Книга Водопады возмездия - Крис Вудинг

И все же десятилетие выдалось весьма неудачным. Ну а этот год оказался, мягко выражаясь, не слишком многообещающим. Ожидая, пока удача повернется к нему лицом, Дариан исчерпал запасы терпения. Попытки приблизить фортуну силой неизбежно заканчивались катастрофами.

Все не так плохо, — напомнил он себе. — По крайней мере, ты свободен.

Да, это было правдой. Ему не нужно вкалывать на босса, ему не дышит в затылок Военный флот Коалиции. Ни одна женщина не тянет его вниз. Во всяком случае в прямом, не метафорическом смысле. Некоторые из покоренных дам оказались в сексуальном отношении гораздо отважнее большинства.

Но пропади все пропадом, ведь теперь… Фрей поверил, что ему представился шанс. И сильнее всего его потрясло именно разочарование.

А ведь все могло сложиться иначе. Если бы ты десять лет назад выбрал иной путь. Наверное, ты был бы счастлив. И конечно, был бы богат.

Нет. Никаких сожалений. Он не станет тратить жизнь на жалость. Капитанская каюта тесновата, но — просторнее других комнатушек «Кэтти Джей». Он не поддерживал здесь особой чистоты. Металл покрывала тонкая пленка грязи, пол истоптан грязными ботинками. Большую часть помещения занимала койка, над которой нависала хлипкая сетка, набитая вещами. Она могла в любой момент оторваться и среди ночи похоронить хозяина каюты под своим содержимым. К противоположной стене были приделаны столик, комод и шкаф с задвижками на каждом ящике и дверце — чтобы не открывались при маневрах в полете. В углу находились зеркало и умывальник. Иногда, если было лень спускаться через две палубы в гальюн, капитан использовал раковину вместо ночного горшка. Что ни говори, а в том, что ты мужчина, есть свои преимущества.

Он поднялся и выдвинул ящик комода. Внутри поверх кучи тетрадей и отдельных листов бумаги лежал маленький пузырек с чем-то прозрачным. Фрей взял его и вернулся на койку.

Самое то… — печально подумал он и повернул крышку-пипетку, проткнув мембрану. Сжал пузырек, выдавил немного жидкости и аккуратно капнул в оба глаза. Затем поморгал немного и откинулся на кровати.

Им быстро овладевала умиротворяющая апатия. Боль ушла из суставов, сменившись теплым обволакивающим чувством. Заботы унеслись прочь, а складка между бровями разгладилась. Фрей закрыл глаза и задремал.

Ночью ему приснилась молодая женщина с длинными золотыми волосами и изумительной улыбкой. При виде ее сердце Дариана вспыхивало, как горящие уголья, когда на них хорошенько подуешь. Но проснувшись поутру, Дариан не вспомнил ничего.

ГЛАВА 8

Перепалка в таверне — Крейк навещает старого друга — Святилище — Неприятный сюрприз.

В таверне «Одноглазый дед» было жарко, дымно и невыносимо пахло потом, мясом и пивом. Для борьбы с ночной прохладой затопили печи. Свет газовых ламп мерк от духоты. Множество голосов превратились в неумолчный гул. Чтобы расслышать собеседника, приходилось кричать, а от этого шум только возрастал. Подавальщицы сновали между грубыми деревянными столами, умело уклоняясь от знаков внимания со стороны мужчин с жесткими взглядами. Клиенты были готовы в любой момент протянуть руки туда, куда не следует.

Фрей и его спутники расположились за столом, вокруг которого столпились завсегдатаи. Капитан заканчивал рассказ о том, как в юности работал грузоперевозчиком в «Дракен индастриз». Гвоздь истории заключался в том, что выжившая из ума старуха — мать хозяина уселась на оставленный без присмотра трактор. Бедняжка въехала прямо в штабель клеток с курами. Анекдот был рассказан с блеском. Пинн подавился и фыркнул пивом через нос. Малвери (уже из-за конфуза с Аррисом) хохотал чуть ли не до рвоты. Крейк наблюдал за происходившим с вежливой улыбкой. Харкинс со страхом поглядывал на всех присутствующих. Нетрудно было понять, что он хотел бы оказаться где угодно, только не здесь. Нервного пилота на эту вылазку подбил Малвери. Доктор решил, что Джандрю полезно побыть среди людей. Харкинса от такой перспективы заранее бросало в дрожь, но он согласился. Он ужасно боялся рассердить Малвери отказом.

В таверне не было лишь Джез и Сило. Девушка не употребляла спиртного и держалась обособленно от экипажа. Сило вообще редко покидал корабль.

Крейк потягивал пиво, а Пинн и Малвери пытались прийти в себя. Каждый пребывал в состоянии приятного подпития, не считая, конечно, Харкинса и Грайзера. Первый излучал тревогу и не мог расслабиться, несмотря на то, что осушил три кружки. Крейк, в свою очередь, еще чах над первой. Спутники попытались надавить на Грайзера, чтобы он не отрывался от дружной компании, но он отказался наотрез. Крейк заявил, что у него есть планы на вечер и он не собирается портить дело, накачавшись дешевым пойлом.

Легко они все позабыли, — внезапно подумал он. Как будто стоять и чувствовать холодное дуло револьвера у своей головы — пустяк, недостойный упоминания вслух. А убийство нескольких десятков ни в чем не повинных людей? Неужели мелочь, которую можно изгнать из памяти несколькими сутками пьянства?

Может, в этом и есть их секрет? Наверное, именно так они и живут. Как неразумные звери, замечая лишь то, что находится перед их глазами. Есть только сегодняшний день, а там — будь что будет.

Безусловно, таким был Пинн. Он слишком туп, чтобы понимать такие тонкие материи, как «прошлое» и «будущее». Когда он заговаривал о них, то производил настолько удручающее впечатление, что Грайзер зачастую выходил из комнаты.

Аррис безостановочно болтал о Люсинде, девушке из его деревни, обожаемой возлюбленной. Конечно, она с нетерпением ожидает его возвращения домой. Он был бесконечно предан ей. Она являлась его богиней, девственным идолом, суженой. После непродолжительного романа (между прочим, Пинн с гордостью заявлял, что между ними не было сексуальных отношений) Люсинда призналась ему в любви. Вскоре он оставил ей прощальное письмо и покинул деревню, чтобы заработать денег. Это случилось четыре года назад. С тех пор он не видел невесту и даже не писал ей. Он вернется богатым, преуспевающим парнем… или погибнет как герой.

Пинн воображал себя беззаветным рыцарем, который преподнесет своей даме сердца все богатства мира, каких она, разумеется, заслуживает. Крейк был совершенного иного мнения насчет Арриса, Люсинды и прочих треволнений. День встречи не наступит никогда. Это же понятно любому человеку с крупицей разума. Те жалкие гроши, которые время от времени перепадали Пинну, он сразу проматывал на примитивные плотские радости. Он играл в азартные игры, напивался, снимал девочек и делал все с такой жадностью, будто завтра для него уже не наступит. И летал он так же бесшабашно. Но даже если бы ему удалось уцелеть и накопить дукатов, то обязательно выяснилась бы очередная банальная вещь. Наверняка глуповатая деревенская девица — чей портрет пилот с гордостью демонстрировал всем и каждому — давным-давно забыла о Пинне. Скорее всего, она довольна своей незатейливой жизнью, где для Арриса нет места. В этом уж Грайзер не сомневался.

По убеждению Крейка, Пинн был начисто лишен гордости. Он имел дело со шлюхами, по утрам сетовал на нехватку мужской силы и клялся в верности Люсинде. Вечером он напивался, и все повторялось заново. Понять, каким образом можно быть убежденным однолюбом и непрерывно изменять своей пассии, оказалось крайне трудно. И Крейк отнес пилота к некоей форме жизни, занимающей место в интеллектуальном развитии между огородным кротом и устрицей.