Книга Отражение Ворона - Дмитрий Вересов

– А им я так и остался. Только теперь защищаю интересы не Соединенных Штатов Америки, а ваши. Тем более что к твоему сыну я очень привязался. Он значительно отличается от прочих сынков богатых родителей, и поверь, не в худшую сторону. Из него получится настоящий воин. Ты уже можешь им гордиться.

– Спасибо, Том. Слышать отцу такие слова о сыне от другого человека… Ну, я пойду в дом, у меня кое-какие дела. Ты со мной?

– Да лучше прогуляюсь, если не возражаешь. Погода чудесная.

– Да, погода чудесная. Только, Том…

– Будь спокоен, босс. Я никого не потревожу.

Танафос, вечно юный в своей средиземноморской красоте, видавший и эллинов, и византийцев, и крестоносцев, и османов и всех их переживший, как и две тысячи лет назад, держал сейчас на своей ладони две фигурки, побольше и поменьше, учителя и ученика. Они шли неторопливо, поднимаясь по склону, о чем-то беседуя, и теплый бриз играл их волосами, овевая свежестью и разгоняя вокруг них жару.

– У вас интересное произношение, Роберт.

– Я из Шотландии. Прекрасная страна. Только там несколько холодно.

– А я не боюсь холода. Я вообще…

– Что вообще?

– Да, так. Ничего.

Нил-Нила так и подмывало рассказать своему новому учителю об их с отцом и Томом тайпинском обществе. Но отец сказал, что всему свое время. К Роберту сначала нужно присмотреться, получше его узнать. А что присматриваться, когда и так все видно. Вон он какой! Настоящий викинг. Странно вообще-то, Нил-Нил слышал, что шотландцы обычно рыжие. Но мало ли что. Конечно, Том ничем не хуже Роберта. Гигант, силач, и при этом мудрый, как настоящий восточный учитель. Нил просто разрывался, кому из них двоих отдать первенство в своем сердце. Роберт – такой вежливый, так интересно говорит, пусть и слегка по-шотландски. Настоящий джентльмен.

– А чем вы занимались до того, как поехали к нам? – спросил Нил.

– Ну… я работал в историческом архиве… и преподавал. Учил таких же молодых людей, как ты.

– Вы работали в школе?

– Нет… не то чтобы…

Роберт и Нил уже были у тех самых кипарисов, на которые минут двадцать до того указывал Том. Внезапно суша оборвалась. Они стояли на отвесном выступе, под которым бились о скалы волны, а сами скалы – ими были усеяно все прибрежное пространство. Как шипы, они выступали из моря, и, разбиваясь о них, вода пенилась и бурлила. Горе тому, кто неосторожно сорвется вниз. Чайки, словно плакальщицам, заранее стенали о несчастном.

– Как красиво! – восхищенно воскликнул Нил-Нил, заворожено глядя в морскую пучину.

– Да… красиво, – задумчиво повторил Роберт и вдруг, схватив Нила за плечи, резко повернул лицом к себе. Делая подсечку, он швырнул мальчика на землю и… с изумлением обнаружил, что на земле распластался он сам, а над собой увидел растерянное лицо мальчика.

– Вы… что? – с растерянностью и испугом спросил Нил.

– Так… ничего, – пробормотал ошалело Роберт. – Пошутил.

И, вскочив на ноги, пантерой бросился на мальчика… и опять очутился на земле, теперь уже животом напоровшись на острый камень.

– Щенок! – взвыв от боли и ярости, проревел Роберт.

Поднявшись и выхватив из галстука стилет, он обернулся, но Нил-Нил уже был метрах в двадцати, во весь дух улепетывая вниз по склону к поместью. А навстречу ему несся Том, неизвестно как выскочивший из соседней кипарисовой рощи, откуда прекрасно было видно все, что произошло на выступе. Махнув рукой, он что-то крикнул Нилу, и тот, словно запнувшись, распластался на земле. Роберт устремился было вслед, но, остановившись, Том рывком выхватил из-за спины что-то, и тотчас свист двух пуль и резкий толчок в руку от третьей продемонстрировал, что это «что-то» – пистолет, против которого стилет не опаснее ножика для резки бумаги.

Схватившись за раненое плечо, Роберт бросился назад… и чуть не спикировал с обрыва. Вовремя затормозив – камни уже посыпались вниз, – он отшатнулся и сделал шаг назад. И тут правое бедро пронзила та же боль, что и мгновение назад руку, левая нога под тяжестью тела скользнула по камню, и Роберт, судорожно вцепившись здоровой рукой в раненую и потеряв равновесие, грохнулся спиной о край выступа и съехал вниз.

– Не-ет! – в ужасе закричал он, когда зубы скал с бушевавшими вокруг них волнами с чудовищной скоростью и неумолимостью понеслись ему навстречу.

– Ты цел? – крикнул Том, пробегая мимо вскочившего на ноги Нила.

– Цел! – ответил Нил-Нил и рванул вслед за ним, но Том уже ласточкой летел с обрыва.

Буром врезавшись в воду, полемарх-телохранитель минуту спустя к несказанному облегчению мальчика появился на поверхности, держа в охапке тело Роберта. Добравшись до ближайшей скалы, он кое-как взгромоздил на нее свою ношу, взобрался сам и, борясь с накатывавшими волнами, что-то стал кричать Нилу. Тот из-за шума прибоя ничего не услышал, но по знакам в сторону пристани, догадался, что от него требуется.

Через пять минут он уже подплывал на катере к месту падения Роберта.

– Не так близко! – крикнул ему Том. – Разобьешься о скалы!

– Как же вы не разбились?

– Скоро и ты не разобьешься, – прохрипел Том, скатываясь в катер. – Ведь ты тайпин. А он свой шанс уже упустил.

И сказав это, Том перевалил бездыханное тело Роберта с края борта на дно катера…

– Какая игрушка! – задумчиво проговорил Нил-отец, вертя в руках стилет, оброненный Робертом у обрыва.

– Слава Богу, он не использовал его сразу, – сказал Том. – Переоценил свои силы. А пилкой наверняка думал воспользоваться при отступлении. Ведь другого оружия у него не было. Я проверял его вещи.

– Отныне, Том, все новые люди, которые будут так или иначе соприкасаться с Нилом, предварительно будут проверяться тобой лично. И я предоставляю тебе полную свободу действий.

– Да, мистер Баррен. Это самое разумное решение при нынешних обстоятельствах.

Нил-Нил сидел у одного из трех кипарисов, что росли у злополучного обрыва. Он до сих пор не мог прийти в себя. В сущности, он ничего не понял, когда Роберт схватил его, совершенно растерялся. И тем не менее мгновенно среагировал на нападение. Словно его тело было инструментом в чьих-то руках и подчинялось не ему самому, сбитому с толку, а кому-то или чему-то, что было внутри него, пока ему неизвестное. Он встал, подошел к краю обрыва и опасливо посмотрел вниз. Том не раздумывая сиганул в эту бушующую пучину, словно в бассейн Занаду. Неужели и он так же когда-нибудь сможет? Том обещал. А Роберт? Не хотелось пока думать, кто он и что здесь произошло. Потом. Как бы то ни было, случайные люди здесь не появляются…

За последний год у Нила неоднократно появлялся повод вспомнить некоего Леонтовича, эпизодического своего собутыльника лихой студенческой поры. Была у того одна странноватая особенность. Если все другие по крайней мере начинали пьянку с продукта, пусть и плохонького, но все же предназначенного для питья, и переходили к прочим жидкостям лишь в ситуации критического несовпадения желаний и возможностей, математик Леонтович заранее просчитывал разницу между реальным и желаемым градусом и незамедлительно приступал к практической минимизации этой разницы. Иными словами, уже в первый, стартовый стакан с пивом, портвейном, сухим вином добавлял всякого рода спиртосодержащие жидкости – зубной эликсир, одеколон, гомеопатические растворы, лосьон «Утро», денатурат, процеженную политуру… В результате он никогда не страдал от недопития, зато нередко видел то, чего в упор не видели братья по духу. Например, знакомые лица, выглядывающие из стен, заборов, растущие из асфальта, из троллейбусных пантографов, выплывающие из невских вод. «Коля, что ж ты с ним здороваешься? – недоумевали подчас друзья. – Это же фонарный столб!». «Да я и сам вижу, что столб, – с важным видом отвечал Леонтович. – Но неприлично же не поздороваться, если из него Васькина рожа торчит?»