Книга Граница горных вил - Ксения Тихомирова

Когда началась первая мировая война, никто в стране не мог толком понять, что происходит на границах. Как всегда, больше всех знали о происходившем те, кто жил на самом Круге. Именно там проходит горная граница. И там начали гибнуть люди, а вместе с ними вилы. Король не захотел рисковать жизнью подданных; он сам отправился через границу посмотреть, что же творится в большом мире. Королева осталась ждать его на Круге. Оба они в город больше не вернулись.

4

Правление в стране не принято передавать по наследству. Никто не пытался разыскать потомков этой королевской четы и заставить их занять престол. Хотели бы — сами нашлись. Какое-то время (лет десять или чуть больше) страной управлял своего рода регент.

Это была самая таинственная, на мой взгляд, фигура во всей истории. Бет называла его прозвищем, которое они с сестрой придумали еще в детстве, — «дядюшка Кронос». Если у вил все получалось по наитию, само собой, то этот странный человек каким-то образом следил, чтобы волшебные законы выполнялись механически, не допуская нарушения всяческих равновесий. Известно, что он получил свои полномочия и возможности на Круге. Упорно говорили, что их ему передала сама королева Елена, чтобы он хранил страну, пока его не заменит новая королева. В народе этого старика называли «хранитель времени», и никто ничего о нем не знал. Он был уже немолод в начале века, таким же и оставался по сей день. Бет обещала нас однажды познакомить. Я не пришел тогда в восторг от этой перспективы.

Времена регентства — не самые веселые в истории страны. Всего хватало, но как-то в обрез. Границы были перекрыты наглухо, жизнь текла тихо и провинциально. Довольно долго сохранялись старомодные привычки: свечи и газовые рожки, лошади в городах и экипажи к ним, длинные платья и балы. И все эти милые вещи никого особенно не радовали.

Вообще же, как я понял, синхронность в жизни большого мира и волшебной страны достигается сама собой. Возможно, потому что страна вил — все же лишь отражение большого мира. Не все тут приживается (особенно не везет наиболее пакостным достижениям цивилизации: тут они быстро чахнут), но, в общем, внешне волшебную страну никак нельзя назвать отсталым захолустьем, застывшим в каких-то давно прошедших веках.

5

Никто не знал, откуда этот Кронос привез двух крошечных девчушек, и кем они ему на самом деле приходились. Он говорил, что никем (а зачем бы ему врать?) и что он обещал позаботиться о них. Еще он говорил, что девочек нашли на Круге, и что о них на самом деле ничего неизвестно. На Круге всякое могло случиться; странно лишь то, что вилы отдали детей. Для любой вилы дети — пусть и человеческие — драгоценность, с которой трудно расстаться. Впрочем, кто знает, что и как произошло. Чьи это были дети, никто так и не выяснил.

Хранитель времени устроил для них жилье (тот самый бельэтаж), нанял нянюшек и гувернанток, потом учителей. Кое-чему он учил их сам: точным наукам, рисованию, истории. Держался суховато и придирчиво. Весь дом при нем ходил по струнке. Барышни росли, учились, умнели, хорошели и превратились в двух красавиц. Когда им было лет по шестнадцать (точный их возраст все равно никто не знал), Кронос стал вывозить их на балы. Вернее, поручил это одной почтенной даме, бывшей фрейлине. Успех превзошел все ожидания.

6

В волшебной стране фотография не прижилась. Технически она возможна, но здесь предпочитают рисовать (своими силами) или заказывать портреты. Я видел акварели тех времен, когда девочки едва появились на балах. Но гораздо большее впечатление на меня произвели другие работы. На них были все те же девочки, только художник знал их лучше и глубже понимал людей. Вообще это — работы совсем другого класса. Я бы сказал, что мирового, но я не знаток живописи. Бет подарила мне альбомчик репродукций работ этого мастера — как будто сувенир на память о стране. Пейзажи, уличные сценки, много играющих детей и на каком-то празднике их величества королевы крупным планом и во всем великолепье. Я видел множество других рисунков, слишком домашних для официального альбома, и на всех бросалось в глаза одно: если Кэт и Бет сестры, то такого поразительного несходства и нарочно не придумаешь. Разве что ростом и сложением похожи, а больше, кажется, ничем. У Кэт были черные волосы, и она не заплетала их в косы. Волосы падали роскошной волной по плечам и по спине. У нее были темно-голубые глаза. Она носила высоченные каблуки и, кажется, подкрашивала губы. Бет затмевала свои драгоценности и платья, Кэт подчеркивала их. То есть они и Кэт оттеняли друг друга. Бет улыбалась мягко, Кэт — уверенно. Кэт не сумела бы остаться в тени или раствориться в толпе. Наверняка многие ею восхищались. Художник ее не любил, и мне стало ее жалко. Я спросил, кто автор рисунков.

— Андре, — сказала Бет. — Твой давний знакомый.

7

Успех, поклонники, балы не мешали барышням учиться дальше, тем более что у поклонников царил жесткий карантин. Ни один не осмелился бы явиться на порог с букетом роз и сердечными признаньями, рискуя встретить дядюшку Кроноса. Тот хладнокровно подождал, пока красавицы вошли во вкус увеселений, а потом предложил им сделку. Если они сумеют вывести закон, описывающий свойства этой страны (ту самую «задачку»), он сделает их королевами и подарит вечную молодость. А нет — старейте на здоровье. Отношения сестер с Кроносом никогда не были особенно теплыми, и он довольно часто задавал им очень сложные задачи. На этот раз девочки оказались просто ошарашены, отчасти обижены, но поработать над задачей согласились. Никаких договоров не подписывалось, даже не составлялось, слова чести тоже никто никому не давал.

В то время сестры мало что знали о вилах. Дядюшка Кронос умудрился воспитать их в самом позитивистском уважении к науке. Хорошо хоть сказки слушать не запрещал. Да и вообще они мало знали о жизни — что в других странах, что в своей. У них накопилось больше вопросов, чем ответов, но задавать их барышни решили не Кроносу. Кэт начала работать энергичнее, чем Бет, но года через два впала в уныние.

Бет и теперь считала, что Кронос сыграл с Кэт непорядочную шутку, которая до сих пор мешает ей жить. Кэт испугалась старости. Через два года ей стало казаться, что жизнь проходит мимо, счастье ускользает, и если дальше тратить время на задачу, то можно, не заработав вечной молодости, упустить свою единственную. Особенно огорчали поклонники. Все они обожали Кэт (по крайней мере, она так считала), но ей самой никто из них не был нужен. А просто так морочить людям голову, в конце концов, надоедает, да и не очень порядочно так развлекаться…

Бет же хотела тогда одного — справиться с задачей: сначала сформулировать, потом решить. Чем дальше, тем больше ее затягивал этот поединок с непонятным миром. Каждое утро она позволяла себе ни о чем не думать полчаса. Пока поливала цветы в комнатах и на балконе. Если сестра тащила ее вечером на бал или на какое-нибудь другое светское мероприятие, она ехала, но не думать уже не могла. Балы мелькали у нее в глазах, как рябь на воде.

После того как задача была сформулирована, она еще год не решалась. Кэт сначала возликовала, получив от сестры формулу, потом совсем упала духом. Бет к этому времени уже ничего не ждала от решения — ни вечной юности, ни королевства. Решение было нужно ей само по себе. Работала она из чистого упрямства. На четвертый год все получилось.