Книга Правила игры - Элизабет Зухер Мун

Она хотела сказать «надоели мне до смерти», но знала, что этому человеку так говорить нельзя, иначе он будет относиться к ней как к ребенку. Все считали, что она капризничает, когда отказывается от эскорта безопасности.

— Они в Центре, наверное, — в результате выдавила она.

— Вы ушли потихоньку, — констатировал мужчина.

— Да. Я хотела немного…

— Побыть одна. И подвергаете риску не только свою жизнь, это ваше собственное право, вы ведь взрослая, но и их жизни и их профессиональные карьеры только ради своего минутного каприза. — Теперь он высказал упрек, который она чувствовала с самого начала. Эти карие глаза так безжалостны, но безжалостны справедливо.

— А как вы думаете, убийца тоже отдыхает? Брюн и не думала об этом.

— Понятия не имею, — пробормотала она.

— А представляете, что будет с вашими телохранителями, если вас убьют, когда вы вот так бродите одна, без них?

— Я сама ушла от них, — ответила Брюн. — Они ни в чем не виноваты.

— С моральной точки зрения — нет. С профессиональной — да. Их работа охранять вас, независимо от того, помогаете вы им в этом или нет. Если вы ускользнете от них и вас в это время убьют, виноваты будут они.

Он остановился. Брюн не знала, что ему ответить, и тоже молчала.

— Значит, вы разозлились и случайно попали к нам. Сделали заказ. Начали осматриваться. Заметили необычный декор…

— Ну да, останки погибших кораблей. Это же ужасно…

— А вот в этом, юная леди, вы не правы. Получив неожиданный отпор, Брюн сразу бросилась отстаивать свою точку зрения:

— Ужасно! Ужасно! Зачем хранить куски мертвых кораблей, да еще записывать на них имена погибших? Разве это не жуткая игра со смертью?

— Посмотрите на меня, — произнес мужчина. Брюн удивилась, но сделала, как сказал он.

— Смотрите, смотрите хорошенько. — Он отодвинул коляску от стола и показал на свои ноги — короткие обрубки. Брюн рассматривала со страхом и любопытством и замечала все новые и новые следы старых серьезных ранений.

— Телохранителю не полагается барокамера, — комментировал мужчина. — Она и так небольшая. Друг запихнул меня в спасательный челнок, и когда старина «Катласс» взорвался, я был в безопасности. А когда меня подобрали, ноги спасти было уже невозможно. И руку тоже, хотя удалось найти хороший протез. Ножные протезы мне тоже сделали, но у меня был настолько поврежден позвоночник, что пользоваться ими я уже не мог. Что касается головы… — Он наклонил голову, чтобы Брюн получше разглядела сложное переплетение шрамов. — Эти я получил в другой битве, еще на «Пелионе», тогда на меня обрушилась часть обшивки.

Он улыбнулся, и она заметила, что лицо с одной стороны тоже обезображено.

— И потому вам, юная леди, не понять, что для меня значит этот кусок внешней обшивки «Катласса», который здесь использован вместо стойки. И для всех тех, кто сюда приходит, тоже. Что для нас значат столовые приборы с «Парадокса», «Изумрудного города» и «Дикой кошки», посуда с «Дефенса», «Грэникуса» и «Ланкастера». Все в этом баре сделаны из останков кораблей, на которых мы служили, воевали, были ранены и выжили.

— Все равно мне кажется, что это ужасно, — сквозь зубы процедила Брюн.

— Вы когда-нибудь кого-нибудь убивали? — спросил он.

— Да.

— Расскажите мне об этом.

Она не верила, что все это происходит с ней. Рассказать ему про остров, про Лепеску? Но его взгляд выражал ожидание, а еще эти шрамы и то, что он считает ее молодой и неопытной. В результате она заговорила, сама не зная почему:

— Мы, мои друзья и я, отправились как-то на один из островов Сириалиса на воздушном омнибусе. Сириалис — планета моего отца.

Она и не думала хвастать, но прозвучало именно так. С ума сойти. Мужчина не обратил внимания.

— Мы не знали, что встретим нарушителей… врагов. Мужчина… он был офицером Флота…

— Имя?

Она не хотела говорить, но не знала, как поступить.

— Адмирал Лепеску.

Ей показалось или действительно мужчина переменился в лице? Трудно сказать.

— Он и его друзья, по крайней мере нам сказали, что это были его друзья, перевозили преступников. Это тоже они нам так сказали…

Мужчина заерзал, она чувствовала, что ему не терпится узнать все до конца.

— И вот, он вместе с друзьями перевез этих людей на остров, чтобы охотиться там на них. Охотиться на этих так называемых преступников. Сам Лепеску и его друг жили в рыбацкой хижине на соседнем острове и каждый день прилетали на охоту. Те, на которых охотились, все вместе смастерили какое-то подобие оружия и сбили наш омнибус. Они думали, что это Лепеску. Они захватили нас. Когда они увидели, что ошиблись, мы поняли, что тоже превратились в жертву, охотиться будут и на нас. Лепеску должен был замести следы своих преступлений.

— И никто не знал, что он находится на планете? — В голосе мужчины звучали нотки недоверия.

— Отец потом обнаружил, что одного из комендантов орбитальных станций подкупили. В системе Сириалиса всегда много перевозок, а тут еще пик охотничьего сезона, в это время постоянно кто-то приезжает, кто-то уезжает, вот и не заметили на одной из станций незарегистрированный корабль.

— Понятно. — Все еще с недоверием, но кивком дал понять, чтобы она продолжала.

— И вот мы с Раффой отправились в укрытие, которое я знала еще с детства, — опять заговорила Брюн. Она чувствовала внутреннее напряжение, чувствовала, что начинает потеть. Она без особого удовольствия вспоминала ту ночь и последующие дни, поэтому постаралась как можно быстрее все рассказать: как они с Раффой убили по одному нарушителю и забрали у них оружие, как обнаружили, что нарушители отравили воду, как бежали в пещеру и про последнюю битву там, когда Херис Серрано убила самого Лепеску.

Выражение лица мужчины сразу изменилось при упоминании имени Серрано, но сказал он только одну фразу:

— Значит, вы сами убили того, кто хотел убить вас…

— Да…

— Вам понравилось убивать?

— Нет! — Она сама не ожидала от себя такого взрыва.

— Вы испугались?

— Конечно. Я испугалась. Я не… не…— Она чуть было не сказала «чудовище, как все военные», но вовремя сдержалась.

— Не убийца, как мы? — переспросил он. Брюн удивленно уставилась на него. Что он, читает ее мысли? Не может такого быть. А он со вздохом продолжал:

— Хотел бы я, чтобы когда-нибудь люди перестали недооценивать военных, считая, что те не могут испытывать нормальные человеческие эмоции.

— По-моему, у Лепеску они отсутствовали, — сказала Брюн.

— Лепеску — это отдельный вопрос, — ответил он. — Он чуть не покончил с семейством Серрано, чуть не убил Херис. И вообще, он убил больше наших людей, чем враги во всех сражениях, в которых ему доводилось участвовать. Но он исключение. Даже в его семье есть хорошие офицеры, правда, теперь конец их карьере.