Книга Спасибо деду за Победу! Это и моя война - Алексей Махров

– Узнал. Одиннадцатая танковая дивизия здесь орудует. Скорее всего, те ублюдки, что наших вчера… тоже оттуда.

– Значит, мы теперь знаем, кого искать!

– Знаем… – киваю. – Только я на номер части смотреть не стану. Буду резать всех фашистов без разбора. Чем другие лучше этих танкистов?

– Да, это верно… – устало согласилась Марина и вдруг, развернувшись ко мне всем телом, горячо спросила: – Ты меня стрелять научишь?

– Обязательно! И тебя и всех остальных…

Крохотный бутербродик уже давно съеден, вода выпита, адреналиновая волна откатила, и меня начало ощутимо клонить в сон. Марина, заметив, что я клюю носом, бесцеремонно вырвала из моих рук винтовку и почти силком заставила прилечь.

– Мишка сказал, что ты ночью так и не спал! Давай-ка, отдохни – ребята на постах, так что… А как крестьяне приедут – мы тебя разбудим!

Несмотря на такие успокаивающие слова, уснул я все-таки с тревожным чувством, в последний момент подтянув к себе за ремень «маузер».

Глава 7

Пробуждение оказалось не из приятных – спал-то, скрючившись на голой земле. С большим трудом, преодолевая боль в суставах и одеревеневших мышцах, я встал, опираясь на винтовку, как на костыль, и осмотрелся. Судя по изменившемуся освещению оврага, солнце уже давно минуло зенит, а следовательно, в полдень меня так никто и не разбудил. Раненые лежали на своих местах, а вот здоровых видно не было. Только две девчонки неподалеку делали перевязку обожженному мальчику. Их я и окликнул:

– Эй, а где народ? Где все?

– Так в поле они! – фразой из незнакомого в этом времени анекдота ответила младшенькая, обладательница смешных косичек.

– А что они там делают?

– Не знаю, – пожала плечами девчонка и, вопросительно посмотрев на меня (вдруг еще что-нибудь спрошу), вернулась к перевязке.

– Ладно, пойду посмотрю, – руки и ноги по-прежнему отказывались сгибаться и разгибаться в штатном режиме, поэтому я при каждом движении кряхтел, как старый дед.

К моему несказанному удивлению, поставленный утром часовой исправно нес службу. Он даже наблюдал за местностью так, как я ему показал, – по секторам.

– Что происходит? Где все? – спросил я парня.

– Час назад я засек движение возле леса. Несколько человек. На немцев было непохоже. Будить тебя из-за пустяка не стали, отправили двух ребят в разведку. Они почти сразу вернулись и сказали, что там красноармейцы с командиром. Раненые. Ну, наши и отправились им помочь… – доложил часовой.

Тихим незлобным словом помянув доморощенных мастеров караульной службы, я быстро осмотрел окрестности. Никого вокруг не обнаружил, только в указанном направлении наблюдалась группа людей. Понять с расстояния в километр, чем они занимаются, я так и не смог. Прошло пять минут, и люди на поле прекратили непонятное шевеление и двинулись в нашу сторону. Скоро я рассмотрел – ребята кого-то тащили. Именно «кого-то», а не «что-то». Предметы так бережно не носят. Значит, действительно нашли раненых красноармейцев?

Вскоре ответ на этот вопрос принесли прямиком к моим ногам. Три молодых парня в защитной униформе непривычного дизайна – конечно, гимнастерки я в кино видел, но что они длиной чуть не до середины бедра? У двоих на ногах уже виденные давеча обмотки, а третий щеголял синими шерстяными бриджами. У обладателя роскошных штанов, кроме них, был и другой отличительный знак – фуражка. В общем, по таким дурацким предметам (просто находка для снайпера!) я и отличил командира от солдат – поскольку совершенно не разбирался в знаках различия. Петлицы командира оказались черными, и на них размещались два красных квадратика и скрещенные топорики. У одного из бойцов петлицы были малиновыми с одним треугольником, у второго – красные, и на них красовались аж четыре треугольника, напоминающих зубья пилы. Ну и кто они по званию?[36]

Все трое были ранены, замотаны окровавленным тряпьем, причем офицеру оставалось жить не больше часа, максимум двух. Лицо цвета мела, губы синие, под глазами – черные круги. В сочетании с раной на груди – это очень нехорошие симптомы. Я, хоть и не врач, могу безошибочно поставить диагноз – проникающее в легкое, пневмоторакс. Насмотрелся на такое. Повязку неплотно наложили, вот воздух в легкое и проник. А теперь – всё. В полевых условиях нам его не спасти. Красноармейцам повезло больше – простреленное бедро у одного и колено у другого. Принесли и их оружие – мосинка, наган в кобуре. Следом нарисовался и туго набитый вещмешок.

– Вы кто такие, ребятки? – доброжелательно спросил парень с «пилой» на петлицах. Он выглядел постарше своих товарищей – лет двадцати пяти, даже усы у него росли нормальные, а не две волосинки в шесть рядов. – Что тут делаете?

– Эвакуированные. Семьи комсостава. Я сын комполка Игорь Глейман.

Надо же – парень попытался лежа изобразить строевую стойку. Похоже, что в этом времени к офицерам относятся с уважением, если солдатик даже на меня, простого пацана, так реагирует. Да, я знал, что сейчас слово «офицер» не в ходу, но в мыслях по привычке называл красных командиров именно так. Главное – вслух не ляпнуть.

– Старшина Петров. Владимир, – представился усатый. – Со мной лейтенант Макаров и младший сержант Гончарук.

– Наш эшелон разбомбили, а всех уцелевших вчера танками передавили. Здесь всего полсотни человек осталось, – объяснил я старшине. – Самому старшему шестнадцать лет. Несколько тяжелораненых… А вас где угораздило?

– Ехали на полуторке по… своим делам. Напоролись на мотоциклистов. Лейтенант сразу пулю в грудь словил, а мы с сержантом – уже когда выскакивали.

– Как общая обстановка? Что вокруг происходит? Мы тут уже сутки сидим, и только немцы вокруг…

– Львов вчера оставили, – после длинной паузы сказал старшина. – За Броды бои идут. Но Ровно вроде наш…

– Вас когда подловили?

– Часа два назад.

– Где именно? Направление, расстояние?

– В двух-трех километрах отсюда, вот там! – Петров махнул рукой на юго-восток.

– Понятно… Мы практически в окружении… Ладно, значит, на помощь надеяться бесполезно, надо выбираться самим и вас вытаскивать. Еда, перевязочные средства есть?

– Было два индпакета… Лейтенанта перевязал и себя. Гончарук сам перевязался. Еда… Вещмешок я прихватить успел! Где он? Там тушенка была!

– Здесь он! – сказал кто-то из пацанов, поднимая над головой мешок.

– А я щось ухопити не встиг![37]– подал голос сержант. – Сам не пам’ятаю, як з-за керма вискочив… І сидір і вінтарь… в машині залишилися[38].