Книга Звездун - Эндрю Холмс

В отличие от мистера Картера, который, шатаясь, вошел в клуб в компании телохранителя (телосложение — мощное, обаяние — никакого). Несомненно, существовала огромная пропасть между представлением певца о том, как он выглядит, и его реальным внешним видом. Позднее Картер стал довольно нудным типом и постоянно извинялся за увлечение химическими веществами, напоминая провинившуюся собаку, но в ту пору он, по-видимому, только-только открыл для себя наркотики. Чем еще, кроме как уничтожающей достоинство комбинацией из славы и наркотиков, можно объяснить то высокомерие, которое буквально исходило от этого человека, с помпой ввалившегося в клуб? К несчастью, при появлении поп-идола я как раз шла от столика к бару (или наоборот). Несомненно, Феликс отмечал рождение еще одного хита или, возможно, продажу миллионной куклы, изображающей его самого. Однако это никоим образом не оправдывает поведение певца, когда он, столкнувшись с дамой (то есть со мной), громко заявил:

— Слушай, ты раньше была такой крутой!

В нынешние времена правила построения взаимоотношений гласят, что ты можешь часами ворчать на своих родителей, тогда как твой партнер не имеет права подвергнуть сомнению даже качество чая, который они пьют. Так что если утром ты недовольна своим отражением в зеркале, это касается только тебя. Посторонним, особенно потасканным мальчикам с постера, непростительно указывать на твои недостатки, даже если критика справедлива.

Как ни печально, Картер был отчасти прав. Его реплика привлекла еще больше внимания, ведь я не нашлась, что ответить. Меня не только покинуло остроумие, я не смогла выдавить из себя ни единого слова. Вообще. Хотя всего лишь одна уместная реплика могла бы принести мне победу. Я просто окинула певца, надеюсь, уничтожающим взглядом (на самом деле уничтоженной оказалась я) и поплелась к своим обожателям.

Следующим вечером я не вернулась в «Гручо». С той поры я больше не была ни там, нив других модных заведениях, пришедших на смену этому клубу. Честно говоря, в тот же вечер я почти сразу отправилась домой, а на следующее утро засела за работу над новым романом. Он называется «Гремучие змеи», и его можно купить во всех хороших книжных магазинах.

Потому что — и простите меня за резкость — в тот день я узнала о себе что-то новое. На самом деле для того, чтобы мне это стало ясно, не требовалось вмешательства зазвездевшего певца, но так уж случилось. «Крутая» особа, которую упомянул Картер, скорая на расправу девица в стиле бескомпромиссной и язвительной журналистки Джулии Берчиль, размазала бы его по стенам клуба. «Крутая» особа скорее бы умерла, чем стала бросать уничтожающие взгляды под прикрытием компании «других людей», людей, которых можно только презирать за их страсть к развлечениям. «Крутая» особа не стала бы жаться к обочине, а, выехав на скоростную полосу, оставила бы грубых, неотесанных поп-звезд тащиться сзади.

Да, я никогда не была поклонницей Феликса Картера, а после этого инцидента и подавно. Возможно, вы считаете, что мне нужно быть благодарной за то, что он вернул меня на путь истинный (действительно, роман «Гремучие змеи» превзошел по объему продаж книгу «Открытая огнестрельная рана»), но у меня нет времени на сантименты. Жизнь слишком коротка для подобных вещей, а я слишком крутая.

Глава 10

— Ты хочешь закончить, как те люди на скамейках, ты этого хочешь?!

Извините, это слова Сэм.

Ясно, продолжайте.

Хорошо. Итак, она восклицает:

— Ты хочешь закончить, как те люди на скамейках, ты этого хочешь?!

Я знаю, что она имеет в виду, но делаю вид, что не понимаю. Догадываетесь почему? Человеческой натуре свойственно пытаться уйти от противоборства, пусть даже на то короткое время, пока звучит:

— Люди, которые пьют на скамейках возле вокзала. Ты хочешь закончить, как они?

Сэм сердито смотрит на меня с дивана, а я стою перед ней как ученик, которого вызвали к директору, вернее, к светловолосой и решительной директрисе. Директрисе, которая, по всей видимости, провела день в размышлениях о своем браке, а не занималась, как ей пристало, организацией собраний. Которая (наверное, во время обеденного перерыва) раздобыла буклеты об алкогольной зависимости и разложила их перед собой на кофейном столике, готовясь к моему возвращению домой. Я слегка задержался, выпил пару пинт «Кроненберга» после работы — как же я сейчас об этом жалею! Даже телевизор выключен. Обычно мы его никогда не выключаем. Я бросаю несчастный взгляд на экран, надеясь, что вдруг он сам собой включится и отвлечет внимание Сэм очередной серией «Обмена домами» или, может, фильмом с Джулией Робертс.

Стальной взгляд Сэм выбивает меня из колеи. Когда же я вижу буклеты, аккуратно разложенные на столе веером, то чувствую себя еще хуже и решаю оттянуть неизбежное.

— Сэм, послушай, насчет вчерашнего. Извини, мне правда очень, очень жаль…

— Не сомневаюсь. Тебе всегда жаль. Ты и в прошлый раз сожалел, и в позапрошлый. — Сэм произносит эти слова отстранение, будто бы уверена, что я способен только на извинения.

Конечно, она права. Сколько раз мне приходилось униженно вымаливать прощение после очередного вызванного пьянкой проступка?

Извини — после того, как я надрался перед началом спектакля, захотел пойти в туалет и решил не возвращаться.

Извини — после того, как я изобразил борца-тяжеловеса на дне рождения ее подруги и вдребезги разнес антикварный столик.

Извини — после того, как полицейские доставили меня домой рано утром; мое предыдущее местопребывание неизвестно. Жена чуть с ума не сошла от беспокойства.

Извини — после того, как я в приступе пьяного гнева разбил соусник.

Извини — после того, как я назвал ее подругу жирной сукой. На ее собственной свадьбе.

Извини — после того, как я сказал отцу невесты, что он надоедливый мудак, когда он попросил меня успокоиться. На той же самой свадьбе.

— Простым «извини» ты сейчас не отделаешься, Крис, — говорит Сэм все с тем же испытующим взглядом. — Я столько раз слышала слово «извини», что с меня хватит.

— А что еще я могу сказать? Мне правда очень жаль.

— Не сомневаюсь. Но теперь я хочу, чтобы ты это доказал.

— Ну пожалуйста, Сэм, я буду меньше пить.

— Слышала раньше.

Конечно. После каждого эпизода с соусником/борьбой/ спектаклем/жирной-сукой-невестой-и-ее-мудаком-папоч-кой, а также многих других — «Сэм, я буду меньше пить».

Каждый раз я давал обещание, искренне собираясь его сдержать, и каждый раз нарушал данное слово. Говорят, что привычка — вторая натура. И конечно, я всегда обманывал Сэм, даже когда она думала, что я пью меньше. На самом деле^я всего лишь это лучше скрывал.

До сих пор. Ситуация вновь вышла из-под контроля, и теперь мне приходится расплачиваться. Осознав это, смотрю жене прямо в глаза. Я готов принять любое предложенное решение. Просто хочу поскорее закончить тягостный разговор.