Книга Мертвее не бывает - Чарли Хьюстон

— Где и когда она в последний раз снимала деньги?

— В «Чейз», что на пересечении Бродвея и Восьмой. Два дня назад.

— Сколько она сняла?

— Две сотни.

— Каков ее лимит?

— Она может снимать до тысячи в неделю, но лишь не более двух сотен в день. Если же ей нужно снять больше — тут необходима моя подпись или подпись ее отца.

— И она вот так снимает по двести в день с тех самых пор, как сбежала?

— Да. В первый раз через карточку, два остальных, как я уже сказала, через кассира. Возможно, она потеряла карточку.

— Ясно. Вы захватили ее фотографию?

Она берет свою плоскую дамскую сумочку, целиком и полностью гармонирующую со всем ее костюмом, несколько секунд роется в ней в поисках фотографии и, найдя, протягивает мне.

Глаза и шея матери. На этом сходства кончаются. Девчонка на фото с ног до головы одета во все черное. Белеет лишь мертвенно-призрачный овал лица, а так и тени на глазах, и губная помада, и лак на ногтях, и волосы — все иссиня-черное. Господь всемогущий, да она же готка. Мэрили замечает мимолетную перемену в моем лице.

— Да, Аманда, скажем прямо, увлекается всей этой нежитью. Вот почему, Джозеф, мне понадобились именно вы.

Я поднимаю глаза с фотографии, Мэрили посылает мне очередную сладкую улыбку.

Вот и оно. Меня решили убрать. Декстер Предо вывел меня из дел.

Это уже неоспоримый факт, что есть люди, знакомые с нашим миром. Знают о борьбе за сферы влияния Манхэттена, знают о наших проблемах и уязвимых местах, знают, как мы живем. Одной из них как раз и является Мэрили. И давно уже известно, что Коалиция имеет своих людей, за пределами всех этих кланов. Тот факт, что меня вывел из игры сам Дестер Предо и передал ей, означает, что у нее в нашем мире повышенный уровень секретности. Она очень много знает, и этого достаточно, чтобы втихую устранить ее в один прекрасный день.

Да, есть люди, которые знают о нас. Однако их не так уж много, и у всех у них определенная роль в нашем спектакле. Это так называемые Ван Хельсинги. Самозваные добродетели, которые, неожиданно наткнувшись на нас, позже сделали целью своей жизни поймать и затравить нас. К ним относится и Филипп. Наполовину раболепный, наполовину завистник. К ним относятся и тысячи так называемых Люси, как женского, так и мужского пола, которые вконец романтизировали весь этот миф о вампирах и вконец потеряли от нас рассудок. А есть еще и так называемые Мины, которым известна вся наша подноготная, но они настолько сильно и искренне в нас втюрились, что это для них уже не имеет никакого значения. Есть еще и Рендфилды, жаждущие нашей судьбы, славы и жизни, жаждущие быть инфицированными. Ван Хельсинги надолго в нашем мире не задерживаются, мы их сразу же в утиль. А вот Рендфилды и Люси нам полезны, они нам служат и прикрывают нас от своего мира. Мины же встречаются редко, они очень ценны, прямо на вес золота. Существует лишь единственный способ распознать настоящую Мину: рассказать ему или ей, кто ты есть на самом деле и что тебе необходимо для жизни. Не каждому решишь вот так открыться.

В мире людей есть пара-тройка поистине влиятельных человек, которым известно о нашем существовании. Их-то мы и опасаемся больше всего. С ними и имеет дело Коалиция, а Общество только надеется заполучить их поддержку. Да что такое Общество? Даже могущественная Коалиция с этими людьми ведет себя очень осмотрительно. Мы никогда не сможем открыться всему миру, если только весь мир не превратится во фриков вроде нас. Эти люди, которые могли бы снять с нас многовековой покров тайны, ни за что не поступятся репутацией и положением в своем мире, чтобы в один прекрасный день заявить: «Эй, представьте себе, вампиры существуют!»

И Мэрили как раз одна из них. Она знает, что я знаю, что она знает о нас все. И вот мы сидим с ней здесь, в «Коул», как ни в чем не бывало, и потягиваем коктейль. И если до сегодняшнего дня я еще сомневался, стоит ли мне когда-нибудь осуществить мою затею, то теперь всерьез настроен при первом же удобном моменте схватить Декстера Предо за лацканы костюма и немного прогуляться с ним под жарким палящим солнцем.

Она вылавливает один из кубиков льда, кладет в рот и хрустит им.

— Видите ли, Джозеф. Мне прекрасно известно, кто вы на самом деле, однако я все никак не могу взять в толк, чем конкретно вы занимаетесь. Вы в некотором роде детектив?

Я огорошенно смотрю, как она жует свой лед.

— Джозеф?

Я медленно моргаю.

— Я тот, кто получает задания и хорошо их выполняет. Я профессионал своего дела. У кого-то появляются проблемы, и он может обратиться ко мне, а я уж решаю, стоит ли браться за его дело или нет. Но если уж решил, то выполняю честно. Если вы имеете в виду такого рода детектива, то да, пожалуй, я иногда им становлюсь. Однако никакой лицензии, офиса или прочего в том же духе у меня нет.

Она лишь кивает.

— Как насчет оружия? У вас оно есть?

— Иногда.

— А сейчас?

— Нет.

— Как насчет тех, остальных вещей? Мои знания основаны только лишь на теории. Знаете, с реальностью у меня они не очень-то сходятся. Мистер Предо и те несколько агентов Коалиции, с которыми мы встречались, показались нам какими-то слишком осмотрительными.

Я удивленно уставился на нее.

— Так что же насчет остального, Джозеф?

— Мы не можем обсуждать это здесь.

Она глубоко вздыхает. Очень глубоко.

— Чувствую себя так, словно попала в какую-то сказку. Правду ли говорят о ваших способностях к обонянию, например? Оно такое же острое, как и у собак? Можете ли вы, например, сказать, какими духами я пользовалась сегодня утром?

— Да, я могу сказать.

— Можете сказать, какая марка?

— Нет, но это определенно лавандовое масло.

— И вы сможете распознать его, как только почувствуете вновь?

— Конечно.

— Мм.

— Миссис Хорд, если вы не возражаете, я не очень-то люблю распространяться обо всем этом в подобных заведениях…

— Да, но нам когда-нибудь придется об этом поговорить. Когда-нибудь.

— Миссис Хорд.

— Да.

— Ваша дочь…

— Что вы хотите знать?

— Она пропала, так ведь?

— Да.

— Что вы имели в виду, сказав, что ваша дочь увлекается нечистью?

Она отправляет в рот очередной кубик льда, однако теперь лишь обсасывает его.

— То и имела в виду. Она увлекается всякой нечистью и попутно еще и мертвецами. Вы же сами видите, что она готка. Она и ее друзья. Они помешаны на всем ужасающе мрачном.

— Да, но когда вы употребляете слово нечисть, вы вкладываете в него прямой или переносный смысл? Что я хочу узнать…