Книга Легионер. Книга 2 - Луис Ривера

Чтобы усложнить варварам задачу, мы везде, где только было можно, разожгли костры. Сырые дрова давали больше дыма, чем света, но все же…

Я стоял, до рези в глазах всматриваясь в темноту, но все равно не заметил, как небольшой отряд германцев подкрался совсем близко. Только когда вдруг ожили тени и несколько наших солдат рухнули, я сообразил, что то, что я принимал за колеблющиеся на ветру кусты на самом деле были германцы.

Заорав во всю глотку: «к оружию!», я ринулся к варварам. Они уже прорвали нашу линию и теперь неслись к парням, которые валили лес. Оружие те, естественно оставили в стороне, чтобы не мешало работать, оставив при себе только кинжалы. На мое счастье неподалеку оказался Бык. Он сразу понял, что к чему.

— Тревога! К оружию, бараны! — взревел он.

Первыми в неплотный строй германцев врубились именно мы с Быком, вызвав замешательство в их рядах. После минутной неразберихи, за время которой мы успели отправить к праотцам нескольких человек и занять удобную позицию, встав спиной к спине, германцы разделились. Часть побежала к лесорубам, которые в спешке бросали свои топоры и хватали первое попавшееся оружие, остальные насели на нас с Быком.

Вот это была драка! Честно говоря, я тогда уже попрощался с жизнью. В неверном свете костров разрисованные краской германцы с оскаленными в криках ртами были похожи на каких-то неведомых чудовищ. С короткими копьями наперевес, они бросались на наши щиты всем телом, пытаясь если не проткнуть нас, то хотя бы сбить с ног. Мне повезло, что позади стоял Бык. Он врос в землю, как скала и не давал мне упасть. Я только успевал отмахиваться мечом от копий, даже не думая о том, чтобы поразить кого-нибудь из врагов. Зато Бык, не уступавший ни ростом, ни силой германцам успел прикончить троих, прежде чем к нам подоспела помощь.

Через пять минут от просочившегося отряда не осталось ничего. Мы потеряли человек десять. По одному за троих варваров.

— Не ранен? — спросил Бык.

— Вроде нет.

— Добро. Ты первый заметил этих ублюдков?

— Я.

— Поздновато. Ну да ладно… Хотя, такой размен мы себе позволить не можем. Одного за троих — это слишком. До Ализо еще топать и топать… Сколько дойдет, если так драться будем?

Он снял шлем и вытер подкладку. Я заметил у него на лбу здоровую ссадину.

— Продержимся мы? — глухо спросил я.

Бык помолчал, глядя в никуда, потом нахлобучил шлем и вместо ответа сухо скомандовал:

— Проверь посты.

Первый раз на моей памяти Бык ушел от прямого ответа.

Спустя два часа мы уже сидели у костров, под защитой лагерных укреплений. Вал с частоколом, ров и сотня шагов очищенного от деревьев и кустарника пространства отделяли нас от варваров. Все были вымотаны настолько, что посты сменялись каждый час. Остальные либо спали вповалку, не снимая доспехов и не расставаясь с оружием, либо жевали сухие солдатские лепешки с салом — другие припасы погибли во время дневного перехода.

Высокий тощий легионер по кличке Жердь подкинул несколько влажных валежин в костер. Тот недовольно затрещал и выбросил нам в лица клубы едкого дыма. Потом вытащил невесть как уцелевшую баклагу с вином и пустил ее по кругу. Мы молча выпили. Мы — это Жердь, Холостяк, Кочерга и Луций — четверо уцелевших бойцов из первого десятка первой центурии. Ну и я. Весь день мы держались друг рядом с другом. Теперь вместе коротали эту ночь.

Со стороны темного леса слышались вопли и боевые песни германцев.

— Не угомонятся никак, — проворчал Жердь играя желваками. — Нам бы пару свежих когорт, живо бы угомонили.

— Ага, видел я, как ты сегодня их угомонить пытался, — язвительно усмехнулся Холостяк, чем-то похожий на Самнита, такой же тощий и верткий.

— А что? Скажешь плохо дрался?

— Ну конечно! Ой, Холостяк, сколько же их тут, сколько же их тут?! — передразнил Холостяк делая испуганное лицо и озираясь, будто действительно вокруг были орды германцев.

Мы невесело рассмеялись.

— Да что ты врешь-то? Не было такого.

— Да, рассказывай. Чуть в штаны не наложил, поди…

— Смотри сам не наложи завтра.

— Прорываться будем? — плохо скрывая страх спросил Луций, совсем молодой парень, в армии без году неделя.

— А что, хочешь здесь всю зиму просидеть?

— Нет… Просто как-то…

— Страшно, да? Откуда же вас таких берут, а? — неприязненно скривился Жердь. — Я таким как ты пришел. Служил у Друза. Тут еще жарче было. И ничего, не дергался раньше времени.

У него самого на левом запястье болтались три наградных браслета, а через все лицо шел уродливый шрам, из-за которого казалось, что он все время подмигивает.

— Да чего ты накинулся на парня. В такую переделку попал, что и ветерану впору поседеть. А он ничего, держится.

— Держится… За штаны.

Крики германцев стали громче. Мы напряглись. Руки сами потянулись к оружию. Лица превратились в застывшие маски.

— Неужели сунутся? — ни к кому конкретно не обращаясь проговорил обычно молчаливый Кочерга.

Но варвары подбежав ко рву забросали стены дротиками и камнями и тут же откатились обратно. На серьезный приступ не отважились. Мы вздохнули свободнее.

Мимо нас пронесли нескольких раненых. Мы проводили их взглядами.

— Ничего, завтра поквитаемся, — мрачно сказал Жердь. — Я сегодня четверых положил.

— Подумаешь! Я семерых себе записал.

— Вот ты врать!

— Орлом клянусь.

— Да ты и крысу убить не сможешь…

Я вздохнул. Сразу вспомнились Сцевола с Крохой. Видно, в каждом отряде найдется парочка, которая будет при малейшей возможности устраивать свару.

Подошел Бык. Сел, протянул свои лапищи к огню. Жердь молча подал ему баклагу с остатками вина. Тот так же молча взял, сделал несколько глотков, крякнул, вытер ладонью губы и вернул баклагу хозяину.

— Чего не спите? — спросил он.

— Да толку-то? Того и гляди опять полезут. Не разоспишься.

— Когда полезут, тогда и подымешься. А сейчас хорош байки травить. Завтра целый день дерьмо месить будем. Мне солдаты нужны, а не дохлые мулы. Оружие в порядке?

— Щиты никуда не годятся.

— Это я и сам знаю. Дождь, будь он неладен… — центурион зло выругался. — Если и завтра будет лить, вообще драться будет нечем.

— Ничего, прорвемся как-нибудь.

— Надо не как-нибудь. Надо так дойти до Ализо, чтобы ни одного германца на сотню миль вокруг не осталось. Резать всех без жалости.

— Это уж мы с радостью.

— Ну и славно, — сказал Бык, тяжело поднимаясь. — А сейчас всем спать.