Книга Медные трубы Ардига - Владимир Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А относительно особых рейсов?»
– Вы же знаете: до прибытия особого – четверо суток. Откроете, как только он выйдет из Простора, вам будет сообщено точно.
«Слушаюсь, генерал-максимат!»
– Наконец-то можно поговорить, – сказал затем генерил-максимат. – Итак, вы, я полагаю, в курсе того, что к нам снова наведался чужой разведчик. Похоже, они там хотят увеличить число заложников – что же, милости просим. Задача: немедленно обнаружить место посадки, наличие людей, произвести их задержание, вызвав в случае надобности подкрепление. Все это выполнить сегодня. Есть вопросы?
– Вопросов нет, генерал-максимат.
– Выполняйте.
И в самом деле, пришла наконец пора увидеть новый для нас мир собственными глазами при дневном свете. И мы его увидели, выйдя из корабля уже опробованным ночью способом.
Однако, увидев, мы его не узнали. Он оказался – а точнее, стал – совсем другим.
Если ночью под нашими ногами слегка похрустывала трава – или что-то иное, занимающее тут эту нишу, – то сейчас затруднения возникли уже в самом начале: даже сойти с трапа оказалось делом не таким уж простым. Потому что вокруг встали непроходимой или почти непроходимой чащей совсем другие растения, по своим размерам вполне достойные того, чтобы называться деревьями. Они напоминали пальмы: имели голый ствол, и лишь на высоте метров полутора начиналась крона – множество тесно сидящих длинных и узких листьев, сильно смахивающих на удочки рыболовов. Гладкие, без всяких прожилок, настолько, видимо, тяжелые, что не устремлялись вверх, к свету, они как бы бессильно свисали, кончиками едва не касаясь грунта, а вернее, травы. Ночью тут ничего похожего не было – но рассудок отказывался допустить, что эта чаща, простиравшаяся сейчас на сколько хватал взгляд, возникла тут за считаные часы. Скорее уж можно было поверить в то, что «Триолету» вчерашняя точка посадки почему-то не понравилась и он, пока мы спали, перелетел на другое место, гораздо более выгодное с точки зрения маскировки. Да и растения эти давали прекрасную тень, а уже сейчас, утром, термометр обещал, что, когда день наберет силу, тень окажется здесь вовсе не лишней. Так или иначе, какая-то загадка тут была. В таком лесу могли обитать самые неприятные для общения твари, появившиеся вместе с деревьями неизвестно откуда; да если даже их не было – растения порою и сами бывают хищными, а справляться с ними порой не легче, чем с самым зубастым зверьем.
Кроме того, был тут еще и ветер, который ночью не ощущался; не очень сильный, я бы даже сказал – ласковый ветерок, к тому же (приятный сюрприз!) явственно пахнущий морем. Это наверняка свидетельствовало о том, что та стихия, по которой мы оба истосковались, располагается достаточно близко к нам и затруднений в ее достижении вряд ли окажется много.
При виде происшедшей метаморфозы мы с Лючей задержались наверху несколько дольше, чем стоило бы, потому что это зрелище в первые мгновения нас даже несколько ну не то чтобы испугало, но, во всяком случае, смутило. Поскольку если ночная трава (она, кстати, никуда не делась, даже подросла примерно до полуметра и продолжала занимать все пространство, свободное от деревьев) и не наводила на мысли о необходимости вооружиться, то лес заставлял думать именно о таких мерах предосторожности. Однако, к нашей чести будь сказано, нам и в голову не пришло отказаться от мысли об устройстве лагеря – правда, не так далеко от корабля, как мы решили было ночью. И, наполнив, как говорится, новым зрелищем свои взоры, мы решили сразу же после завтрака перейти к делу.
– Выгружаемся, Люча. За работу, красавица моя: желанный отдых ожидает нас!
Она только кивнула, и следующие полчаса ушли у нас на выгрузку курортного снаряжения. В него входила хорошая надувная палатка с таким же полом и надежно закрывающимся (от кровососов) входом, пляжный ассортимент, включавший соответствующую одежду и спортивный инвентарь; на всякий случай (хищные звери, предположим) охотничьи иглометы с оптокваркотроникой, походная аккумуляторная кухня – заряжать батареи можно было без проблем, пользуясь корабельной сетью, – посуда, стартовый запас еды (предполагалось, что в дальнейшем мы будем добывать пропитание при помощи удочек, которых тоже был полный набор, а при случае используем и игольную стрельбу), пляжная косметика для загара и против него, туалетные принадлежности, а также средства связи, наблюдения и еще легкий ВВ-приемничек. Мы не собирались слушать его постоянно, наоборот, нашим стремлением было как можно надежнее изолироваться от мира; но я решил, что время от времени все-таки придется прослушивать новости – хотя бы для того, чтобы своевременно услышать о конце света, когда он наконец наступит.
Далеко нести все это не пришлось хотя бы потому, что вода, предмет мечтаний, оказалась ближе, чем нам показалось при первом взгляде сверху, с площадки. На самом деле берег располагался уже метрах в пятидесяти от нашего корабля, но был отделен от нас уже описанной зарослью, настолько плотной, что, казалось, углубиться в нее было возможно, только прорубая себе путь топорами. Я уже сказал, что и деревья здешние, и трава показались мне необычными, но с ними я решил разобраться позже – из чисто научного интереса. Кто знает, может быть, эти виды неизвестны в цивилизованном мире и я, назвав зелень своим именем, приобщусь к сонму бессмертных. Хотя, откровенно говоря, это меня не очень-то интересовало, в мире было полно более актуальных проблем, а забудут ли люди мое имя или нет – неважно: оно у меня не первое, как и сама эта жизнь, и не последнее, поскольку мне еще далеко до того уровня продвинутости, после которого уже не возвращаются. Остаться человеком – вот что главное в каждой жизни; а среди тех, чьи имена история заносит в свою базу данных, на самом деле очень много таких, кто нынешнюю свою жизнь проживает хорошо если собакой, а скорее – каким-нибудь жуком-навозником. Я понимаю, что множество людей в это не верит, я тоже не верю: вера не нужна знающему – а я знаю. Но это так, кстати.
Отложив исследование ардигской флоры до лучших времен, я разогнул спину, вытер пот, без которого не обошлось, потому что погода была воистину курортной, и сказал Лючане:
– Ну что – переходим на сухопутный образ жизни? По-моему, все необходимое взято и можно отправить «Триолета» на выжидание. Как думаешь?
Она с минуту помолчала, шевеля губами и загибая пальцы, и в результате ответила:
– Ты чувствуешь, какой здесь воздух?
Воздух и в самом деле был, как и ночью, прекрасный, на Теллусе такого наверняка не сохранилось нигде, а может, никогда и не было. Я имею в виду не его химический состав – этим занимался «Триолет» и дал вполне благоприятное заключение, – но какой-то растворенный в нем запах, лучше назвать это ароматом, ни на что известное нам не похожим. Теперь стало казаться, что был он тонким, одновременно бодрящим и расслабляющим, вызывающим желание обонять его еще и еще.
– Воздух упоительный, – продолжила Лючана. – Надо взять образцы для более полного анализа…
