Книга Ублюдки - Владимир Алеников

— Красота! — восторженно произнес наконец Володя. — Нет слов! Просто пиздец!

— Полный пиздец! — усмехнувшись, подтвердил Рачихин. — Ну что, подкрепимся перед рывком?

Оба одновременно повернулись и оценивающе посмотрели на вершину горы Конь, до которой оставалось уже не так много по сравнению с пройденным.

Однако это последнее восхождение и было самым трудным. Бледно-зеленый скальный склон из полудрагоценного камня — змеевика круто вздымался над небольшой поляной, на которой они сейчас находились. По ту сторону перевала их ждало море, и спуск к нему вел пологий и легкий. Но перед этим предстоял этот главный рывок.

— Лады? — снова спросил Костя.

На самом деле спрашивал он просто так, старался быть любезным. Старшим в двойке был он и все решения принимал сам.

— Давай, — согласился Володя.

— Это мы на раз! — сказал Рачихин и потянулся к клапану рюкзака. — Долго рассиропиваться не будем, а по кофейку и по паре бутербродов — милое дело. Ты как? — поинтересовался он, бросив на Володю испытующий взгляд.

— Ничего, держусь пока, — криво усмехнулся тот.

Володя отстегнул карабин и встал, глубоко вдыхая чистейший высокогорный воздух и прислушиваясь к своему желудку. На прошлом привале он имел глупость попить воды из протекавшего рядом ручья и с тех пор мучился животом.

Он даже теперь точно выяснил причину этих мучений, поскольку чуть погодя они наткнулись на крупные камни шоколадного цвета. Камни эти, по определению Рачихина, являлись не чем иным, как мышьяковой рудой, и вода в омывавшем их ручье явно была нездоровой.

Впрочем, эта новая информация нисколько Володе не помогала. Спазмы в животе периодически настигали его, заставляя их останавливаться и пережидать эти тяжелые моменты.

Володя страдальчески сжимал зубы и мучительно, из последних сил стискивал ягодицы, чтобы не дать вырваться наружу распиравшей его изнутри массе. Справившись с очередным приступом, он кивал Рачихину, и они двигались дальше.

В последний раз у Володи возникло подозрение, что ему не удалось полностью справиться с мышцами таза и что-то все-таки просочилось в трусы. Но он ничего не сказал Косте. Мало того что было стыдно, в тот момент они так или иначе не могли остановиться, поскольку буквально висели над пропастью, а позднее это уже потеряло смысл.

— Знаешь, я, пожалуй, отойду побомблю, — произнес Володя, стараясь говорить небрежно.

— Угу, — со смешком одобрил Костя.

Володя нагнулся, вынул из кармана рюкзака мятую газету и, еле передвигая ногами, поскольку приступ опять прихватил его, пошел на другой край полянки.

Рачихин сочувственно посмотрел ему вслед.

— Ты уж давай там как следует просрись, — напутствовал он его, — чтобы нам дальше уже без остановки переть.

— Я постараюсь, — сквозь сжатые зубы, не оборачиваясь, ответил Володя.

Он сделал еще несколько шагов по густой траве и остановился, понимая, что дальше идти не может. С невероятной скоростью Володя расстегнул ремень, спустил штаны вместе с трусами, присел на корточки и с наслаждением облегчил измученный желудок.

— А-а-а-а-а! — не выдержав, застонал он от удовольствия.

Костя, услышав стон, усмехнулся и покачал головой. С одной стороны, ему было немного жаль товарища. С другой — почему-то именно с Рудерманом вечно случаются какие-то идиотские истории. Дня не проходит, чтобы он во что-то не вляпался.

Ну вот зачем, спрашивается, надо было пить из непонятного ручья, когда с собой наполненные фляжки? Почему у него, у Кости, хватило ума и осторожности не делать этого? Ведь его точно так же мучила жажда, он тоже устал…

Бессмысленно даже задавать себе эти вопросы. Рудерман, он и есть Рудерман, могила его исправит.

В который раз за последнюю неделю Костя пожалел, что поддался уговорам Наташи, старшей Володиной сестры, и взял его с собой на свою голову. Но куда теперь деваться, когда они в паре…

Разве что по возвращении в лагерь попробовать скинуть его на кого-нибудь, пусть кто-то другой теперь помучается.

Ох, Наташа, Наташа! Если бы не она, с каким удовольствием он бы послал этого бестолкового мальчишку куда подальше!..

Но ничего не поделаешь, придется потерпеть. Охота пуще неволи!

Дело в том, что на Наташу Рудерман у Кости Рачихина были особые виды. Соблазнительную, улыбчивую Наташу Костя, вернувшись домой, был твердо намерен сделать своей постоянной любовницей.

Именно не разовой, не случайной, а на самой что ни на есть неизменной основе.

Костя уже давно к ней приглядывался, благо случаев хватало — то она внезапно появлялась в офисе, то он сам ездил к ним домой с поручением, — и в конце концов принял окончательное решение. Разница в положении только раззадоривала его.

Наташа ему по всему подходила, фигура была такая, как он любил, и жопа классная, наливная, оттопыренная, и характер ее смешливый ему тоже нравился. Так что в самый раз. А то, что она постарше, чем он, даже неплохо. Бальзаковский возраст, самое оно.

Правда, последнее время Костя замечал, что Наташа ходит какая-то грустная, озабоченная, что ли. Давно уж он не слышал ее задорного хихиканья, ну да это дело поправимое. Он ей сумеет поднять настроение, вопросов нет.

Улыбка будет до ушей!

Вот только отмучается тут с ее славным братцем, отведет его на вершину горы Конь, как обещал, вернется домой, и тогда уж улыбочка к Наташеньке приклеится надолго…

Тот факт, что Наташа пока была совсем не в курсе этого судьбоносного решения, Костю Рачихина отнюдь не смущал. Равно как и наличие у Наташи сына, а также законного мужа, Эдуарда Филипповича, собственного Костиного босса. Даже наоборот, будет куда приятнее работать на Эдика, зная, что он трахает его жену.

Костя аж усмехнулся от удовольствия при этой мысли. Ежели он чего задумал, то своего добьется. Просто дело времени. Характер у Кости Рачихина железный, недаром он альпинист, мастер спорта. Он свой характер выковал в горах, не где-нибудь.

То, что он взял с собой Рудермана, был первый серьезный шаг к их сближению. Наташа не сможет не оценить этот шаг. Она его об этом очень просила, он уступил, и теперь ей придется как следует отблагодарить его. Как следует и долго!

Костя мечтательно вздохнул. Да, эта черноглазая Наташа Рудерман дорого заплатит ему за то, что он таскался по горам с ее обосравшимся братиком.

Он бросил взгляд в сторону по-прежнему постанывающего Володи.

«Во дрищет! Так ему и надо, мудиле!» — мстительно подумал Костя Рачихин, расстелил салфетку, достал термос и стал разворачивать бутерброды.

Змея недовольно следила за свешивающимся вниз и чуть покачивающимся в полуметре от нее концом живой плоти.