Книга Смерть Канарейки - Стивен Ван Дайн

Маркхэм заколебался, как бы обдумывая возможность посвящения другого человека в эту тайну. Наконец, он сказал.

– Я скажу вам его имя, но под строжайшим секретом. Это был Кеннет Спотсвуд.

Затем он рассказал о том, как был прерван его завтрак и как ему не удалось ничего узнать от Спотсвуда. Он также сообщил Хэсу о своей проверке заявления Спотсвуда относительно того, где он провел остаток ночи.

– И, – добавил Маркхэм, – поскольку он оставил девушку, когда она была еще жива, нет необходимости его беспокоить. Вообще я ему дал слово не впутывать его в это дело ради его семьи.

– Как хотите, сэр. – Хэс закрыл блокнот и отложил его в сторону. – Тут есть еще одно дело: Оделл раньше жила на 110-й улице, и Эмери выкопал ее прежнюю квартирную хозяйку и узнал, что этот разукрашенный парень, про которого рассказывала горничная, регулярно навещал ее.

– Вы мне напомнили, сержант. – Маркхэм протянул ему заметки, которые сделал, разговаривая по телефону с инспектором Бреннером. – Тут профессор сообщил мне кое-что новенькое насчет взломанного ящика.

Хэс читал с жадностью.

– Я так и думал. – Он удовлетворенно кивнул. – Чисто сделанное профессиональное дело и притом тем, кто работал и раньше.

Ванс поднялся с места.

– Но в таком случае, – сказал он, – почему же этот опытный взломщик сперва воспользовался не подходящей ему кочергой? И почему он проглядел шкаф в гостиной?

– Я это выясню, м-р Ванс, когда он будет у меня в руках, – заявил Хэс. – И парень, с которым я хочу немного поболтать, это тот самый, в шелковой рубашке и замшевых перчатках.

– Что до меня, то я не стремлюсь с ним побеседовать. Я как-то не могу себе представить профессионального вора, пытающегося вскрыть стальной ящик железной кочергой.

– Забудьте об этой кочерге, – грубовато посоветовал Хэс. – Он открыл ящик стальной отмычкой и этой же отмычкой прошлым летом был произведен взлом на Парк-авеню. Что вы скажете насчет этого?

– Ах. Это-то меня и мучает, сержант. Если бы не это прискорбное обстоятельство, то я был бы весел и спокоен сегодня, распивая чай у Клермона.

Доложили о приходе детектива Беллами, и Хэс вскочил на ноги.

– Это новость об отпечатках пальцев! – с надеждой воскликнул он. Беллами спокойно вошел и подошел к столу Маркхэма.

– Капитан Дюбуа прислал меня к вам сэр, – сказал он. – Он думает, что вам понадобятся сведения об этих отпечатках у Оделл. – Он полез в карман и достал сложенный вдвое листок, который, по знаку Маркхэма, передал Хэсу. – Мы их нашли у себя. Оба сделаны одной и той же рукой, как капитан и думал, это рука Тони Скила.

– Щеголь Скил, а! – в голосе сержанта послышалось скрытое возбуждение. – Слушайте, м-р Маркхэм, это нам дает кое-что. Скил бывший каторжник и артист в своем деле.

Он развернул листок, в котором была продолговатая карточка и листок голубой бумаги с восемью-десятью строчками текста, отпечатанного на машинке. Взглянув на карточку, он довольно ухмыльнулся и передал ее Маркхэму. Ванс и я подошли взглянуть. Вверху была наклеена фотография – в фас и профиль – довольно обыкновенного молодого лица с правильными чертами и квадратным подбородком. У человека были густые волосы, широко расставленные светлые глаза и маленькие тщательно постриженные усики с острыми кончиками. Под двойной фотографией помещалось краткое описание оригинала – его имя, прозвище, место жительства, результаты измерений по Бертильону и определение характера его незаконной профессии. Ниже были десять отпечатков пальцев, сделанные черной краской, верхний ряд – правая рука; нижний – левая.

– Так вот наш щеголь, который ввел в моду шелковые рубашки к вечернему платью. – Ванс насмешливо глядел на карточку. – Хорошо бы ему начать кампанию за то, чтобы носить гетры к смокингам – в нью-йоркских театрах ужасно холодно зимой.

Хэс отложил карточку и взглянул на приложенный к ней листок синей бумаги.

– Это он, на этот раз без ошибки, м-р Маркхэм. Послушайте только: «Тони (Щеголь) Скил. Два года в Эльмирском реформатории, с 1902 по 1904. Год в Балтиморской окружной тюрьме, за воровство – 1906. Три года в Сен-Квентине, за вооруженный грабеж – с 1908 по 1911. Арестован в Олбани за кражу со взломом – 1913. Провел два года в Синг-Синге – с 1914 по 1916».

Он сложил листок и сунул его в карман вместе с карточкой. – Чудный маленький обзор.

– Этот вам нужен был? – спросил невозмутимо Беллами.

– Еще бы! – Хэс почти развеселился.

Беллами помедлил, выжидающе поглядывая одним глазом на Маркхэма, тот, будто внезапно вспомнив о чем-то, достал из стола ящик с сигарами и указал на него Беллами.

– Весьма обязан, сэр, – отозвался Беллами, выуживая оттуда пару сигар, и, осторожно положив их в жилетный карман, удалился.

– Разрешите, я позвоню по вашему телефону, – м-р Маркхэм? сказал Хэс. Он вызвал бюро уголовных преступлений. – Найдите-ка Тони Скила-Щеголя и сразу же давайте его сюда, – приказал он Сниткину. – Его адрес найдите в регистратуре и прихватите с собой Бэрка и Эмери. Если он удрал, поднимите всех на ноги, но отыщите его. И слушайте, обыщите его квартиру. Там вряд ли есть инструменты, но меня интересует отмычка в одну и три восьмых дюйма, с зазубриной… Я буду в центре через полчаса.

Он повесил трубку и потер руки.

– Вот теперь все в порядке, – весело сказал он.

Ванс отошел к окну и стоял, глядя на «Мост Вздохов», глубоко засунув руки в карманы. Он медленно обернулся и задумчиво уставился на Хэса.

– Это не подойдет, – сказал он. – Ваш приятель, Щеголь, мог взломать тот чертов ларец, но у него не та голова, с которой можно было проделать все остальные штуки в тот вечер.

Хэс был непоколебим.

– Я не френолог, я сужу не по голове, а по отпечаткам пальцев.

– Это самое грустное заблуждение в методах расследования, – ласково возразил Ванс. – Не так-то просто, как вам кажется, будет найти преступника в этом случае. Все чертовски запутано. А это совершенство, чье изображение вы храните у сердца, еще больше нас запутывает.

ГЛАВА 10

ВЫНУЖДЕННОЕ ИНТЕРВЬЮ
(вторник, 11 сентября, 8 ч. вечера)

Маркхэм, как обычно, поехал обедать в Стюйвезент-Клуб и пригласил туда же нас с Вансом. Он, несомненно, рассчитывал на наше присутствие за столом как на защиту от случайных знакомых, потому что не был в настроении удовлетворять всеобщее любопытство. Еще днем пошел дождь, а к концу обеда он уже лил как из ведра и угрожал не прекратиться до поздней ночи. Пообедав, мы нашли спокойный уголок в диванной и расположились там, закурив сигары.

Не успели мы поговорить и пятнадцати минут, как полный человек, с широким красным лицом и редкими седыми волосами, не спеша подошел к нам мягкой, самоуверенной походкой и пожелал Маркхэму доброго вечера. Хотя я не был знаком с ним, но знал, что это Чарльз Кливер.