Книга Ложь во имя любви - Розмари Роджерс

После того как они миновали мыс Финистер, пошла череда штормов; море и небо были так же серы и угрюмы, как холодные глаза капитана. Сначала Марисе было настолько худо, что она готова была опуститься на океанское дно; в недолгие минуты просветления между спазмами тошноты она молилась о любом конце своим мучениям.

Кроме Дональда, который изредка заглядывал к ней, предлагал еду, от которой она отказывалась, и удрученно качал головой, ни у кого, даже у Бенсона, которого она видела лишь мельком, не было времени ею заинтересоваться.

Мариса утратила всякое ощущение времени; в один прекрасный день она сумела сесть на койке и почувствовала голод, несмотря на бушевавший шторм.

– Как я погляжу, ты уже освоилась с качкой! – ободряюще воскликнул Дональд с излишней восторженностью, принеся ей жидкий бульон, который она выпила с жадностью. – Увы, я не смогу долго с тобой оставаться. – Он опасливо оглянулся. – Он рвет и мечет, потому что мы страшно опаздываем и были вынуждены вчера улепетывать от британского корабля с вооружением всего в шестнадцать пушек. Мы скрылись от него в тумане, но капитан стыдится, что мы не могли дать ему бой.

Мариса поежилась, и он ободряюще потрепал ее по худенькому плечу.

– Не бойся, тебе не выпадет наблюдать морское сражение. Через несколько дней мы прибудем в Нант, и ты с моей помощью покинешь корабль честь по чести. Пока что никуда не суйся и поменьше волнуйся. При всей своей суровости капитан – отменный моряк; суровым же его сделала прежняя тяжелая жизнь. Тебе-то, конечно, нет до этого никакого дела, малышка! Ты сейчас похожа на мышку-утопленницу. Тем лучше: никому в голову не придет заподозрить в тебе женщину. Но когда попадешь к родственникам, им придется долго тебя откармливать.

После ухода Дональда Мариса сползла с койки. У нее дрожали коленки и подкашивались от слабости ноги. Корабль нырнул в бездну между двумя валами, а потом вознесся на пенный гребень, приняв почти вертикальное положение. Мариса с такой силой ударилась затылком о шпангоут, что едва не лишилась чувств. «Мне не выжить!» – думала она, добираясь на четвереньках до койки. Эта мысль ее почти не испугала, потому что она и так уже находилась на полпути к небытию. По бледным впалым щекам струились слезы слабости, но она не замечала этого. Сейчас ничто не имело для нее значения. Она даже не помнила, как оказалась здесь, чего ради ее швыряет взад-вперед как пробку. Каждая волна, обрушивавшаяся на корабль, могла оказаться гибельной, но ей не было до этого дела.

Каким-то чудом шхуне удалось остаться целой и невредимой. В каюту ввалился Бенсон, поднял Марису с пола, положил на койку и приказал лежать, так как шторм обещал продлиться всю ночь. В виде утешения он вручил ей огромную и потрепанную протестантскую Библию и посоветовал молиться, если она мечтает о спасении. Несмотря на грубый голос, это был славный малый, под стать Дональду, и Мариса проводила его благодарным кивком.

О борт шхуны одна за другой разбивались гигантские пенистые волны. Иллюминатор был задраен деревянной крышкой, и она не знала, ночь сейчас или день. Все переборки судна жалобно стонали, и она крепко держалась за койку обеими руками, чтобы ее не сбросило на пол.

Внезапно ей пришла в голову мысль, что они вот-вот пойдут ко дну, хуже того – всех уже смыло с палубы, и лишь она одна осталась взаперти, как мокрая мышь в мышеловке! Ей почудилось, или она и впрямь слышала крик: «Все за борт!», перекрывший оглушительный рев штормового моря?

Сама не зная какими силами, она сорвалась с койки и стала в отчаянии колотить в дверь. Когда дверь наконец подалась, она мгновенно вымокла до нитки. В следующую секунду дверь захлопнулась, а она покатилась по палубе, уходившей у нее из-под ног. Лишь только она попыталась встать, как ее опрокинула зеленая волна, ударившая ей прямо в лицо. Рот наполнился соленой водой, и она не сумела позвать на помощь. Вот, значит, что такое утонуть… Мысль о близкой смерти умиротворяла, словно пришла в голову кому-то другому, пока она отчаянно пыталась за что-нибудь ухватиться. В последний момент, когда ее уже тащило с палубы, кто-то одним движением поставил ее на ноги. Сильная рука обвила ее талию и удержала, дав воде отхлынуть. Ее спаситель рявкнул:

– Какого черта!

Пока она отплевывалась, он оттащил ее на подветренный, менее опасный борт стонущей на сотню голосов шхуны, где грубо швырнул на мокрую палубу.

– Кажется, я приказал всем… – Голос был слишком узнаваемым. Приподняв ее, он в бешенстве заглянул ей в лицо. – Кто такой?

Мариса каким-то чудом собралась с мыслями и пробасила, вырываясь:

– Юнга, сеньор. Боюсь, я… – Наглотавшись соленой воды, она могла вот-вот сорваться со смехотворного баса на писк.

– Дьявольщина! Совсем спятил? Тебе было приказано оставаться внизу, раз тебя тошнит и ты все равно ни на что не годен. – Он усмехнулся. – Что ж, раз ты пришел в себя и уже можешь передвигаться ползком, то марш в камбуз за горячим грогом. И живее, muchacho,[6]не то я собственноручно отправлю тебя за борт.

Он вполне был способен исполнить свою угрозу. Главное – не допустить, чтобы он ее узнал!

– Ступай! – гаркнул он. Мариса прошмыгнула у него под рукой, не зная, в какую сторону бежать. В этот момент палуба снова угрожающе накренилась, и он невольно удержал ее, не давая перекувырнуться через ограждение. На сей раз вышло так, что он задел ее грудь, обтянутую мокрой рубахой.

– Diablos! – выругался он по-испански. Она почувствовала, что ее куда-то волокут и, невзирая на сопротивление, швыряют в распахнутую пинком ноги дверь.

– Останешься здесь, пока я не разберусь! – злобно прорычал он. – На твое счастье, сейчас у меня есть дела поважнее.

Тяжелая дверь захлопнулась. Она осталась лежать распластанная на роскошном ворсистом ковре. Не было сомнений, что она попала в лапы самого капитана.

Она долго пролежала так, дрожа с головы до ног, отчасти от сырости, отчасти от страха, лишившего ее последних сил. Наконец лязганье собственных зубов привело ее в чувство. Приподняв голову, она обнаружила, что валяется в соленой луже, насквозь промочив ковер. Над ее головой отчаянно раскачивался фонарь, бросая на стены зловещие отсветы, как огонь преисподней; в углах каюты залегли тревожные тени.

Как он теперь с ней поступит? Мариса испуганно поглядывала на дверь, ожидая, что он вот-вот ворвется. Пират, дезертир английского флота, занимающийся грабежом на похищенном судне, человек без чести и совести, злодей, полностью отринувший мораль…

Воздав ему мысленно по заслугам, Мариса приободрилась и села. В следующее мгновение она издала протяжный стон: на ней не оказалось живого места. Он положит конец ее страданиям, покарав смертью за испорченный персидский ковер, если только она не упредит его, насмерть замерзнув. Тут на помощь ей пришли остатки врожденной практичности: собрав последние силы, она встала. Поворот головы – и она узрела бледное и страшное лицо. От неожиданности она издала крик, который, на счастье, был заглушен штормовым ревом.