Книга Козел и бумажная капуста - Наталья Александрова

— Где-е? Где-е, ээт-та, мои шеде-евры? Где, эт-та, мои бе-ессмертные произведе-ения?

Я чихнула, прикрыла нос платочком и вытянула вперед руку, чтобы не позволить Афанасию приблизиться на критическое расстояние, где концентрация запаха могла превысить предельно допустимую норму, рассчитанную для работников зоопарка.

— Афанасий Леонтьевич, мы ведь с вами работаем не первый год?

— Не первый, — вынужден был признать творец парнокопытных.

— У нас с вами были когда-нибудь проблемы?

Козлятьев задумался, мелко тряся бородой, и наконец выдал результат этого мысленного напряжения.

— Не-ет, эт-та, пробле-ем не было...

— Ну так и не волнуйтесь, мы найдем вашу... э, продукцию.

Последнее слово было моей ошибкой. Усталость и нервное напряжение последних дней дали себя знать, и я допустила очевидный промах.

— Продукцию? — взвизгнул творец. — Вы называете мои ге-ениальные, эт-та, бе-есценные творения продукцией?

Я перевела испуганный взгляд на шефа в надежде на моральную поддержку, но Олешек, похоже, был уже на грани удушья, его лицо побагровело, а сам он понемногу сползал с кресла. Рассчитывать на его помощь не приходилось, нужно было отбиваться самостоятельно.

— Афанасий Леонтьевич, — взмолилась я, закрыв пол-лица платком и мечтая об обычном армейском противогазе, — не сердитесь, это у нас профессиональная терминология. Все, что мы перевозим, мы на своем языке называем грузом или продукцией. Это ни в коей мере не значит, что мы недооцениваем ваши... шедевры.

— То-то, — Афанасий успокоился, гордо поднял свою бороденку и расчесал ее пятерней, распространив новую волну непереносимого парнокопытного аромата.

Олешек бешено жестикулировал, давая мне понять, чтобы я увела дремучего творца прочь из кабинета.

— Афанасий Леонтьевич, — снова заговорила я, — не волнуйтесь, я все найду в ближайшее же время...

— То-то! — повторил творец. — Эт-та, понимать должны, культура, эт-та, великое искусство!

Я передала его Ленке, у которой наготове была уже чашка кофе и коробка печенья. Может, его нужно кормить сеном? Надо бы обсудить с шефом этот вопрос.

Но шеф был невменяем, да еще и кондиционер в кабинете внезапно перестал работать.

Шеф дополз до раскрытого окна и рухнул на подоконник. Я встревожилась, как бы он не вывалился — все же офис находится на восьмом этаже.

— Ну и денек сегодня! — простонал он, повернувшись. — Правду говорят — понедельник день тяжелый...

«Ага, — мысленно поддакнула я, — в моем случае это еще и пятница, суббота, воскресенье... и вообще, следует признать, что для меня настала полоса неудач».

Но я не собиралась так просто сдаваться и поэтому выложила шефу все подробности про аварию, про Витьку и про больницу.

— Точно можно доказать, что машина была не наша! — втолковывала я шефу. — Нашей машины вообще там быть не могло! И Витьки...

— Витьки там не было, но ты-то была! — протянул шеф с каким-то странным выражением. — Тебя видели...

— Да сколько же вам говорить, что не было меня там! — разозлилась по-настоящему я. — Не было и быть не могло! Ведь машина...

— Что — машина? — шеф тоже повысил голос. — Кто еще знал про то, как выглядит наша машина, про то, как зовут шофера и какие на машине номера?

— Тогда, может быть, вы скажете: за каким чертом мне все это понадобилось?

— Это я тебя хотел спросить, — неожиданно спокойно ответил Олешек. — Объясни мне, пожалуйста...

— Да идите вы к черту! — Я хлопнула дверью и выскочила из кабинета, пролетела мимо Козлятьева, распивающего кофе возле Ленкиного стола, и вдохнула полной грудью только на улице. Загазованный городской воздух показался мне удивительно чистым и свежим после того, что творилось у нас в офисе.

Хватит бегать как оглашенная, требуется посидеть и поразмыслить над всем случившимся. Хорошо бы успокоиться и съездить еще раз на склад, потолковать с той вредной теткой Марией в тихой обстановке. При начальстве она ничего не скажет, а наедине, может, и проговорится.

Но перед тем как ехать на склад, нужно перекусить и вообще немного отдохнуть. Ноги сами пронесли меня два квартала и остановились перед вегетарианским бистро. В такую жару мяса совсем не хочется. Наши, из офиса, обычно ходят в кафе, что напротив, так что здесь я никого не встречу и спокойно поем.

Я жевала казавшийся безвкусным салат и думала, с чего начать. Шеф помогать мне не собирается, это ясно. С тем старым вохровцем говорить мне не о чем. Он будет стоять на своем до конца, хоть расстреливай его прямо в будке. Думаю, он на лица и не смотрит, а только на пропуск. А пропуск ему предъявили именно мой — семьсот восемьдесят семь бе-пе, как выразился старый хрыч.

Пропуск... что-то не то с этим пропуском... ах да, я же его потеряла в машине у того типа, Вадима. Потеряла ночью, в пятницу, когда мы с Пашкой, еще живым, ехали из ресторана.

Но, позвольте, ведь если старику охраннику предъявили мой пропуск в шесть часов, то у меня его быть не могло. Вот интересное дело, как я могла его оставить в машине Вадима, если его не могло у меня быть. Значит, когда я вышла без десяти четыре и предъявила вахтеру пропуск, он был у меня. Потом я торчала в парикмахерской, и сумка валялась на подоконнике. В принципе там все свои, но, когда я выходила из зала, чтобы высушить волосы, я на всякий случай брала из сумки кошелек — больше красть у меня нечего. Как оказалось, есть чего. Кто-то вытащил пропуск из сумки и проник в офис.

Бред какой-то, ведь помещение уже было заперто и поставлено на сигнализацию. Значит, этот кто-то знал, как отключить сигнализацию. И про машину он, вернее, она все знала. И еще сумела выдать себя за меня. Но кто мог знать, что я проторчу два часа в парикмахерской?

В это время зазвонил мобильник. Я обрадовалась — наконец-то Алена дала о себе знать! Мне просто необходимо с ней поговорить!

Но это была не Алена. В трубке раздался взволнованный шепот секретарши Ленки.

После ухода Афанасия Козлятьева секретарша Леночка открыла в офисе все окна, чтобы поскорее выветрить отчетливые следы пребывания скульптора.

Сквозняк перелистал страницы детективного романа, который Лена читала без отрыва от трудовой деятельности.

В этот момент дверь офиса широко распахнулась, и на пороге один за другим появились трое посетителей.

При виде этих троих Леночка широко распахнула свои круглые, как блюдца, бледно-голубые глаза и временно потеряла дар речи. В их приличной фирме, занимавшейся перевозками произведений искусства, таких отродясь не бывало. Конечно, попадались иной раз пренеприятные типы — взять, например, того же Козлятьева, после которого приходится проветривать офис, но бандитов до сих пор видеть не приходилось. А в том, что трое посетителей — самые настоящие бандиты, Лена не сомневалась ни секунды. Она была девушка современная и регулярно смотрела телесериалы.