Книга Жуткие приключения Робинзона Крузо, человека-оборотня - Даниэль Дефо

17 декабря

С этого дня по 30 декабря навешивал полки и вбивал гвозди в подпорки, чтобы развесить на них всё, что только может быть подвешено. Теперь внутри у меня будет порядок.

20 декабря

Перенес в пещеру все вещи и занялся обстановкой. Сбил несколько мелких досок на манер буфета для хранения съестных припасов, но досок остается совсем мало. Сделал себе еще один стол.

24 декабря

Целые сутки идет проливной дождь. Сижу дома. Приснился кошмарный сон, в котором зверь вновь и вновь нападал на помощника капитана и вновь и вновь убивал его.

25 декабря

Весь день льет дождь.

26 декабря

Дождь перестал. Стало гораздо прохладнее и приятнее.

27 декабря

Убил одного козленка, а другого ранил в ногу. Поймал его и привел домой на веревке.

Дома перевязал ему перебитую ногу и наложил на нее лубок.

N.B. Я выходил этого козленка. Нога у него срослась и окрепла. Я так долго ухаживал за ним, что он стал совсем ручным и пасся на лужайке у входа в пещеру, не желая уходить прочь, несмотря на то, что по-прежнему побаивался меня, чувствуя зверя. Тогда-то мне впервые пришла в голову мысль завести домашний скот, чтобы быть обеспеченным едой тогда, когда у меня закончатся порох и пули.

28, 29, 30, 31 декабря

Сильная жара при полном безветрии, поэтому выходил из дома только по вечерам на охоту. Провел это время, наводя порядок в своем жилище.

В первое утро проснулся неподалеку от ограды. Многочисленные следы ног, точнее, лап, указывали на то, что зверь большую часть ночи провел, расхаживая вдоль моей стены. Возможно, он учуял козленка и захотел сожрать его.

1 января

По-прежнему жарко, но рано утром и вечером я ходил на охоту, а днем отдыхал. Вечером, зайдя по долине в глубь острова дальше обычного, увидел великое множество коз, но они сильно испугались, почуяв запах зверя, поэтому подойти к ним сложно. Интересно, как поведет себя зверь, если обнаружит их, перережет всех, прежде чем я успею распорядиться ими, или же будет убивать и пожирать ровно столько, сколько ему необходимо, чтобы утолить голод?

3 января

Начал строительство стены, точнее, вала. Все еще опасаясь внезапного нападения со стороны, я решил сделать ее как можно прочнее и толще.

N.B. Поскольку ранее в дневнике я уже рассказывал о моей ограде, то не стану повторяться. Достаточно сказать, что я провозился с ней с 3 января по 14 апреля, возводя и доводя ее до ума, хотя длина ее составляла около 25 ярдов. Она шла полукругом, концы которого упирались в обрыв. От середины ее до обрыва было около двенадцати ярдов, и как раз по этой линии находился вход в пещеру.

Все это время я трудился, не покладая рук. Бывало, что из-за дождей мне приходилось прекращать работу на несколько дней и даже недель. Однако мне казалось, что я почувствую себя в безопасности, только когда стена будет достроена. Трудно представить, сколько сил было вложено в эту работу, но особенно тяжко мне пришлось тогда, когда надо было приносить колья из леса и вбивать их в землю. Я сделал их гораздо толще, чем требовалось.

Когда стена была построена и укреплена снаружи земляным валом, я успокоился. Я убедил себя в том, что если бы на острове появились люди, то они не заметили бы ничего похожего на человеческое жилище. И, как покажет один примечательный случай, о котором будет рассказано ниже, я поступил правильно, замаскировав свое жилище.

Все это время, когда позволяла погода, я продолжал ежедневно ходить в лес за дичью и при этом сделал много всяких полезных открытий. Я обнаружил особую породу голубей, гнездившихся не на деревьях, а в расселинах скал. Забрав из гнезда птенцов, я вознамерился выкормить их и приручить, но едва они подросли, как улетели прочь. Скорее всего, они боялись зверя, ибо все существа, кроме людей, чувствовали, что он сидит во мне. Впрочем, я часто находил их гнезда и брал птенцов, мясо которых было очень вкусным.

Затем, занимаясь хозяйственными делами, я понял, что мне недостает многих необходимых вещей, сделать которые самостоятельно я поначалу считал невозможным. Мне позарез нужны были свечи. Как только начинало темнеть, а это обыкновенно случалось около семи часов вечера, мне приходилось ложиться спать. Помню кусок пчелиного воска, из которого я делал свечи во время моих африканских приключений, но теперь воска у меня не было. В моем распоряжении был только сохраненный мной нутряной жир подстреленных на охоте коз. Я вылепил плошку из глины, обжег ее на солнце и поместил в нее фитиль из пеньки. Получилась лампа. Свет она давала неровный и тусклый, хуже, чем от свечи.

В разгар этих хлопот, пошарив однажды в моих вещах, я обнаружил мешочек с зерном для птицы. Та его малость, что оставалась в мешке, была трачена крысами, и когда я заглянул в мешок, мне показалось, что там одна труха. Желая приспособить этот мешок для иных нужд (кажется, я хотел сложить в него порох, ибо как раз в то время, испугавшись грозы, раскладывал его мелкими частями, а может, думал приспособить его под что-то другое), я вытряхнул из него все остатки на землю рядом с обрывом.

Это было незадолго до начала проливных дождей, о которых я только что говорил, и я забыл про тот случай. Примерно через месяц я заметил, что в том месте из земли пробиваются зеленые побеги, и подумал, что это какое-нибудь еще неизвестное мне растение. Но до чего же я был изумлен и удивлен, когда, еще некоторое время спустя, увидел, что на побегах, их было штук десять-двенадцать, завязались колосья, и эти травинки оказались превосходным ячменем, тем самым, который выращивают в Европе, да и у нас, в Англии.

Словами не выразить, до чего меня потрясло это открытие. До той поры мое поведение никогда не определялось религиозными побуждениями. В самом деле, мои религиозные представления были весьма туманными, так как мой отец часто критиковал тех, кто с предубеждением относились к нам из-за того, какая кровь текла в наших жилах. Однако когда я увидел этот ячмень, выросший, как я знал, в несвойственном для него климате, а главное, неизвестно откуда взявшийся в этом месте, то был потрясен до глубины души. Я уверовал, что Господь сотворил чудо, вырастив его без семян только для того, чтобы дать мне пищу на этом злополучном необитаемом острове.

Я возрадовался, сознавая, что такое чудо природы совершено ради меня. Но еще более поразительным было то, что рядом с ячменем я заметил редкие стебельки другого растения, оказавшегося рисом; я узнал его, так как видел, как его выращивали в Африке.

Наконец я вспомнил, что вытряхивал в том месте мешок, и тогда это событие показалось мне менее чудесным. Должен признаться, что моя благочестивая благодарность промыслу Божьему поубавилась, когда обнаружилось, что все это объясняется так просто. А между тем мне следовало испытывать благодарность за то, что случилось, ничуть не меньше, чем если бы это произошло благодаря чуду.