Книга Могила повелителя - Виктор Ночкин

— Не-у-у-ут мишки, умер-р-р…

Феттах медленно двинулся за Маем и встал за спиной юнца. Щенок сделал неуверенный шаг, потом еще. Вокруг его приятели один за другим приподнимались на задние лапы и оборачивались людьми. Когда лестница выломана и еле держится — для подъема больше годятся человеческие ноги. Похоже, Май трусил, но шаг за шагом поднимался к темному входу.

— Стой! — бросил Феттах. — Вернись.

Повелителю Зверей стало не по себе. Волчонок с трогательной отвагой шагал навстречу неизвестной опасности, он был готов закрыть собственным тщедушным телом могущественного Лорда, а Феттах не решался подняться по окровавленным ступеням. Проклятие! В собственный дворец он войдет первым!

Май оглянулся.

— Я сказал, вернись.

— Опасно-о-у…

— Вот поэтому.

Май — похоже, с облегчением — возвратился к подножию дворца. Феттах отстранил юнца и первым шагнул на лестницу. Ступени заскрипели и прогнулись под грузным телом. Лестница вздрогнула, но удержалась, не свалилась под весом грузного Лорда Тьмы.

* * *

Ленлин, как и предупреждал накануне, пил без меры. Закончив песню, он хватал, что попадало под руку — кружку, а то и кувшин, и жадно хлебал, пиво стекало по румяным щекам и заливало разноцветные ленточки на камзоле. Элина отодвинулась подальше от охмелевшего певца и уже раздумывала, не напрасно ли она связалась с этаким гулякой. Но никто, кроме девушки, не находил поведение Ленлина предосудительным. Да что там! Все пили, разбрызгивали пену, всем было весело. Блондин распевал куплеты, толпа орала, когда песня заканчивалась — люди стучали кружками, требуя продолжать.

Те, кто расположился на лавках вдоль стен, хлопали себя по ляжкам…

Хозяин и дочка попеременно подносили к столу Ленлина кувшины, веселье разгоралось, хотя уже давно перешагнуло тот рубеж, до которого просто «весело». Кое-кто начал буянить, в дальнем углу поссорились приезжие купцы… хозяин со здоровенным вышибалой увещевали драчунов, потом пинками выгнали кого-то за порог.

Когда раскрасневшийся кабатчик в очередной раз оказался у их стола, Элина спросила, найдется ли комната, чтобы переночевать.

— Конечно, найдется! — заверил хозяин. — Я вам славную комнатку приготовил, живите, сколько пожелаете! Только чтобы песни каждый день, очень они мне по душе, песни-то. И людям нравится.

Элина фыркнула, но звук потонул в шуме.

— Я с этим пьяницей? Вместе? Нет, мне нужна отдельная комната, я заплачу, у меня есть деньги!

Хозяин криво ухмыльнулся и развел руками.

— А других комнаток-то и нет, все заняты. И этой, что я для вас приготовил, не было бы, ежели б я не обеспокоился заранее.

— Тогда я ухожу. — И девушка завозилась, выбираясь из-за стола.

— Погоди, девонька, — остановил ее хозяин, — послушай меня. Ну, куда ты ночью-то? Оставайся. Вот попомни мое слово, этот молодчик здесь же за столом и заснет, уж я-то знаю. Так что никто тебя нынче не побеспокоит, ну а завтрашний день покажет, как быть. Держи ключик, ступай.

Элина взяла ключ и отправилась наверх — спать.

Ленлин даже не заметил ее ухода. Встала девушка рано и спустилась в зал, поглядеть, как там спутник. Жив ли? В трапезной повсюду живописно перемежались огрызки, хлебные корки и лужи пролитого пива. Ленлин покоился за столом, уронив голову на сложенные руки. Лютня лежала на столе перед поэтом — заботливо упрятанная в чехол. Элина не удержалась и провела ладонью по спутанным кудрям.

— А? — Ленлин поднял голову и зевнул. — Ух, ты, уже утро! Здорово!

Поэт обладал удивительным качеством — находить повод для восторга в любом событии.

Элина плюхнулась за стол:

— Что будем делать?

— А что? — удивился Ленлин. — Я буду петь, а ты… хм, да. А что ты хочешь делать?

— Я хочу найти Корди.

— Это, само собой разумеется! — с энтузиазмом подхватил Ленлин. — Я тоже хочу его найти. И потом, у меня его лошадь. Вернее, у нас. Но как его найти? Где он? Куда подевался?.. Я думаю, мы вскоре услышим, что некий герой сокрушает зло в Круге, и едва станет известно о гибели какого-нибудь великого злодея, мы тут же отправимся туда. Потому что герой — это и будет Корди!

— Так что, ничего не делать? — уточнила девушка. — Просто петь и по-скотски лакать пиво?

— Не нужно сердиться, — примирительно протянул Ленлин. — Я ведь предупреждал, что искусство меня увлекает и я, когда пою, не замечаю, сколько выпито… а что за старичок с тобой беседовал? Ну, когда этот надутый толстяк из Совета пришел?

— Надо же, ты заметил, что я с кем-то беседовала! — ядовито заметила Элина. Но она уже успокоилась, раздражение улеглось. — Это тот самый, которого Корди спас от волка.

— Ох, а я его не узнал… тот был такой… пришибленный. Трясущийся такой.

— А знаешь, меня волк продал.

— Чего?

— Меня продали здесь, в Раамперле, слугам Прекрасного Принца. А купец, который… ну, который меня, значит, продавал — он и был волком. И старик там был, в клетке. Ты еще говорил, что любое доброе дело возвращается сторицей и что подарок, который Корди сделал этому старичку, вернется к нему добром… Помнишь?

— Конечно, вернется! Мы же в Круге!

— Получается, мы с этим человеком сидели в одной клетке, а Корди спас нас обоих. И меня, и его… Как странно.

— Да, странно.

Оба умолкли. Но, в общем, история, приключившаяся с ними, могла бы показаться еще более странной, если б случилась не в Круге. Этот край тем и отличался от прочих, что внутри Завесы все вертелось, возвращалось к истоку, повторялось снова и снова.

Айхерн облетела весть — машина Лорда Ройнгарда достигла ворот! Горожанки хватали детей и тащили в подвалы — прятаться. Мужья спешили с оружием к южным воротам, хотя никто не верил, что удастся отбиться, если солдаты Железной Руки проникнут за стены. Жители города не хотели драться, но им не оставалось ничего иного…

Слухи, как обычно, несколько преувеличивали — штурмовая башня пока не достигла ворот. Она приближалась, но с каждым шагом все медленнее. Солдаты, приводившие гигантскую постройку в движение, устали, в тесном помещении было невыносимо жарко, к тому же теперь воины шагали по не успевшим остыть углям. Мелкий дождь, не прекращавшийся с утра, не мог погасить и остудить остатки костра, зато воздух наполнился сыростью, в нижнем уровне башни пар мешался с дымом и гарью, солдаты задыхались во влажном удушливом тумане.

Арбалетчики с венчающей башню площадки время от времени пускали болты поверх стены. Горожане уже не смели высунуться из-за бруствера, однако люди Капитана Ройнгарда продолжали обстрел — для острастки. Помост под ногами сотрясался и дрожал, но солдаты исправно и методично исполняли свое дело.