Книга Блокпост 47Д - Андрей Ефремов

Тут поднялся шум и гам:

— Дык…!!!..Товой-то… итить твою ити…

— Да как это так!…Дык успеем…

— Раскомандовался тут, понимаешь…

— …Да найдём!

Кто-то поставил точку:

— Нас на мякине не проведешь!

Ладушки, машина опять едет в центр. Мальчики с девочками вместе с местным водилой удивляются, что за день такой сегодня не рыбный, ну никогда такого не было в нашей практике!

Над Моздоком встали низкие свинцовые тучи, вот-вот всю команду расплющат. Солнышко исчезло, полил крупный дождь. Максимка стал чернее самого себя. Представительницы двух континентов так и не нашли третью подругу. Группа в итоге кое-как успела до отправки поезда. Но голодающим детям заботливых матерей спонсорская помощь всё-таки была выделена.

Обратно ехали до Грозного. Всю дорогу юнцы охаивали почему-то именно Гаврилу. Иногда шушукались и посматривали на него как на какого-то ведьмака. Да как иначе то? Тема для разговоров найдена и развита, а от этого и дорога короче и веселей.

В разрушенной столице ароматами, витавшими в воздухе и напоминавшими якутский морг, тепло попрощались с фэйсом, который укатил в неизвестном направлении по своим шпионским делам на шикарном бронированном авто. Авто представлял собой грузовой «Урал» с настилом и высокими бортами, сложенными из толстых брёвен. В оконных проёмах стандартно расположились бронежилеты. Подобных машин сновало по всему Кавказу немеряно.

На одном из блокпостов, с где-то подобранной и вывешенной табличкой — «Герои Советского Союза, Ветераны и инвалиды ВОВ, инвалиды детства, ветераны тыла и труда — обслуживаются вне очереди», словили машину и на невероятно большой скорости добрались через разрушенный город до авиапорта «Северный». Аэродром с переломленными напополам воздушными судами огорожен обильно испещрённой пулевыми шрамами бетонной стеной, на которой аршинными буквами написано: «В ДРУЖБЕ НАРОДОВ — СИЛА РОССИИ!»

Там, возле вертушки, произошёл небольшой инцидент с двумя уставшими и хриплыми подполковниками, которые наотрез отказывались пускать в переполненный салон транспорта группу с подозрительным негром. Парни, все-таки что-то им доказали, многозначительно кивая на, ничего не подозревающего старого карьериста в звании старшего лейтенанта — Гаврилу. Комплекцией, ростом и возрастом гораздо поболее подполковников, который, в потрёпанной одежде с большими дырами на коленках, без знаков различия, полулежа на зелёной травке, как у себя дома, безмятежно распивал чаи в солдатской компании и что-то чинно поедал из солдатского котелка. Да и сам экипаж боевого вертолёта, не раз бывавший в Дарго, деловито вставил своё слово.

В Дарго прибыли вовремя. Хотя Максимка намекал ещё в Грозном, что неплохо бы зависнуть на недельку в Ханкале. С целью порыскать там в прилегающих кафешках и госпитале, а пожить можно и у гостеприимных читинцев или, на худой конец, у питерских. Но Гаврила со словами: «Какое кощунство!» — От такой аферы категорически отказался, — «Не приемлю!»

Через полторы недели на винтах этого самого вертолёта, со свежеперебитым пулей датчиком внешнего давления, пришла скорбная весть. Сразу после вылета якутско-тольяттинской команды, через пять минут, в очередную загружаемую вертушку влетела управляемая ракета. Погиб весь экипаж, состоявший из пилота, штурмана, пулемётчика, погибли также один солдат и оба подполковника.

Гораздо позже произошёл трагический случай в Ханкале. Группа якутских омоновцев, прилетевшая из Дарго, уже совершая посадку в Ханкале на вертушке МИ-8 наблюдала, как на высоте примерно двухсот метров была сбита, так называемая, «корова» — вертолёт МИ-26. На борту «коровы» было сто сорок военнослужащих. Сто девятнадцать из них, выбегая из горящего транспорта, подрывались на своих же минах в изобилии расставленных вокруг группировки.

Из двух вертушек боевики выбрали большую по размерам.

Небеса опять содрогнулись от рыданий матерей по всей России. Не дождались мамы своих сыновей — молоденьких солдат и офицеров.

Гриша Белко, мужик ростом метр девяносто, левой ручищей небрежно закинул за плечо полную эрдэшку с пулемётными лентами. Правой, как детскую пластмассовую игрушку, подхватил тяжёлый пулемёт с пристёгнутой бадьёй-магазином. Сплюнул на землю, цыкнул через зубы и сказал:

— Ну, всё! Они попали!

Все, кто видел эти телодвижения, восхищённо спрашивают:

— А кто — они?

Гриша, нахмурив подгоревшие брови и сделав суровые глаза:

— Да кто-кто! Они — волки позорные!

Личный состав отряда, заразившись патриотическими чувствами, срочно изобразил на обветренных и загорелых лицах мужество и непоколебимость. И не мешкая, выдвинулся на зачистку горных посёлков в соседний район. В ту же сторону, над их горячими головами, завихрив концы бандан, пролетели два зелёных крокодила (это не глюки, — это боевые вертолёты «Чёрная акула»). Друзья-товарищи, оставшиеся на базе, растроганно помахали вслед кухонными тряпицами. Дескать: «Уже тоскуем, берегите себя!»

Гриша на днях вернулся из Ханкалы. Привёз на вертушке продукты питания для отряда. Чтобы не шляться без дела, у него встал выбор: a). Лёжа на кровати ковырять в носу; b). Идти на заготовку дров; c). Двинуться на очередную зачистку. Он легко, не задумываясь, выбрал последнее.

В расположении остались наряд по кухне да двое-трое на постах. Все дружно занимались разделкой горной козы, возможно, её имя — газель. Раздобыл её в горах Охотник, будучи на заготовке дров. Ну и естественно, как бывает в таких случаях, байки крутились вокруг да около охоты. Кто-то в Ингушетии лучил с вояками на танке зайцев. Кто-то из крупнокалиберного пулемёта стрелял с БТРа уток в степной половине Чечни. Правда, от уток и зайчиков мало что оставалось. В красках вспоминали, как на днях всем отрядом долбили из автоматов по огромадной стае гусей, пролетавших над располагой. И при этом ни в одного не попали. Охота — это такое дело, что говорить о ней можно бесконечно. Вот об этом то и пойдёт речь ниже.

Восходящее солнце осветило верхушки гор. Заплясали солнечные зайчики со стороны дальних лесов — это чехи передают друг другу свои секретные сообщения. Наверняка что-то про погоду.

В палатке слышно как на посту Антоша Слепков кричит:

— Братва! Наши идут!

Все вышли встречать героев дня, как-никак хоть какое-то событие. Само событие разглядывает в бинокль и комментирует Антоша:

— Вот вижу оголодавших, с измождёнными лицами, но, смею вас заверить, непобеждённых соратников. Кто ж их победит то? — сам себя спрашивает Антоша и тут же отвечает, — Не быть тому! Слева нас — рать и справа нас — рать!..Интере-есна! А кто это идёт замыкающим? С таким пижонским красным галстуком? Ась? Неужели Гриша? — Антоша подправляет фокус бинокля, — Прошу прощения, господа, это не галстук. Это его язык!

Приволочился бородатый отряд и самым последним, без оружия и без бронника, истерзанный безжалостными горными дорогами, Гриша. Его груз ещё в дороге распределили между собой бойцы.