Книга Ничего личного - Сандра Мэй

Она приоткрыла дверь и пискнула:

— Я скоро…

Бедный мистер Карлайл даже слегка подпрыгнул от неожиданности и торопливо прокричал в ответ:

— Ничего-ничего-ничего! Это я виноват, не вовремя заявился. Может быть, мне зайти попозже? Или встретимся за ланчем?

И тут она снова вспомнила все свои страхи и комплексы, представила разряженных гостей, шикарные платья дам, неспешное общение хорошо знакомых друг с другом людей — и себя, неуклюжую, неловкую, бедно и нелепо одетую, сидящую, как мышка, позади мистера Карлайла…

Только в бреду, она могла предположить, что из всего этого выйдет что-то путное. А теперь только и остается, что сидеть в ванной до конца поездки.

Шипя от боли, она расчесывала мокрые волосы, капли воды летели на футболку, из-за чего она становилась практически прозрачной. Белинда медленно впадала в странное оцепенение, такой обреченный ступор, когда не пугает уже практически ничего… И ответить мистеру Карлайлу просто позабыла.

Мэтью Карлайл немного постоял посреди комнаты, напряженно прислушиваясь и ожидая ответа. Потом пожал плечами, растерянно оглядевшись вокруг.

Глупо, что он пришел к ней в комнату. В самом деле, с дороги ей хотелось отдохнуть, разобрать вещи — мало ли чем занимаются женщины, попав в новую обстановку.

Дело было в том, что ему за этот безумный, ненормальный, сумасшедший день, начавшийся тревожной телефонной трелью и продолжившийся дружеской болтовней с сероглазой Белиндой Карр на высоте в несколько тысяч метров над землей, ни разу не захотелось передохнуть, почитать газету или отчеты, которые предусмотрительная Холли подготовила в дорогу. Хотелось Мэтью Карлайлу только одного: разговаривать с Белиндой Карр. Слушать ее мелодичный голос, искренний смех, смотреть в прекрасные лучистые глаза, рассказывать ей обо всем — даже о том, что еще вчера он не хотел даже вспоминать. Хотелось быть галантным и обаятельным, хотелось, черт возьми… может быть даже… ну, в определенном смысле, разумеется… ухаживать за ней!!!

Он припомнил, как переговорил с Лу Фонтейн перед тем, как зайти к Белинде. С каким ревнивым любопытством поинтересовался у нее, как ей понравилась его спутница. И какое искреннее удовлетворение испытал, услышав от зануды и змеи Лу, что Белинда — прелесть.

Прелесть, именно прелесть! Такая живая, такая искренняя, такая особенная, совершенно не напоминающая ни Риту, ни жен его знакомых, ни саму Лу.

Мэтью Карлайл наклонился к мини-бару, выбрал бутылку шерри и аккуратно разлил по рюмкам темную пряную жидкость. Хороший сорт, Белинде должно понравиться…

Она слишком тихо подошла сзади и негромко кашлянула, а он, чересчур возбужденный и смущенный, едва не упустил бутылку, а вслед за этим резко развернулся вокруг своей оси — и, естественно, выплеснул шерри прямо на белую футболку Белинды Карр.

Алое пятно расцвело на ткани, Белинда ахнула, а Мэтью даже не сразу начал лепетать извинения. Потому, что и без того чуть влажная футболка намокла окончательно, и под нею совершенно четко обозначилась крупная, округлая грудь Белинды Карр. Слава богу, не совсем уж обнаженная — какие-то кружавчики указывали на наличие белья — но, как говорится, в подобных случаях опыт и воображение довершат общую картину за долю секунды.

Мэтью Карлайл смотрел на грудь Белинды и медленно заливался краской, под стать ей.

Вдруг Белинда хихикнула и негромко произнесла:

— Господи, до чего же мы неловкие… Как антилопы гну.

— П-почему — гну?

— Они нелепые такие, лохматые и голенастые… Вечно налетают друг на друга… Не обращайте на меня внимания, мистер Карлайл. Я совсем из ума выжила от ужаса.

Тут он разозлился.

— Перестаньте вы на себя наговаривать! Никакая вы не нелепая и не выжившая! Это я на вас пролил шерри.

— Шерри?

— Ну да! Хотел дать вам продегустировать настоящий, не то пойло, что в самолете.

— Ох…

— Вот что, давайте попробуем еще раз. Я налью…

— А я еще раз переоденусь.

Она улыбнулась и снова удрала в ванную. Мэтью неожиданно ухмыльнулся и подмигнул своему отражению.

8

Через четверть часа они мирно сидели и беседовали, потягивая маленькими глотками первосортный шерри. Белинда сменила мокрую и грязную футболку на тонкий темный пуловер, волосы у нее подсохли и теперь завивались пушистыми кольцами. Зловещие очки лежали на столике рядом с бутылкой.

— Вы легко обходитесь без очков?

— У меня не очень сильная близорукость, но главным образом — астигматизм. Я достаточно хорошо вижу, но без очков начинают болеть глаза. В очках, впрочем, тоже.

— Наверное, они тяжеловаты…

— До ужаса. Им много лет. На переносицу они давят, как орудия пытки.

— Вернемся в Чикаго, я дам вам адрес салона оптики, где сам покупаю очки. Можно ведь сделать новые, легкие и удобные.

— Спасибо. Наверное, там дорого?

— Нет. Это не слишком дорогой, не слишком престижный, но очень хороший салон. И там консультирует прекрасный офтальмолог.

Она улыбнулась.

— Мы с вами, как два старичка на отдыхе — говорим об очках, врачах и умеренных ценах.

— Вы правы. Это тем более нелепо в подобном отеле и на подобном мероприятии. Давайте о легкомысленном. Вы уже посмотрели свою… униформу?

— Ой, а я вообще про нее забыла! Слушайте, Мэтью, я ведь понятия не имею, когда и как надо наряжаться. Вот, к примеру, сегодняшний ланч. В чем на него надо идти?

— Как вам сказать… Зависит от человека. Джош Белью наверняка придет в джинсах. Лу Фонтейн нацепит все свои бриллианты.

— А вы будете в костюме и при галстуке!

Он почувствовал легкий укол раздражения и беспокойства. Неужели за столь короткий период о нем уже сложилось мнение, как о зануде с идеально отглаженными брюками? Или надо говорить — в брюках?

— Вы обиделись?

— Нет. То есть… Знаете, Белинда Карр, это, разумеется, не украсит мой образ, но дело в том, что я никогда в жизни всерьез не задумывался, какое впечатление произвожу на окружающих. Одновременно я всегда тщательно соблюдал принятые правила. Такой, знаете, глобальный дресс-код.

— Интересно. Наверное, это важно? Для бизнеса.

— Вот я и думаю теперь — важно или нет? Вы сказали про галстук и костюм, и я почему-то расстроился.

— Ох…

— Нет, в самом деле! Я всю жизнь потратил на этот самый бизнес, на статус, на то, чтобы меня воспринимали равным среди первых, — а все, что обо мне можно сказать с первого взгляда: костюм с иголочки и идеальный галстук.

— Я сейчас впаду в депрессию. Я не хотела вас обидеть!