Книга Красиво жить не запретишь - Марина Серова

Я не сопротивлялась.

Совсем рядом раздалось:

— Лучше ищите! Далеко они не убежали.

И другой голос:

— Карасю башку отстрелить! Чтоб, сука, думал лучше в следующий раз!

Логики в последнем высказывании я не нашла, но общий смысл поняла. Инстинктивно я сильнее прижалась к Ваське. Он с утроенной силой принялся лапать меня. Вот скотина, спасаешь его, спасаешь, а он…

В нескольких метрах от нас послышался шелест опавших листьев и громкие ругательства. Шаги. Похоже, человек пять.

— На детской площадке посмотрите! Никуда Карась не делся, ему Рыжий всю морду ботинками разнес. С таким лицом не бегают.

Да, логика этим парням не под силу.

Удаляющиеся шаги.

Я еще несколько минут не шевелилась. Потом Васька полез целоваться, я оттолкнула его и поднялась на ноги.

— Ну куда ты?.. Куда?!

В наступившей тишине его голос звучал как труба архангела Гавриила. Мне ничего не оставалось делать, как достать из кармана носовой платок и заткнуть Карасю рот, испачкавшись при этом в крови — действительно, Рыжий постарался.

Васька замычал, я подняла его и потащила прочь из парка.

Хоть и уголовник, хоть и морда разбитая, хоть и пьяный в задницу, а все ж таки человек.

По дороге Карась начал немного приходить в себя. Он уже не падал на каждом шагу, шатался, конечно, но зато мне теперь не приходилось волоком тащить его на себе.

До дома оставалось совсем немного, как вдруг мне в голову пришла одна мысль: я вспомнила, как в поезде мы с Анатолием Борисовичем и Димой накачались водкой и попили потом пивка. Тогда я была гораздо трезвее, чем сейчас Карась, но действительность воспринимала с трудом.

Впереди замаячил коммерческий ларек.

— Карась, пиво будешь? — спросила я у своего спутника.

Могла и не спрашивать — Карась с готовностью закивал головой так, что моментально потерял равновесие и рухнул на асфальт. Впрочем, быстро поднялся и устремился к ларьку.

Я купила три бутылки «Балтики» девятого номера. Одну Карась высосал, не отходя от прилавка, две других открыл своим толстым желтым ногтем большого пальца и нес в обеих руках, периодически к ним прикладываясь. Пей, родненький, пей. Наутро не то что не вспомнишь, как ты дошел до квартиры, а имя свое и год рождения забудешь.

Карась успел выпить только половину того, что у него было, и уже в подъезде упал и все бутылки разбил вдребезги. Собственно, ему и этого достаточно — он совсем не мог разговаривать, только икал. Ну вот, ночку поспит у меня на конспиративной квартире, а как только проснется — выгоню, не успеет и глаз продрать. Посмотрим, запомнит ли он мой адрес с такого похмелья.

По-моему, гениальный план.

Так мы и дошли до квартиры: шатающийся из стороны в сторону пьяный уголовник и сопровождающий его частный детектив — смертельно уставшая женщина, застрелившая сегодня двух человек.

Боже, боже, как ты живешь, Таня Иванова?

Утром я проснулась первая. Вышла в коридор и споткнулась о спящего Карася. Со стыдом вспомнила, что положила его в прихожей на коврике. Женщина я опрятная и не могла допустить, что постель мою или кресло испачкают в крови и грязи.

Сейчас при свете дня его разбитое лицо выглядело не так страшно — по-моему, сломан нос, синяк под глазом и несколько ссадин на скулах. Ничего серьезного, бывает и гораздо хуже. Я умылась, прошла на кухню, закурила, присев на подоконник. Настроение было паршивое: нужно будет отсиживаться в подполье — желание самой заниматься розыском Чумака после вчерашнего у меня пропало. Наглядно, можно сказать, продемонстрировали.

Предмет демонстрации храпел в прихожей.

Мне хотелось есть или хотя бы выпить чашечку кофе. Еды и кофе в этой квартире у меня не было, да и денег оставалось рублей десять — нужно бы к Стасу заехать за моим гонораром.

А интересно, у Карася бабки остались? Не мог же он сто долларов за один день пропить?

Нет, Карась — это несерьезно. Я подошла к телефону, вспоминая, в какой гостинице остановился Дима. Вроде в «Словакии». Я позвонила в справочную, узнала номер «Словакии», затем уже стала дозваниваться туда.

— Алло, девушка, мне Дмитрия Запупоненко, пожалуйста.

— Кого, простите? — ледяным тоном переспросили меня.

— За-пу-по-нен-ко, — по слогам ответила я.

Пауза.

— Из какого номера? — настороженно спросила девушка.

— Понятия не имею…

Короткие гудки.

Все правильно, они думают, что я розыгрышами занимаюсь. Делать мне больше нечего. Я вздохнула и перезвонила снова. Ну дал же бог фамилию!

На этот раз восприняли меня серьезно и с Димой соединили. Он был очень рад меня слышать. Я сказала, что тоже. Вняв моей просьбе, Дима обязался срочно приехать. Я назвала адрес и попросила его соблюдать строгую секретность.

— Понимаешь, Дима, никто не должен знать, где это. Конспиративная квартира, соображаешь?

— Ладно, ладно, ну ты хоть соскучилась немного?

— Купи еще, если не трудно, поесть что-нибудь и баночку кофе.

— Я шампанское куплю! — надрывался Дима.

— Ты главное быстрее приезжай, — сказала я, — а то я умираю…

Я почувствовала, как на том конце провода Дима затаил дыхание.

— С голоду, говорю, умираю, — продолжила я, — приезжай, товарищ Запупоненко.

Дима трагически вздохнул.

Боже мой, какие страсти!

Нельзя в наши дни быть таким простофилей, Дима. Я же не обещала тебе любви до гроба.

Попрощавшись, я положила трубку. Ждем-с. Ну вот жизнь и налаживается.

Дима приехал буквально через полчаса. Вот так крылья любви! Домчали без промедленья. Как только я открыла ему, он с порога кинулся ко мне с объятиями и поцелуями, но, заметив спящего Карася, ограничился банальным поцелуем в щечку. Протянул мне пакет с покупками.

— Здравствуй, дорогая, — сказал он, — а это кто?

— А это, Дима, мой старинный знакомый, — ответила я, — Василием его зовут.

Карась, не просыпаясь, хрюкнул и перевернулся на живот, явив нашим взорам задницу, едва прикрытую изодранными штанами, с отпечатками бандитских подошв.

Дима аж рот открыл:

— Ну и знакомые у тебя. Старинные…

Мы прошли на кухню. Я пожарила яичницу с колбасой и поставила варить кофе. Нет, все-таки мужчины — существа необходимые.

— Я ключи хотел соседям отдать, но их дома не было, — сообщил он, — вот они.

Дима положил ключи на стол.

Подоспела яичница, сварился кофе. Мы позавтракали.