Книга Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души - Юлия Шилова

Взяв ведро, я направилась к единственной колонке, чтобы умыться и вымыть перепачканные руки. Набрав четверть ведра, я вылила его себе прямо на голову и заметно взбодрилась. Потом сполоснула руки.

— Здорово, дочка! Какими судьбами?

От испуга я выронила ведро и чуть было не потеряла дар речи. Дед Герасим улыбался щербатым ртом и с интересом смотрел на меня.

— Ты что, дочка, напугалась?

— Конечно, напугалась. Тебе что, дед, не спится? Ты что по ночам шатаешься? — я постаралась прийти в себя.

— Да я уже почти спал. Да только слышу, что кто-то едет. Мотор у тебя реактивный, а фары такие мощные, что полдеревни освещают. Ну я, стало быть, поднялся и решил посмотреть, что за гость к нам пожаловал. Сама знаешь, у нас тут люди редко бывают. Сюда, почитай, никто не наведывается. А ты чего в такой поздний час приехала? Случилось чего?

— Ничего не случилось, — я старалась казаться как можно более безразличной и сморщилась от жуткого перегара, который источал вечно пьяненький дед Герасим. — Послушай, а ты чего набрался-то?

— Да разве здесь наберешься? Одно слово — самогонка. Анька, а ты мне в прошлый раз бутылку белой обещала. Неужели забыла? Я ведь, дочка, за этим-то и пришел.

— Ой, дед, прости. Столько дел в городе было, просто из головы вылетело. Ну хочешь, я тебе денег дам? Ты сам себе купишь.

— Да что мне толку-то от твоих денег, — расстроился дед. — Это там у вас в городе деньги нужны. А тут какой от них прок? Вот если бы ты, так сказать, натуру подогнала. Коньячку или хорошей водочки. А с деньгами мне нужно идти, ловить попутку и ехать в райцентр. А в райцентре этом только хлеб, сахар, хозяйственное мыло да бормотуха.

— Дед, а ты что, дальше своего райцентра никогда носа не высовывал? Ты бы доехал до железнодорожной станции, там бы и закупился.

— Нет, Анька, не люблю я по городам-то шастать. В городах все продукты — сплошная химия, а у меня все натуральное. Все со своего огорода, а продукты первой необходимости мне бабка соседская привозит. Это она у нас большая любительница туда ездить, в толпе потолкаться. Я человек дикий и нецивилизованный.

Я подняла пустое ведро и направилась к своему дому. Дед Герасим поплелся за мной, стараясь не отставать ни на шаг.

— Аня, а ты к нам с ночевкой приехала? Может, выпьем самогоночки, ты мне расскажешь, что новенького в столице нашей? Как там, стоит Белокаменная?

— Стоит, куда ж ей деваться.

— Так, может, я за самогонкой сбегаю? А хочешь, пошли ко мне! У меня закуски полно.

— Нет, дед. Я пить не буду. Я ночью, конечно же, никуда не поеду, но встану рано. Мне как можно раньше надо в Москве быть. Работы много.

— В банке, что ли?

— В банке.

— Никуда, Анечка, твой банк не уйдет. Сама понимаешь, что к нам сюда редко кто приезжает. Ты для меня отдушина, связь с внешним миром. Ежели не пьешь самогонку, я тебе стаканчик своего домашнего винца налью. Винцо у меня отменное. Мне бабка Ольга рецепт дала.

— Ой, дед. Если я сейчас вина твоего выпью, то как я завтра встану?

— Тебя мой петух разбудит. Он так орет на всю деревню, что уши закладывает. Ты что, забыла моего горластого петуха?

— Да помню я твоего петуха… Он что, живой еще?

— Живой, а что с ним станется?

— Я думала, что ты его уже сварил. Он у тебя такой жирненький, упитанный.

— Анна, не говори ерунды. Еще не хватало, чтобы я петуха резал. Он мне как сын. А разве я смог бы свое дитя убить?

— Кто для тебя петух?

— Сын! — не моргнув глазом, торжественно произнес дед. — Это мой сыночек Петр. Я к нему отношусь с уважением. Правда, иногда, когда он начинает хулиганить и кур по двору гонять, я могу ему и пендаль отвесить. Так сказать, для профилактики.

За разговором мы дошли до моей избы. Я засмеялась и, поставив ведро у амбара, махнула рукой:

— Ладно, пойдем, дед, тяпнем твоего винца. У меня в последнее время столько всего произошло, что просто голова идет кругом. Можно немножко расслабиться.

Буквально через пятнадцать минут я уже сидела в доме деда Герасима за скромным столом и дегустировала напиток местного приготовления. Дед выложил на стол хлеб, несколько вареных яиц и нарезал слегка подсохшей колбасы.

— Ой, дед, а колбасой-то ты где разжился?

— Да это Петровна недавно в городе была. Ты, Анька, на колбасу-то сильно не налегай, лучше попробуй мою клюквенную настойку. Она прямо на сердце идет!

Я сделала приличный глоток.

— Ну как?

— Настойка как настойка. Вкусная. Я смотрю, дед, у тебя целый погреб. Пей не хочу, а ты все у меня спиртное клянчишь.

— Да я хотел себе чего-нибудь современного, фирменного. Чего-нибудь такого, что за границей буржуи пьют.

— Да нет уже никаких буржуев. Их истребили бедных давным-давно. Теперь одни господа остались.

— Ну, господа.

— Хорошо, дедуль. Я теперь часто сюда приезжать буду. Мне здешняя природа нравится. Тишина тут у вас, птички поют. Я тебе в следующий раз целый рюкзак привезу. Будет тебе и коньяк, и виски, и джин, и ром, и текила. Ты сможешь своих бабок дорогими напитками завлекать.

Допив стакан клюквенной, я полезла в карман джинсов и извлекла стодолларовую купюру. Положив ее перед дедом, я сунула в рот кусок колбасы и, не прожевав до конца, быстро проговорила:

— Возьми, дед. Это тебе.

— Что это?

— Сто долларов.

— Ну, я вижу, что не сто рублей. Только что мне с ними делать-то?

— В обменник отнесешь, — сказала я и тут же поняла, что сморозила глупость. — Я не то хотела сказать. Я понимаю, что у вас тут обменников днем с огнем не сыщешь. Ты эту купюру бабке дай, которая в город ездит. Она тебе денежку привезет, или не денежку, а, как ты говоришь, натуру. Фруктов, конфет, пряников, водочку.

Постучав себя по карманам, я извлекла еще пару пятисотрублевых купюр и положила рядом с долларами.

— Вот, у меня больше рублевой наличности нет. Мне самой нужно в обменник заехать. Так что, чем богаты, тем и рады.

— А за что мне все это? — недоумевал дед.

— Да так. Для хорошего человека ничего не жалко. Я бы хотела, чтобы ты в мое отсутствие за домом присматривал. Да и не только за домом, за амбаром, за участком…

— А что за ними смотреть? Дом ведь сто лет никому не нужен, — вытаращил глаза дед.

— Это на всякий случай. Чтобы, не дай бог, он не загорелся… Вот ты, дед, постоянно с самокруткой ходишь… А вдруг мимо хаты будешь проходить и нечаянно бычок кинешь куда не надо. Дом алым пламенем и загорится.

— Да ты зачем на меня наговариваешь, Аня? Я свои окурки тушу собственным сапогом, а даже если не тушу, то всегда вижу, куда я чинарик кидаю.