Книга Баблия. Книга о бабле и Боге - Александр Староверов

Наташа вошла в кабинет. На ней было простое синее платье чуть ниже колен, синие же колготки и стильные красные туфельки на каблуках. Платье вроде строгое, офисное, но облипало Наташины формы так, что стриптизерши по сравнению с ней казались Валентиной Матвиенко. На груди имелся небольшой, однако завлекательный вырез. Синие, цвета платья, глаза широко распахнуты. Веселый орган Алика нервно заерзал в штанах, сердце забилось быстрее.

«Вот глупая штука эта женская красота, – подумал он. – Все эти сиськи, попки, губки, ножки. А ведь лечит, еще как лечит. Если инстинкты в порядке, значит, не все потеряно, может, еще и выздоровлю».

– Здравствуйте, Алексей Алексеевич, извините, что так неожиданно, без записи. Знаю, что вы этого не любите, но дело очень срочное.

– И что же вас, Наталья, могло так взволновать? Забеременели? Выходите замуж? Влюбились? Подцепили олигарха из списка «Форбс»? Говорите, Наташенька, мне можно. Я за вас по-стариковски порадуюсь.

– Какой же вы старик, Алексей Алексеевич, не кокетничайте. Вы мужчина в самом расцвете сил, звезда, можно сказать, нашей конторы, тайная мечта всех девчонок из моего отдела.

– Ах, Наташа, если бы я не разучился краснеть, то работать бы мне сейчас светофором на Рублевке. А так… Я вас внимательно слушаю. Что вас волнует?

– Дело в том, что с нового года меняются прайсы на радио и в журналах. А бюджеты у нас уже утверждены. И мы не влезаем…

– Так вас волнуют бюджеты?

– Да, очень волнуют.

– Господи, куда катится мир! Что происходит на этой планете. Прекрасную девушку волнуют не мужчины, не любовь, не бриллианты наконец. Ее волнуют бюджеты! Я правильно вас понял?

– Ну, почти… – Наташа засмеялась и лукаво стрельнула глазками на Алика.

– Ладно, флешку с собой принесли? Давайте сюда, я посмотрю.

Он взял флешку и начал загружать файл. Наташа стояла рядом с ним, слегка нагнувшись к экрану.

– Я вам сейчас все объясню, – сказала она интимно.

Провоцировала она его почти всегда. А он не велся. Это было нечто вроде игры, в сущности вполне невинной. Но в этот раз с ним случился такой стояк, сопротивляться которому он не смог бы при всем желании. Алик буквально впился, почти укусил ее за оголенную грудь.

– Алексей Алексеевич, вы что, с ума сошли, вы что. Алексей Алекс…

Он опрокинул Наташу к себе на колени и не поцеловал даже, а просто закрыл ее рот своим. Просунув руку под платье, Алик с удивлением обнаружил, что не колготки на ней, а чулки. Это существенно облегчало дело. Пошуровав некоторое время в ее промежности, он понял, что девушка, как пела Земфира, созрела. Каким-то немыслимым, но очень красивым и точным движением он встал, одновременно поднял Наташу, развернул ее к себе спиной, уложил грудью на стол и задрал платье. Следующим движением он сдернул с Наташи трусы, расстегнул ширинку на брюках и освободил орган, который несколько последних минут ему очень мешал.

– Нет, не так, по-другому, не здесь. Пожалуйстаааааа! – завопила девушка, но было уже поздно.

Трахал он ее жестко, если не жестоко. Периодически шлепал по большой белой заднице. Наташа уткнулась лицом в важные бумаги на столе и тихонечко выла, как будто собиралась эти бумаги сожрать. Обо всем забыл в эти минуты Алик, о совещании, видениях, о Багамах и миллионах. Весь мир для него сузился до вот этой молодой девки и ее такой красивой, слабой и манящей задницы. Только где-то на самом краю угасающего сознания еле пульсировала гнусная, портившая кайф мыслишка. Что вот трахает он человека, со своими горестями, заботами и переживаниями, что разговаривал он с ней недавно, и шутил, и интеллект проявлял, и ее шутки слушал, и файлы экселевские смотрел. А сейчас ему насрать на все это, на ее горести и радости, и на экселевские файлы насрать, и не любит он ее, и любить никогда не будет, и не человек сейчас она для него, а нужна ему только ее большая белая жопа и щель между ног. Чтобы избавиться от гнусной мыслишки, Алик решил сменить позу. Он перевернул Наташу на спину, задрал платье до самого подбородка, а получилось – натянул на голову, и освободил из лифчика шикарные сиськи. Помогло. Сиськи плавно тряслись в такт его движениям. Туда-сюда, туда-сюда, как волны на море. Из-под натянутого на лицо Наташи платья доносились странные звуки. Она то ли плакала, то ли стонала, то ли кончала, то ли все сразу. Алик завороженно смотрел на это зрелище. Мозг отключился, мысли исчезли.

– Суууууууууукаааа, – протяжно застонал он и кончил.

А потом, тяжело дыша, отвалился от нее. Наташа осталась лежать с широко разведенными ногами. Красивые красные туфельки валялись на полу, на них из самого центра девушки капала сперма. Наташа медленно стянула платье с лица. Лицо было в слезах и слюнях, потекшая тушь размазалась по щекам. Девчонка посмотрела на него широко открытыми синими глазами, закусила губу, отвернулась, рухнула животом на стол и громко, не сдерживая себя, по-бабьи, по-деревенски почти, заплакала. Огромные сиськи выглядывали из-под худой спины, руки обхватили растрепанную голову, ягодицы с красными следами от шлепков мелко тряслись. Алику стало не то что стыдно, бывал он и большим негодяем с девками, но неловко как-то. Удовольствие прошло быстро, а в сухом остатке имелся один, но зато огромный вопрос: зачем? Надо было выправлять ситуацию.

– Ты от счастья плачешь или из меня такой хреновый любовник?

Алик подумал, что это смешно, типа пошутил. Но по реакции Наташи сразу догадался, что ошибся. Рыдания усилились.

– Почемуууу тыыы эттооо сде-сделал? Я же-же не-не шал-шаллавва. Я бы-бы тебббе самммаа да-да-дала. Нра-нра-вился ты-ты м-ммне. Я-я-я не-не-не так-так-такааааяяя!!!

– Конечно, не такая – это я такой. Свинья я, ну, правда, прости меня. День сегодня дурацкий, совещание тяжелое, бури магнитные. А хочешь, все забудем? Как будто и не было ничего.

Наташа взметнулась, как салют на Девятое мая, а глаза ее загорелись намного ярче салюта. Она метко плюнула Алику между глаз и для верности отвесила мощную пощечину.

– Дерьмо, козел, тварь, значит, поимел – и все забудем, ублюдок волосатый. Да что ты о себе возомнил, урод престарелый. На себя посмотри внимательно, дебил!

«И это все за то, что она хотела мне дать сама, а я взял не тем способом? – удивился Алик. – И что теперь делать? Забыть все – плохо, не забывать – еще хуже. Хрен разберешься в этих бабах».

Утираясь от плевка и массируя избитую щеку, он пробормотал:

– Вот это правильно, Наталья Владимировна, вот это хорошо, вот это по-нашему, по-бразильски, так мне и надо козлу старому…

– Сволочь, еще издеваешься, мразь самовлюбленная. И не прикасайся ко мне, – с ненавистью прошипела Наташа, начиная одеваться.

Он и не думал прикасаться. Прикоснулся уже, куда уж больше. Наташа приводила себя в порядок долго и трудно. Алик вообще сомневался, что ей это удастся. Он вытащил сигарету, прикурил ее фильтром, выбросил, закурил другую. Надо было издавать какие-то звуки, а не хотелось.