Книга Как если бы я спятил - Михил Строинк

Смюлдерс отодвигает стул и закидывает ногу за ногу. Отвечает он не сразу.

— Очень просто, мой мальчик. У меня тяжелая работа. Когда я прихожу домой, я продолжаю работать в своем домашнем кабинете. У меня там стоит компьютер, принадлежащий больнице. Триста больничных досье, а также несколько предметов декоративного искусства, тоже принадлежащих больнице.

Он самодовольно пожимает плечами, произнося последнюю фразу. Он лжет убедительнее, чем я предполагал, поэтому мне приходится сразу пускать в ход свой самый крупный козырь.

— Тогда другой вопрос. Когда я попал сюда больше трех лет тому назад, у меня на счету было около четырехсот тысяч евро. Я знаю, что вы распоряжаетесь финансами пациентов. Во всяком случае, все счета находятся под вашим непосредственным контролем. В настоящий момент у меня осталось девятьсот евро. Что случилось с моими деньгами? — Я пытаюсь не повышать голос. В приемной сидит секретарша, и этот разговор не должен закончиться преждевременно.

— Странно. Если ты прав, я могу попросить проверить, не произошло ли ошибки. Хотя, честно говоря, не думаю. Ты следил за тем, на что тратишь деньги?

Этот человек матерый обманщик. Херре в квадрате.

— На прошлой неделе я проверил, на что расходуются деньги. И выяснил, что расходуются они на искусство. Я обнаружил, что с тех пор как здесь нахожусь, эти затраты возросли в геометрической прогрессии. Я проверил стоимость недостающих картин. И обнаружил, что их общая стоимость составляет двести сорок тысяч евро. Я проследил за собственными тратами и сделал кое-какие выводы. Вы полагаете, что безнаказанно можете распоряжаться моими деньгами. Вы полагаете, что я не понимаю, что вы хотите подзаработать на мне. Что вы пытаетесь меня облапошить, — я не кричу, но произношу слова с ядовитым шипением прямо в лицо Смюлдерсу. — Но я пришел вам сказать, что вам это так просто с рук не сойдет.

Я невозмутимо откидываюсь на спинку стула.

Смюлдерс берет телефонную трубку и нажимает на кнопку. Он вызывает охрану. Он чует, что пахнет жареным.

— Мой дорогой мальчик, у тебя нарциссическое и шизоидное расстройство личности. Очевидно, что ты все это выдумал. У тебя паранойя. Иди и поразмысли о том, в чем и кого ты обвиняешь, а также о последствиях этого обвинения. Мы здесь для того, чтобы тебе помочь, а не для того, чтобы тебя облапошить, — Смюлдерс пожимает плечами и улыбается.

Мне надо поторопиться — в любой момент в дверном проеме может показаться охранник.

— Я просек ваш замысел, господин Смюлдерс. Кто поверит осужденному пациенту с шизоидным расстройством личности? Так, по крайней мере, вы рассуждаете. Конечно, вы сможете всех убедить, что правда на вашей стороне. Скорее всего, вы продумали свой план до мельчайших подробностей, включая необходимые доказательства. Но как вы все-таки объясните пропажу картин? Свалите все на меня? Скажите, что я их украл? Или уничтожил в припадке безумия? Вообще-то, мне все равно, что вы там насочиняли. Я пришел к вам с предложением и уверен, что вы захотите его выслушать, потому что такого выгодного предложения не получите никогда. Это для вас единственный способ выйти сухим из воды. Дайте мне пять минут, и мы оба покинем этот кабинет к обоюдному удовлетворению. Если же меня сейчас уведут охранники, которых вы вызвали, я завтра же свяжусь с прессой. Им не важно, заслуживаю я доверия или нет. А вот ваша репутация будет подмочена навсегда.

Адреналин бурлит в моем теле. С каким удовольствием я бы выкурил сейчас сигаретку. Я сделал все, что мог. Я сказал то, что задумал. Теперь остается ждать.

Двое охранников входят в кабинет Смюлдерса. Наступает момент истины.

— Господин Смюлдерс? Все в порядке?

Смюлдерс делает вид, будто витает в своих мыслях и не слышит вопроса. Трюк, чтобы обмозговать дальнейшую тактику.

— Господин Смюлдерс, Вы нас вызывали?

— О, досадное недоразумение, Стейфен. Все в порядке. Подожди, пожалуйста, в коридоре, у меня к тебе потом будет вопрос. Десять минут, хорошо?

Ничего не подозревающие охранники возвращаются в коридор и даже прикрывают за собой дверь. У меня есть десять минут, а Смюлдерс чувствует себя загнанным в угол, поскольку оставляет своих питбулей за дверью.

— Послушай, — Смюлдерс теперь тоже шипит — Ты отлично знаешь, что не сможешь ничего доказать.

Невероятно, он что, признается? Не моргнув глазом! Словно чувствует себя неуязвимым. Словно кичится этим.

— Никто тебе не поверит, потому что я сделал так, чтобы никто тебе не поверил. Я собственноручно превратил тебя в долгосрочника. Твои деньги давно испарились. Их и не было вовсе. Через несколько лет тебя все забудут. Почему? Да элементарно, потому что я в состоянии это организовать. Ты всего лишь ничтожное насекомое, обитающее в моем саду. Это будет твоя погибель, а не моя. Но я все же тебя выслушаю. Даю тебе пять минут. Выкладывай!

— У меня потрясающее предложение, — я стараюсь излучать самоуверенность. — Вы можете оставить их себе. Я готов подписать заявление, в котором отрекусь от всех своих денег. Покупайте столько картин, сколько хотите. Подарок. Эти деньги — продукт прежней моей жизни, с которой я больше не хочу иметь ничего общего. Логичная и с точки зрения терапии вполне обоснованная причина. Чтобы продвинуться в своем лечении, мне нужно освободиться от прошлого и соответственно от денег, которые я заработал не совсем праведным путем.

Смюлдерс недоверчиво смотрит на меня. Может, мой спич прозвучал чересчур высокопарно?

— Я действительно так думаю. Эти деньги для меня больше не существуют. Я подпишу составленное вами заявление, в котором дам согласие на приобретение предметов искусства. Взамен…

— Ага, вот где собака зарыта! — восклицает Смюледерс. Значит, он весь во внимании.

— Взамен я хочу честный шанс на реальное излечение. Не хочу стать козлом отпущения. Не хочу здесь сгнить. Я хочу получить второй шанс, такой же, как у всех других пациентов. Я сделаю все от меня зависящее и хочу, чтобы вы предоставили мне эту возможность. Мы забудем про эту аферу, и я просто стану жить дальше. Без денег. Это все, чего я хочу. Реальный второй шанс взамен на мое заявление. Вы продолжаете держать все под контролем. Вы остаетесь хозяином положения. Признайтесь, мое предложение звучит куда более приемлемым, чем альтернативный вариант.

45

Мой дедушка научил меня скрещивать пальцы. Это такое суеверие. На пике напряжения (когда за десять минут до окончания матча голландский футбольный клуб проигрывает со счетом 0–1, например) ты скрещиваешь пальцы. Сейчас под антикварным бюро Смюлдерса я тоже скрещиваю пальцы. Ведь это мой единственный шанс.

Смюлдерс поднимается с места и направляется к глобусу. Наливает в стакан виски и выпивает его залпом. Затем подливает еще, подходит к окну и оборачивается. Время, похоже, замерло.

— Хорошо, мой мальчик. Какая мне разница — так или эдак. Сделаем, как ты предлагаешь, но на моих условиях. Я составлю заявление, и ты его подпишешь. А потом исчезнешь с глаз долой. Мы забудем об этом. У меня будет храниться единственный экземпляр твоего заявления, который в любой момент я могу уничтожить, помни об этом. Мы встретимся еще один раз, после чего не обменяемся ни словом. Ты ставишь свою подпись, и дело закрыто.