы встречаться в моей квартире, когда меня там не было…

Как же можно защищаться от столь пронырливого врага?

Как в прошлом, так и в настоящем эта пара не стоит на месте, она все время ускользает, ее невозможно ухватить… Я неоднократно пыталась рассказать себе их историю, меняя точки отсчета; я хотела найти объяснение, вспомнить, каким был мой муж в то время, когда он был в моей жизни, а я — в его; это было не вчера, конечно, но все равно ничего не получалось. Тогда, чтобы отделаться от соблазна смотреть на эти фотографии весь день напролет, я их порвала. Но взгляд на них успела бросить: раз уж у меня в руках оказался портрет Невидимки, то какие тут стеснения? Итак, она — красавица? Да нет, скорее из тех, о ком говорят «не уродина». На ней был ярко-красный пиджак, который гармонировал с ее ярко-алыми губами. Зря, конечно: когда у тебя такие зубы, линию рта не подчеркивают… Мне кажется, нисколько на этом не настаиваю, я могу ошибаться, но мне кажется, что в ее возрасте у меня были более нежные и более правильные черты лица… Но вот в остальном она меня лучше. Выше, стройнее. Но мы же не на конкурсе, в конце концов, «мисс Вселенная»!

Во всяком случае, в глубинах времени искать моего потерянного мужа бессмысленно: его «новая» старше, чем я думала, и она вместе с ним переходит из одного времени в другое. Нет времени «до Лор». «Женщина его жизни» существовала всегда. И во мне он просто искал ее. Не имеет большого значения, где он ее нашел, не имеет большого значения когда; женщину эту он ждал.

Если и существует Франси, который был «раньше», то это все равно человек, который не представлял собой единого целого: он разрывался между той, которую слишком хорошо знал, и той, которую он не знал, этот человек меня постоянно предавал, он делал это даже с каким-то упорством, но тогда он еще не обрел своего пути. Так когда же он испустил дух, этот «мой муж, которого я знала»? Когда он перешел от целого букета любовниц к одной, которая представляла для него все разнообразие растительного мира; когда поменял «мастерскую» на большую квартиру или позже, когда закинул наше обручальное кольцо в ящик стола? В ресторане он сказал мне: «Ты даже не заметила, что у меня чего-то нет. И это случилось не вчера. А больше года назад…» Больше года назад? Тогда это случилось?.. Когда мы в последний или предпоследний раз путешествовали вдвоем — Брюгге, Верона (да-да, он повез меня в Верону: «Ромео и Джульетта», сцена на балконе, — и это всего за год до того, как меня бросить!); он не проводил больше со мной отпуска, да и по вечерам его обычно не бывало дома, но во время путешествия он был по-прежнему нежен, весел и предупредителен — было ли у него тогда на пальце обручальное кольцо? Я начала расспрашивать близких, даже детей, даже «противную кузину»: «Послушай, ты смотришь, есть ли у мужчин, с которыми ты встречаешься, обручальное кольцо или нет»?

— Да ты что? Так делают только искательницы приключений! Или еще того хуже: женщина, которая ищет, за кого бы ей снова выйти замуж! По-моему, это случай подружки твоего мужа… Нет, мне наплевать, есть у мужчины кольцо или нет. Но при этом я не близорука: для того чтобы увидеть мужскую руку, мне вовсе не нужен крупный план. Подожди… Подожди: в июне он сообщил тебе, что уже год не носит обручального кольца? Ах, мерзавец! Помнишь, вы были у нас в марте на празднике Святого Патрика? Как полагается, букеты клевера, много виски. В полночь, под предлогом почитания его святого… и моего тоже, Франси запихал горсть люцерны мне за корсаж, взял меня на колени, и О’Нейлы нас так и сняли… ну так вот, у меня есть эти фотографии, и клянусь, у него тогда было обручальное кольцо!