Книга Советы пана Куки - Радек Кнапп

Тем временем подходили все новые искатели поденной работы. Сперва двое индийцев, на вид совершенно безобидных, которые, правда, не понимали ни слова ни на одном языке. Арнольд попытался было довести до их сведения, что здесь «ярмарка» исключительно польских поденщиков, но они лишь кивали головами и загадочно улыбались. Какое-то время Арнольд сомневался, не дурят ли они его, но потом прошлепал обратно к своим и сказал:

— Ладно уж, пусть эти канаки жарятся на солнце. Они к этому привыкли.

Всерьез рассердили его румыны. Эти использовали «ярмарку» как место встречи, куда можно прийти обменяться свежими новостями. Некоторые приехали из города, другие притопали из деревни по ту сторону холма. Поболтав с полчаса и посмеявшись, они развернулись и отправились туда, откуда пришли.

Арнольд был в бешенстве, бормотал себе под нос что-то вроде: «Только посмотрите на этих ленивых цыган. Вот что в их представлении значит работать, а еще в Евросоюз рвутся. Только через мой труп».

Чуть позже к нам присоединился высокий блондин, по виду очень похожий на нашего земляка. Его Арнольд оставил в покое, потому что тот тоже сложен был очень и очень крепко. Выглядел он, впрочем, довольно мирно. Держался в сторонке и время от времени выкуривал по сигаретке.

Спустя два часа ничего совершено не изменилось, и тогда, вытащив свой мысленный дневник, я сделал невидимую запись:

Кажется, наступил мой последний день в Вене. Я сейчас в таком месте, о существовании которого еще недавно даже не подозревал. По словам Арнольда, на всех работы не хватит. Честно говоря, я встретил здесь только его с приятелями. Похоже, водитель «Мечты путешественника» надул их и спер у них сигареты. Впрочем, водитель с самого начала казался мне подозрительным. Едва я увидел, как он смотрится в зеркальце, держа в руке пинцет, мне сразу же стало ясно, что с ним каши не сваришь. И потом, он ведь дружок пана Куки. Так что — ничего удивительного. И хотя у меня лично никто ничего не украл, я торчу здесь точно так же, как Арнольд с приятелями, а в кармане у меня последние сто пятьдесят шиллингов. Единственная моя ошибка — в том, что я выбрал не ту обувь. Впрочем, жалеть мне не о чем. В конце концов, собор Святого Стефана я увидел, да и на колесе обозрения покатался. У меня даже сохранились еще два твердых, как камень, шоколадных батончика.

Если бы сейчас настал мой черед сказать последнее желание, я попросил бы противогаз. Не зря Арнольд остался возле красных контейнеров. В них металл и бумага. В моих же — все, что не доели в городе за последние две недели.

Кажется, я опять жалуюсь. А на что, собственно? Мне остается только ждать, пока к нам не подъедет некто на большой машине и не загрузит работой десять человек, больше всего похожих на героев фильма про пиратов. Вена, ты и в самом деле такая, как написано на рекламных щитах — особенная[4]. И я прощаюсь с тобой, так и не узнав, чем же хороши липиццанеры.

Твой Вальдемар.

Очевидно, мои молитвы были услышаны, ибо не прошло и получаса, как на горизонте показался зеленый микроавтобус «фольксваген». От всех прочих машин он отличался тем, что его водитель, завидев Арнольда, замедлил ход, по изящной дуге подъехал прямо к нему и остановился. Как раз посредине между зелеными и красными контейнерами. Из микроавтобуса вылез мужчина лет примерно сорока на вид в спортивном костюме. Он выглядел так, словно всю жизнь играл в теннис и читал журналы по менеджменту. С удовольствием размяв ноги — очевидно, он довольно долго просидел за рулем, — мужчина огляделся по сторонам.

Пока он размышлял, к кому обратиться, Арнольд, поспешивший избавить его от трудностей выбора, сам подошел к нему и заговорил на ломаном немецком:

— Ищете для сада и стройки? Сделаем вам точно и дешево.

Интересно, что с расстояния в двадцать метров я мог слышать каждое слово. Видимо, ночи в Бельведере настолько обострили мой слух, что теперь меня приняли бы, пожалуй, даже в консерваторию.

— Бог в помощь, — ответил незнакомец и тут же перешел на польский. — Конечно, мы можем поговорить и по-немецки, но так, наверное, все-таки проще, согласны?

— Иисус Мария, — сказал Арнольд и махнул своим рукой. — Сюда! Это земляк!

Мужики подтянулись к машине. Некоторые невнятно поздоровались. Один попытался было даже пожать незнакомцу руку, но тот руки не заметил. Видимо, хотел воздержаться от опрометчивых поступков, пока не поймет, с кем имеет дело.

Арнольд потер ладони и принялся расхваливать своих людей.

— Ну, шеф, что нужно? Мы можем все. Покрасить комнату, прополоть сорняки, а вот тот, с бородой, даже умеет класть плитку.

— А землю копать? — спросил приезжий.

Арнольд демонстративно пощупал бицепсы.

— Как думаете, откуда у меня эти мускулы? Такие, листая журналы, не заработаешь. Я махал лопатой, когда некоторые еще пешком под стол ходили, — и он скосил глаза в мою сторону.

Земляк это заметил. Он вообще был очень наблюдателен.

— Не сомневаюсь, — сказал он. — Но работа тяжелая, а некоторые из вас, чувствуется, порядком поизмотались. Вот тот, например, — и он указал на небритого мужика, прятавшегося за спинами товарищей, — едва на ногах стоит.

— Поэтому поразмяться на свежем воздухе нам только на пользу, шеф.

Земляк задумался, потом сказал:

— Надеюсь, своими мышцами вы владеете так же хорошо, как языком. Нужно вырыть большой бассейн. Семь на десять метров.

— Чем больше, тем лучше, шеф, правда. Никаких проблем.

— И все же мне было бы спокойнее, если бы людей было побольше.

Земляк указал на индийцев, которые тем временем из любопытства приблизились к ним на несколько шагов.

— Ваши?

— Мы что, на негров похожи? Но если хотите их взять, — ваше право. Правда, скорее всего, через пару часов они лопату не смогут в руках держать, но кто знает.

Земляк указал на меня и на светловолосого здоровяка:

— А эти откуда?

— Понятия не имею. Не наши.

Услышав это, мой светловолосый сосед тихо выругался. Я понял, что, во-первых, он понимает по-польски, а во-вторых, слух у него не хуже, чем у меня.

Земляк махнул нам:

— Эй, вы двое! Подойдите!

Я сдерживался изо всех сил, чтобы не побежать. Ведь я был как никогда близок к тому, чтобы получить свою первую работу на Западе. Блондин, кажется, испытывал примерно те же чувства. К земляку мы подошли одновременно.

Тот оглядел нас с головы до ног и обратился сперва ко мне:

— Сколько лет?

— Двадцать шесть.

— Хм. Нужно восемь часов поработать лопатой. Выдержите?