Книга Секретный архив Шерлока Холмса - Сергей Мухин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так закончилось это кровавое дело. Были найдены родственники «разносчика телеграмм», который оказался безработным актёром, но они не смогли добавить ничего существенного. Тело настоящего Андрэ Домбре так и не было найдено. Попытки найти женщину, которая сообщила о нападении в переулке, не привели к успеху. Сведенья об Аннет Аверни отсутствуют.
Последние две недели ноября держалась на редкость холодная, сухая погода. Ночью температура опускалась ниже 14°F. Небо было чистое как днём, так и ночью, и любители астрономии могли наслаждаться теми видами звёздного неба, которые обычно не были доступны в этот период времени.
Мы с Холмсом уже позавтракали и молча просматривали сегодняшние газеты. Огонь от камина завораживал и оказывал то расслабляющее гипнотическое действие, которое также даёт и текущая в реке вода.
У меня на сегодня не было никаких дел, да и Холмс просто изнывал от безделья, которое порой возникало из-за отсутствия достойной загадки, способной его увлечь. Поэтому звонок, раздавшийся внизу, вывел нас обоих из оцепенения. В последнее время я стал с опаской относиться к таким звонкам. С одной стороны, они означали захватывающее приключение, ну а с другой, чью-то загубленную жизнь… И я был приятно удивлён, когда увидел в дверях гостиной своего старинного друга, однокашника по медицинскому университету – Вильяма Троубе.
Он не сильно изменился, если не считать преждевременно начавшегося выпадения волос. Стройность спортивной фигуры, худоба лица, острый нос, задорный взгляд – всё это он сохранил, в отличие от меня, которого из-за начавшейся меняться фигуры, да моих армейских усов, не всегда узнавали те, кто долго со мной не общался и бывал очень удивлён незнакомому человеку, пытавшемуся заключить их в объятья. Но с Вильямом была другая ситуация. Мы были очень близки в студенческие годы, и поэтому по окончании учёбы старались не терять друг друга из вида: переписывались и нередко встречались, если мне приходилось бывать в Эдинбурге, где Вильям работал преподавателем в университете, куда перевёлся после того, как произошёл конфликт с руководством нашей alma mater, где он начинал в качестве ассистента. Да и Вильям, бывая в Лондоне, непременно заходил ко мне.
Мой старый друг ворвался, как ураган, и несколько оживил нашу с Холмсом квартиру своим весёлым говорком, шутками, рассказами новостей вперемежку с воспоминаниями о нашей студенческой жизни. Холмс же, на удивление, тоже воспрянул духом, что не было на него похоже. Он задавал уточняющие вопросы, заразительно смеялся…
– Джо, совсем забыл, – вдруг стал серьёзным Вильям, – помнишь Джека Уильфрида?
– Как не помнить, – ответил я, отхлебнув мятный ликёр, – мы виделись с ним в прошлом месяце. Он работает здесь в Лондоне в больнице…
– Его, – перебил меня Вильям, – больше нет, Джо.
– Как? – я почувствовал слабость, я не мог поверить, что Уильфрид, наш умница Уильфрид, умер. – Когда? – еле проговорил я.
– В прошлое воскресенье – несчастный случай.
– В газетах ничего не было, – вмешался Холмс.
– Вы правы, мистер Холмс, – Вильям повернулся к великому сыщику и вздохнул, – возможно, это и не несчастный случай, а убийство, – он замялся, но вскоре продолжил: – Руководство больницы решило не выносить сор из избы, последнее время у них и так дела плохи, ненужные им слухи лишь ухудшат и не без того тяжёлое положение больницы, а то и вовсе приведут к её закрытию.
– Прошу вас, мистер Троубе, – умоляюще проговорил Холмс, предварительно посмотрев на меня, дожидаясь разрешающего кивка, сам я говорить не мог, пусть уж он разберётся с этим. Я до сих пор не мог поверить в реальность происшедшего, – расскажите, как всё произошло. Что вам известно?
– Этого никто не знает, есть только предположения, а факты говорят о следующем. Уильфрид дежурил в воскресенье. Около двух часов ночи понедельника его хватились медсёстры и, обежав больницу, обнаружили тело доктора на одной из боковых лестниц туберкулёзного отделения – у него была сломана шея, а уже под утро был найден в уборном помещении повешенный – пациент этого же отделения, поступивший в него около недели назад. В его одежде нашли предсмертную записку, в которой он написал, что это он виновен в непреднамеренном убийстве доктора Уильфрида. Вот, собственно, и всё, что известно.
– Ну не так уж и мало, – задумчиво произнёс Холмс, набивая трубку. – Одно не ясно: почему он повесился?
– Ну почему не ясно, вроде как всё сходится: случайно толкнув доктора Уильфрида и поняв, что тот мёртв, больной не смог пережить этого и повесился.
– Вы в это верите, мистер Троубе? Хотя, может, вы и правы, и в этом деле нет ничего интересного, – раскурив наконец-то трубку, произнёс Холмс с таким безразличным видом, что я удивлённо посмотрел на него, но тот даже бровью не повёл, сидя с совершенно невозмутимым видом. – Да, простите меня, я совсем забыл об одном важном деле, – спохватился Холмс, вскакивая и отвешивая нам поклон. – Рад был с вами познакомиться, мистер Троубе, – произнёс он и торопливым шагом отправился к себе в комнату, чем привёл меня в некоторое замешательство, проигнорировав такое необычное, на мой взгляд, дело.
Дальнейший разговор с Вильямом у меня не заладился. Говорить о смерти не хотелось, а переходить на другие темы язык не поворачивался, ведь всё же Уильфрид не был мне посторонним.
Мы посидели ещё минут десять, допили ликёр, и Вильям ушёл, оставив меня в одиночестве размышлять о судьбе и смерти, о случайности и невозможности её – судьбу – изменить… Размышляя, я, видимо, заснул, а когда очнулся, наша хозяйка накрывала на стол. За окном было темно, в доме – тихо, лишь дрова потрескивали в камине. Оказалось, что пока я спал, Холмс ушёл, оставив записку, которую и передала мне миссис Хадсон.
«Дорогой Уотсон!
Не хотел вас тревожить, досталось вам сегодня, поэтому ушёл, не попрощавшись. Мне необходимо довести до конца одно дело, поэтому какое-то время я буду отсутствовать. У меня к вам просьба: принимать всю мою корреспонденцию и переправлять моему брату Майкрофту Холмсу. Если будут посетители, предлагайте им зайти через неделю-другую. Надеюсь на ваше понимание.
Ваш друг Шерлок Холмс».
«Ну что же, – подумал я, – я остался один. Свободного времени у меня предостаточно, осталось придумать, чем его занять». Думать о работе не хотелось. А что если написать роман? Эта мысль ошеломила меня, но ненадолго. У меня уже есть писательский опыт, а значит, не должно возникнуть особых трудностей, только вот о чём писать? А что если?.. Я взял несколько чистых листов бумаги, сел за стол, придвинул чернильницу, хрустнул пальцами, разминая суставы, и, взяв перо, написал по центру:
«Искромётная жизнь»
и ниже:
«У подножия небольшого холма…»
Этот процесс так захватил меня, что мне удалось прерваться лишь тогда, когда кончилась бумага, и я с удивлением воззрился на стопку исписанных торопливым почерком листов. Я хотел взять ещё бумаги, чтобы продолжить это увлекательное занятие, но тут вошла наша квартирная хозяйка:
