Книга Твои глаза - моя погибель - Люси Дейн

Пэм долго не выбирала, остановилась на первой же спальне, в которую привела ее Мейда. По большому счету ей было безразлично, где жить, ведь это ненадолго. Комната уютная и достаточно. Вдобавок есть балкон, который выходит на океан.

Мейда тут же извлекла из сумочки мобильник, позвонила Энди и сообщила, какую комнату выбрала Пэм, затем произнесла:

— Сейчас он принесет твою сумку.

— А на балкон можно выйти? — спросила Пэм. Мейда рассмеялась.

— Конечно! Это же твоя спальня, можешь делать что хочешь.

— Все-таки я в гостях, — пробормотала Пэм, направляясь к балкону.

Повернув ручку и распахнув дверь, она впустила в комнату свежий воздух. Затем шагнула на балкон, взглядом пригласив с собой Мейду. Ту не нужно было долго упрашивать — сразу выпорхнула следом.

Пэм не ошиблась — вид отсюда действительно открывался восхитительный. У нее даже дыхание перехватило, настолько величественной показалась в эту минуту океанская гладь. Солнце уже двигалось к закату, поэтому большая часть океана была окрашена в розоватые тона и от горизонта бежала к берегу блистающая золотом дорожка.

— Просто дух захватывает, — негромко обронила Пэм.

Мейда проследила за ее взглядом.

— Захватывает дух? Ты боишься высоты?

— Нет. Посмотри, какая красота!

— Где?

— Да вот же, океан!

Мейда снова посмотрела на водную ширь.

— Ну океан — и что? Я его сто раз видела.

— Я тоже, но... красиво! — Пэм повернулась к недоверчиво косившейся на нее Мейде. — Неужели не чувствуешь?

Та пожала плечами.

— Ладно, — легонько вздохнула Пэм. — А вот представь себе, что мы не в Лос-Анджелесе, а в каком-нибудь пустынном оазисе, в возвышающемся на морском берегу дворце могущественного эмира. И красота, которая нас окружает...

— Эмира? — переспросила Мейда. В ее васильковых глазах затеплился интерес.

— Это такой восточный владыка, — пояснила Пэм. — Феодальный правитель.

— У него много денег?

Пэм усмехнулась.

— Не то слово! Эмир обладает несметными богатствами. У него горы золота, груды драгоценных камней, неисчислимое количество самоцветов, стада лошадей, верблюдов и прочей живности. Он может позволить себе все, чего только душа пожелает. Одевается в чистый шелк, валяется на персидских коврах, ест-пьет на злате-серебре, притом лучшие кушанья, напитки, фрукты и сладости, какие только можно придумать.

— А он женат?

Интересный вопрос.

— Разумеется, женат. И не один раз.

Она наблюдала за Мейдой, ожидая реакции, которой не было довольно долго. Мейда соображала медленно, однако в конце концов произнесла:

— Как это — не один раз?

Пэм тонко улыбнулась.

— В прямом смысле слова: много раз женился и имеет несколько жен.

— Разве так бывает? — недоверчиво заморгала Мейда.

Пэм открыла было рот, чтобы рассказать о некоторых обычаях мусульманского мира, но вовремя спохватилась, что тогда вопросам не будет конца. Поэтому просто произнесла:

— Бывает. В старину некоторые восточные цари имели по двести жен и больше.

— Двести?! — ахнула Мейда.

Дальше следовало ожидать вопроса, который напрашивался сам собой. Тут даже не требовалось особых логических способностей. И надо отметить, в этот раз Мейда оказалась на высоте — думала всего минуту, не больше.

— Но как же этот эмир успевал... э-э... своих жен... мм... — Странно, но Мейда почему-то постеснялась употребить одно из ее излюбленных соленых словечек.

— Как успевал спать со всеми своими женами? — пришла ей на выручку Пэм.

— Да! — подхватила Мейда. — Как?

— А никак. То есть спал, конечно, но не со всеми. Как правило, у эмира есть любимая жена, старшая жена, возможно еще какие-то особенные жены, а остальные зависят от настроений и желаний своего царственного супруга. Впрочем, первые две жены тоже. Кроме того...

Мейда не дала Пэм договорить.

— А у этого эмира есть... как это называется, забыла... ну короче, там держат женщин...

— Гарем? Я только хотела об этом сказать. Конечно, есть. В гареме и живут все эти жены и наложницы. Ведь кроме двухсот и более жен эмир мог иметь еще триста и более наложниц. Слышала такое слово?

Мейда состроила рожицу.

— Наложницы? Не помню. А кто это — проститутки?

Пэм подняла глаза, словно призывая небеса засвидетельствовать подобную глупость. И в который уже раз за время общения с Мейдой у нее возникло ощущение, будто она разговаривает если не с пятилетней девочкой, то с какой-то дикой островитянкой.

— Нет, не проститутки. Наложницы — это почти то же самое что рабыни. Знаешь, что такое сексуальное рабство?

— Да.

О, разумеется! Как не знать, ведь речь идет о сексе. По этой части девочка считает себя докой.

Та вдруг хихикнула.

— Этот эмир супермен, что ли? Или секс-машина? Двести жен и триста наложниц! Их же с утра до вечера пришлось бы... — Она вновь умолкла, не найдя подходящего для данного случая приличного слова.

— Ублажать? — вновь пришла ей на выручку Пэм.

— Да. Это ж нужно быть роботом! — После некоторой паузы Мейда задумчиво добавила: — Мне кажется, что спать с таким количеством женщин невозможно.

Пэм кивнула.

— Потому-то в гаремах и были изобретены многие женские игрушки, аналоги которых ты наверняка видела в секс-шопах. С их помощью лишенные мужского общества — а также свободы — жены и наложницы выходили из непростого положения.

Мейда сморщила лоб.

— Ты имеешь в виду все эти резиновые штуки, предназначенные для...

— Именно, — поспешно произнесла Пэм, сознательно не дав ей закончить фразу.

— Теперь понятно, — протянула Мейда. — Значит, не от хорошей жизни появились эти... как их... имитаторы.

Пэм рассмеялась.

— Верно!

— Хорошо, но я одного не пойму — зачем эмиру столько женщин, если он все равно не в состоянии с ними управиться?

— Полагаю, ради престижа, — сказала Пэм, а сама подумала, сейчас спросит, что такое престиж.

— Ради чего? — спросила Мейда.

— Ну, ради собственного веса, что ли. Понимаешь?

— Нет.

С губ Пэм слетел невольный вздох.

— Как бы тебе объяснить... Ну, к примеру, ты вполне можешь ездить на стареньком «олдсмобиле», но покупаешь себе шикарный «феррари». Почему?