Книга Темная сторона Луны - Мартин Сутер

— Ничего?

— Даже если вы получите все это за полмиллиона долларов, цена перекроет вероятные доходы.

Отт задумчиво кивнул. В балансе «Элеганцы» недвижимость «Моктекса» оценивалась в двенадцать миллионов долларов.

Хювайлер еще никогда не видел Бланка таким. Они проводили первые зондирующие переговоры с представителями других сливающихся предприятий: Джеком Тейлором от «Бритиш лайф», Жаном Полем Ле Серфом от «Секюритэ дю нор» и Клаусом Гебертом от «Ханза альгемайне». Заседание было назначено на десять часов утра и должно было завершиться обедом — для лучшего знакомства.

Переговоры проходили в зале заседаний дирекции фирмы «Конфед». Основные вопросы для обсуждения: поэтапный план переговоров и концепция сохранения тайны. Бланк лучше всех ориентировался в обстановке и имел больше опыта в делах слияния. Ему на переговорах отводилась роль ведущего, которую он обычно исполнял весьма элегантно и с достаточной долей дипломатичности. Но сегодня он был сам не свой. Выглядел отсутствующим, терял нить разговора, потом неожиданно опять включался в беседу, прерывал партнеров или изучал их с удивлением на лице, словно редких насекомых.

Д-р фон Берг уже проболтался Хювайлеру о скандальных связях Бланка с молоденькой девушкой. Но кто бы мог подумать, что это так отразится на работоспособности адвоката.

После того как Бланк, не дожидаясь обеда, без всяких извинений простился с участниками переговоров — что вызвало общее раздражение, — он решил взяться за Бланка лично.

Кристоф Гербер не знал, что случилось с Бланком. Он заговорил с ним по поводу объявления о том, что «Элеганца» немедленно объединяется с «Шарад», утрачивая свое название. И чтобы сделать ему приятное, Гербер добавил:

— Хотелось бы посмотреть на физиономию доктора Задницы.

Бланк взглянул на него и сказал:

— Иди вон.

Гербер не послушался. Тогда он крикнул:

— Вон!

Петра Декарли, секретарша Бланка, никогда не слышавшая, чтобы ее начальник кричал, втянула голову. Белый как мел Бланк орал, показывая пальцем на ошарашенного Кристофа Гербера:

— Уберите его с глаз долой! Раз и навсегда, слышите?! С глаз долой!

— Не пойму, чего это он, — заикаясь, оправдывался Гербер перед Петрой Декарли, которая заставила его в кофейной комнате выпить рюмку коньяка. — Ведь он сам всегда называл доктора Флури Задницей.

— У него личные проблемы, — утешала секретарша. — Старайтесь пару дней не попадаться ему на глаза. Все встанет на свои места.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — подтвердила она.

Правда, на все сто она все же не поручилась бы. В глазах Бланка было что-то необычное.

В тот день Урс Бланк ушел из конторы пораньше. Он рассчитывал, что прогулка пойдет ему на пользу. Нужно было обрести душевный покой.

Озеро поблескивало на солнце, далеко на юге просматривалась горная гряда, будто нарисованная нежными акварельными красками. В парке кого только не было: старики, мамаши, дети, скейтбордисты, собаки, велосипедисты, рэпперы, школьники-прогульщики, рыболовы, наркоманы, влюбленные парочки, безработные и заработавшиеся.

Урс неторопливо прогуливался по аллее, засунув руки в карманы и наблюдая за носками своих ботинок. Он считался уравновешенным человеком. Это качество в себе он даже переоценивал. В детстве, правда, у него случались приступы ярости. Однажды он даже разбил кулаком стекло и пробил вставную рамку на дверце платяного шкафа. Но уже тогда он стыдился этой вспыльчивости и старался обуздывать эмоции.

Родители Бланка развелись, когда ему было шесть лет. Он многое пережил в драматический период распада семьи, в частности, видел, как отец бил мать. За это он всем сердцем возненавидел отца. Как он радовался, когда судья объявил о совершении развода, и еще долгое время придумывал всякие отговорки, чтобы не ходить к отцу в дни свиданий, пока тот не перестал настаивать на встречах. Потом Бланк видел отца только один раз — на похоронах матери четыре года назад. Но даже и тогда ему пришлось преодолевать себя, чтобы перемолвиться с пожилым человеком парой слов.

С тех пор у него выработалось глубокое отвращение к любой форме насилия. А в молодые годы ему приходилось терпеть многое от школьных товарищей. Категорическое неприятие Урсом грубой силы сделало его частой жертвой драк на школьном дворе. Он был крепкого телосложения, и другие скоро сообразили, что есть предел, за которым он может дать отпор и сделаться опасным и непредсказуемым противником. Доводить его до такого состояния стало их любимым испытанием на смелость.

По мере взросления Урса делать это становилось все труднее. С годами ему все лучше удавалось сдерживать ярость. Если он и позволял гневу прорываться, то только в мыслях и фантазиях.

Урс Бланк сел на скамейку и стал наблюдать за двумя пуделями, робко пытавшимися познакомиться под наблюдением своих хозяек.

В отказе от насилия Урс зашел так далеко, что по достижении призывного возраста записался на альтернативную службу в медицинских учреждениях, хотя и понимал: как юрист он вряд ли может рассчитывать на военную карьеру, а вот запись в анкете адвоката по экономическим вопросам «ефрейтор санитарной службы» — серьезный недостаток. Пришлось исправлять эту ошибку потом, талантом и дисциплиной.

Вероятно, своей успешной карьерой он был обязан как раз этой способности держать в узде эмоции. И сегодня Урса беспокоило не столько то, что он потерял контроль над давно прирученным зверем, сколько тот факт, что ему это безразлично.

Не осталось больше ничего и никого, с чем или с кем он должен был считаться. Потому что ничего и никого на самом деле не существовало.

Конечно, он понимал, что все это вздор. Однако вздор глубоко проник в подсознание и оттуда управлял мыслями. Таковы были последствия псилоцибина. Но он не мог позволить себе безучастно ждать, пока они сами собой пройдут. Еще, чего доброго, наломает немало дров. Нужно было что-то предпринять.

Пудели гонялись друг за другом по лужайке. Их хозяйки тоже нашли общий язык и теперь обменивались опытом по содержанию пуделей.

Бланк не спеша направился обратно в контору, намереваясь зайти и в кабинет Гербера. Ему хотелось извиниться перед молодым человеком и сказать, что он не имел в виду ничего такого.

В приемной секретарша кивнула ему, намекая на важные известия.

— Я разговариваю с Хювайлером, он очень недоволен.

Бланк взял трубку. Раздался лающий голос Хювайлера:

— Надеюсь, у вас найдутся оправдательные причины.

Бланк решил свалить свое поведение на почечные колики. С семнадцати лет он страдал этим недугом, бывало, по несколько месяцев кряду. Симптомы болезненно врезались в намять, так что в любое время он мог описать их весьма наглядно и убедительно. Однако после слов Хювайлера его благие намерения развеялись как дым.