Книга Инженер его высочества - Андрей Величко

— Значит, к цели подлетаем на высоте двести. Задираем нос градусов на десять, скорость падает до сорока пяти. Слегка раздвигаем колени… — Тут надо сделать небольшое отступление. Я уже говорил, что у «Святогора» кабины не было. Естественно, не было и пола кабины. — Раздвигаем колени и смотрим вниз. Как только цель оказывается на линии… да-да, его самого, дергаем рычаг бомбосбрасывателя, затем сразу газу и нос по горизонту. Всем все понятно? Приступаем к полетам.

Через пару дней тренировок народ начал сносно попадать в прямоугольник двадцать на сто метров, символизирующий собой вражеский корабль. Правда, после этого на Георгиевском аэродроме слово «прицел» долго еще имело несколько специфическое, отличное от общепринятого значение.

Гоша помимо своих финансовых махинаций занимался планированием экспедиции на Вилюй, за алмазами, которая должна была состояться в следующем году. Кроме того, он списался с Федоровым, и теперь мы ждали его в гости. Менделеева тоже ждали, но его именно в гости, без мыслей дальнейшего трудоустройства. А вот Зелинский в списке на захомутание значился в одной строчке с Федоровым — пора было обзаводиться собственным нефтеперегонным производством, да и толуол в нашем деле лишним не будет.

Маше из Москвы привезли целую подшивку газет с дискуссией — имеет ли право женщина ходить в брюках? Мнения были разные, но в основном народ склонялся к тому, что да — раз она в них летает и по-другому нельзя, то и ходить, наверное, можно. По поводу же нелетающих дам в штанах мнения были все-таки скорее отрицательные. Вроде бы одну такую даже собирались побить, но полиция оказалась на высоте. Маша, отсмеявшись, написала открытое письмо, в котором предложила любой ревнительнице приличий бесплатно покатать ее на аэроплане, но только чтобы та обязательно была в юбке и не протестовала против наличия на самолете фотоаппарата.

Гоша несколько озабоченно сказал, что теперь вполне вероятен конфликт с Победоносцевым, и это может негативно сказаться на его, Гошиных, отношениях с Николаем. С другой стороны, у Победоносцева уже много с кем были конфликты, в том числе и с Витте, что последнему вроде бы нисколько не мешало продолжать реформы.

— Давайте мы вот что сделаем, — предложил я. — Я напишу статью о требованиях к одежде авиаторов, без всяких половых акцентов, причем скучную, с техническими подробностями. Смысл ее будет в том, что всякие болтающиеся на организме шмотки в авиации недопустимы. Даже куртки следует носить не длиннее чем до половины задницы, иначе это смертельно опасно. Тисну ее в каком-нибудь не очень читаемом журнальчике. И надо заранее купить пару писак, чтобы, если Константин Петрович начнет выступать на эту тему, они тут же возопили бы, что Победоносцев как человек умный и образованный просто не мог не знать того, что написано в статье господина Найденова. А значит, это он таким хитрым образом хочет нашу пилотессу угробить! Чем же она ему так досадила? Ну и дальше уже в зависимости от желтизны газетенки. Гош, ты вроде в своем концерне уже начал информационную службу создавать? Вот пусть это и будет ее первым заданием.

Глава 9

Представьте себе, что вы глава и владелец весьма преуспевающего банка. Естественно, у вас есть пресс-служба, следящая за тем, что говорят и пишут про ваше детище. В ней, само собой, имеется отдел, который несколько… э-э-э… скользковатыми методами иногда направляет этот процесс в нужную сторону. Тем более самоочевидно, что у вас есть служба безопасности, а уж чем она занимается, вы знаете лучше меня. И еще у вас есть друг, младший партнер по бизнесу, курирующий вопросы технического развития. Вы его искренне уважаете и доверяете ему всецело. Но что будет, если этот друг в один прекрасный момент вам скажет: знаешь, а отдай-ка ты мне в подчинение вон тот пресс-отдельчик, ну и службу безопасности до кучи! В единоличное. Мне так удобней будет.

Думаю, что как минимум ваше доверие сильно пошатнется. Дружба — это, конечно, здорово, но есть же святые вещи! Даже если друг просто начнет лезть с непрошеными советами в эту область, все равно нехорошо. Поэтому, хоть мне и было интересно, я старался без повода в дела Гошиных новообразованных подразделений не соваться. И каково же было мое удивление, когда Гоша как-то раз сказал:

— Про то, что инициатива наказуема, ты наверняка слышал. Понимаю, что у тебя и так дел по маковку, но ведь с планами создания информбюро и СБ выступал именно ты. У меня тоже со временем напряженно, но, главное, ты по складу характера больше подходишь для руководства этими структурами. Возьми их себе, а? Как тебе это компенсировать, сам реши.

— Уже решил. Значит, ты свою благодарность пишешь красивым почерком на листе хорошей бумаги, потом сворачиваешь этот лист в трубочку и… Может, сначала что-нибудь одно?

— Скажите, а двести рублей не смогут спасти гиганта мысли? — поинтересовался Гоша. — Я считаю, что торг здесь неуместен! Короче, забирай оба, а не то дам парабеллум. Дальше цитировать или хватит?

Гоша помолчал и добавил:

— Не считай меня совсем уж наивным простаком, все я понимаю. Но ты действительно справишься с этим лучше меня. А если вдруг… — Он замялся. — Ну значит, и поделом мне. Вот так.

И вот я принимаю свеженазначенного руководителя информбюро. Бывшего студента, бывшего репортера и несостоявшегося агента охранки. Гоша перехватил его в последний момент.

— Проходите, садитесь, Константин Аркадьевич.

— Можно без отчества, вы ведь старше меня и по возрасту, и по положению.

— Хорошо. Значит, такое дело. После демонстрационных полетов… — Я вкратце пересказал ему свою мысль о статье про авиаодежду, ну и другие соображения.

— Уточните, пожалуйста. Цель — навредить Победоносцеву?

— В идеале — чтоб Маша могла ходить и летать в чем ей удобнее, не вызывая никаких эмоций у общества и властей, кроме разве что восторженных. Если идеал недостижим, то надо хотя бы приблизиться к нему. Сам по себе Победоносцев меня не интересует.

— Ну тогда тут можно чуть иначе… — задумался экс-репортер, — вот скажите, в бытность свою новозеландцем вы вели публичный образ жизни?

— И у меня, и у племянницы там почти нет знакомых, мы жили уединенно. Вы хотите спросить, в каких пределах допустима… э-э-э… некоторая фантазия в освещении того периода нашей жизни?

— Совершенно верно.

— В весьма широких. Единственное — это чтоб не было вреда репутации. И предварительно согласовать со мной.

— Само собой разумеется. Тогда так… Ведь, я думаю, репутации госпожи Островской как пилота не повредит обнародование того, что несколько лет назад она попала в серьезнейшую аварию… Скажите, а насколько строги правила хорошего тона в Новой Зеландии?

— Очень строгие, — я понемногу начал понимать его мысль, — прямо пуританские. Гораздо хуже, чем в России или Англии.

— Вот! — обрадовался Константин. — Любящая племянница не могла позволить себе нанести вред дядиной репутации и летала в платье, ежеминутно подвергая свою жизнь огромной опасности.