Книга Архангелы. Битва за землю - Евгений Истомин

Широкая грудь вздымалась размеренно, дыхание ровное, а ведь он говорил, что у них нет рефлексов. Но ведь дыхание — тоже рефлекс. Хотя, кто знает, возможно, он действительно его контролирует.

Проведя ладонью по щеке, Вера почувствовала шершавость щетины. И волосы у него растут, как у любого другого мужика… Мда, на ангела он действительно не очень похож. Где крылья, опять же?

Вера улыбнулась и в следующий момент отдернула руку — Грассатор открыл глаза.

— Ты не спал, — констатировала она.

— Не весь. — Грассатор улыбнулся в ответ. Сел на диване.

— Мог бы предупредить.

— Ну, если тебе захотелось меня потрогать — что с того? Люди редко верят глазам.

Вера присела рядом:

— Слушай, можешь списать это на чисто женское любопытство, но… Вы там, в кафе, упоминали некую девушку, дескать византийку. — Вера заметила грусть в его глазах и поспешила объяснить: — Извини, я не хочу лезть в чужие дела, просто интересно: если для вас человеческое тело — лишь камуфляж, то взаимоотношения полов вас вообще не должны интересовать, верно? Вам, вероятно, все равно, кто перед вами — мужчина или женщина, вы ничего не ощущаете такого…

— Заблуждаешься. Я воплотился в мужском теле, так уж получилось, и никогда не был в женском, и этим мало отличаюсь от обычных мужчин. При этом мужчина я уже многие века, так что в какой-то степени я даже более мужчина, чем другие. А гормоны — обязательное приложение к телу, тут никуда не денешься. Да, мы можем их контролировать, но иногда просто не хочется.

Вере показалось, что улыбка Грасса превратилась в ухмылочку… Нет, на ангела он определенно непохож.

— Не хочется, значит… — пробормотала она.

— Разве что детей у нас быть не может, — добавил Грассатор как-то даже чуть печально, хотя скорее всего девушке показалось.

— Ну, ничего удивительного…

От дальнейшей неловкости ее спас телефонный звонок. Вера поспешила к аппарату:

— Да?

— Здравствуй, дорогуша. Уверен, что ты меня узнала. Позволь выразить свое восхищение — для ничтожества у тебя на редкость острые зубки. А теперь позови, пожалуйста, нашего общего друга, я знаю, что он еще с тобой.

Вера не смогла вымолвить и слова, она просто застыла, но Грассатор понял все по ее лицу и отнял трубку.

— Экзукатор, — прошипел он.

— Мое почтение, Грассатор. А ты — молодец. Можешь записать себе в заслуги две вещи: первая — ты еще жив, вторая — ты несколько расстроил мои планы. Впрочем, не знаю, как нам будет правильнее разделить очки за этот раунд — троих-то я все-таки казнил.

— Казнил? Казнил?! Ах ты ублюдок!

— Ну, не заводись. Я оставлю тебя на время, ведь чего бы ты там себе ни надумал, а ваша смерть — далеко не главная моя цель. Это так — восстановление справедливости и устранение проблем в будущем. Понимаю, что с тобой нам договориться уже не удастся, ну да не беда, ты все равно на меня выскочишь, как зверь на ловца, и тогда мы закончим нашу потеху. Или ты продолжишь бегать от меня, как трусливая тварь? А? Выбор за тобой. Кстати, я приготовил прощальный подарок. Тебе и твоей ручной обезьянке. Надеюсь, вам понравится. Я не особенно рассчитываю на успех, однако мой подарок в очередной раз продемонстрирует, с кем тебе посчастливилось потягаться, покажет, что все вы — старые пердуны, достойные лишь казни или подчинения, и подтвердит, что будущее этого мирка за мной. До встречи.

Грассатор бросил трубку прежде, чем Экзукатор закончил свою тираду.

— Собирайся, — бросил он Вере. — Времени мало. Скорее всего, его «подарки» уже здесь, иначе он бы не позвонил.

— Что он сказал?!

— Ничего стоящего. Этот ублюдок так ненавидит людей, а тщеславия и мстительности у него — как у самых паскудных представителей человечества. В конце концов, мы все из одного теста. — Грассатор натянул футболку, накинул куртку.

— Я думала, что ангелы — совершенны, но глядя на поступки этого…

— Ангелы — всего лишь название. И если ангелы совершенны, то их не существует. Несовершенство — двигатель Вселенной. А мы наполовину люди, не забывай, и уж людей совершенными существами назвать совершенно невозможно.

— Да-да, конечно, я уже поняла. Так он идет?

— На этот раз не сам. Возьми документы, деньги, немного одежды, мелочи, которые тебе дороги, но не нагружайся сильно. — Грассатор исчез на кухне.

— А мы успеем убежать от них? Ты сказал, что они уже здесь.

— Мы бежим не от них. Ни от Экзукатора, ни от его прихвостней я больше бегать не собираюсь. Лекс, Нокс и Сутеки не побежали бы. — Грассатор вернулся с большим кухонным ножом в руке. — Надо было оружие вчера подобрать…

— Но зачем тогда вещи… документы?

— У властей к тебе накопилось уже столько вопросов, что объясниться ты вряд ли сумеешь. И через несколько минут вопросы добавятся. Мы покидаем город. У нас есть общий счет в швейцарском банке, я дам тебе столько денег, сколько понадобится для новой жизни.

— У вас счет в банке? Вы же вроде бы даже паспорта не признаете. Или, как это говорится — с волками жить — по-волчьи выть?

— Что-то вроде этого. Да, и ноутбук не забудь, он может нам пригодиться.

— Безумие какое-то!

— Делай как я сказал. А сейчас — закрой за мной…

17

Услышав, как за ним защелкнулся замок, Грассатор сконцентрировался. Он уже знал, что люди, пришедшие по их душу, здесь. Четверо в лифте поднялись наверх и теперь спускались по лестнице, еще четверо поднимались по лестнице снизу.

Он решил начать с верхних.

Вбросил в кровь порцию адреналина, затем еще и еще. По телу разлился знакомый жар, мышцы натянулись, словно струны, кровь принялась пульсировать в висках, зрение стало резче, контрастнее.

Сжав нож крепче, Грассатор широкими прыжками устремился вверх по лестнице.

Не сбавляя скорости, он перемахнул через перила на верхний пролет, сбив мужика, идущего первым. Тот саданулся о стену и начал сползать, выронив пистолет. Грассатор пригвоздил его ножом, подхватил пистолет и расстрелял идущего следом, так до конца и не понявшего, что же произошло.

Перекинув через себя завалившееся тело, Грассатор метнулся к третьему. Тот успел вскинуть оружие, но Грасс перехватил руку противника с пистолетом, сильно крутанул, а рукояткой своего пистолета заехал ему точно в переносицу. Брызнула кровь. Противник закряхтел, подался назад, споткнулся и шлепнулся на ступеньки. Грассатор застрелил его одним выстрелом в голову.

Четвертый был уже тут как тут. Улучив момент, он шмыгнул за угол на верхней площадке и, высунувшись оттуда, выстрелил.

Грассатор знал, что он там, но уйти с траектории уже не успевал — сказывалась теснота лестничного пролета. Пуля врезалась ему в правый бок спереди и вышла в районе почки. Резкая боль проводила ее по всему пулевому каналу и тут же исчезла, ведь свою задачу она выполнила — подсказала телу о ранении, указала, где именно и насколько серьезно, а затем могла лишь помешать. Грассатор мгновенно перенаправил кровоток в обход поврежденных тканей, так что ни капли не просочилось наружу либо внутрь. Прекратил работу поврежденной печени и почки. Бросил в бой легионы лейкоцитов, безжалостно расправляющихся с частичками одежды, пороха и другой заразы, занесенными в организм пулей, а также с погибшими в сражении собратьями, не давая образоваться гною. Следом за ними, закрывая бреши в рядах, активно плодились клетки. Организм действовал споро и грамотно, выполняя привычное дело, к тому же на этот раз работы оказалось немного. Бывало и хуже.