Книга Охота на «крота» - Кристофер Дикки

— Я…

— Послушай меня, Курт. Я не знаю, где ты, и не знаю, чем ты занимаешься, но ты ведь должен это сделать, не так ли? — В ее голосе слились ужас и сила, гнев и любовь, и на секунду я потерял дар речи. Затем слова стали приходить сами собой.

— Это надо сделать.

— И никто больше сделать этого не может. Скажи мне это. Скажи, что никто больше не сумеет сделать то, что делаешь ты.

— Это так.

Она заговорила, но у нее перехватило дыхание. Я тоже ничего больше не мог сказать. На мгновение мне показалось, что связь оборвалась.

— Бетси?

— Я слушаю, Курт.

— Бетси, в чем дело? Ты от меня что-то скрываешь?

— Курт, послушай. Нам здесь с Мириам очень одиноко. Ты это понимаешь?

— Но у вас есть друзья, и у вас есть…

— Послушай меня. Когда тебя нет, нам очень одиноко, — сказала она. — Я хочу тебе кое-что сказать. Мне страшно. Я боюсь за тебя, за наш мир, боюсь этой войны, и следующего платежа и… я так боюсь потерять тебя. Я могу это сказать? Я смотрю телевизор, и мне становится страшно. Ты слышишь меня?

— Я не в Афганистане.

— Послушай меня! То, что ты там делаешь… чем бы это, черт побери, ни было, и где бы ты ни был… ты должен это сделать. Так? Да? И не говори мне, что ты можешь просто взять и все бросить, чтобы приехать домой только потому, что переживаешь за нас!

— Но я просто хотел…

— Ты должен закончить то, чем занят сейчас. Я говорю себе это каждое утро и каждую ночь. Это единственное утешение. Единственное!

На линии снова стало тихо, и я снова испугался, что связь оборвалась. Потом она заговорила:

— Курт?

— Да.

— Просто возвращайся к нам, — сказала она. — Когда все будет кончено, просто вернись к нам.

Глава 13

Мы летели навстречу восходящему солнцу, и утренние тени очерчивали мельчайшие подробности местности, находившейся под нами. Около Найроби все было заполнено фермами, среди которых виднелись похожие на заплатки кукурузные поля, росшая рядами агава с листьями, похожими на скрещенные штыки.

— Я думал… — Мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум двигателя «сессны»… — Я думал, что увижу диких животных.

— Их здесь не много, — крикнул Фаридун. — Фермеры стараются прогнать их.

— А около лагерей?

— Шифта давно их перебили. Там, где много оружия, не может быть много животных.

— Шифта?

— Сомалийские рейдеры — воины, бандиты и браконьеры в одном лице. Сядь на место.

Я кивнул и сел назад. Не было смысла кричать.

— Не возражаешь, если я вздремну?

— Ты мой гость, — прокричал в ответ Фаридун.

Возможно, я уснул минут на десять. Неожиданно самолет резко накренился влево так сильно, что один из приборов издал предупредительный сигнал. Самолет продолжал крениться, и сигнал зазвучал более настойчиво, но Фаридун лишь улыбался. Сняв одну руку со штурвала, он указал вниз. «Слоны», — пояснил он. Мы сделали крутую спираль над ними, но «сессна» был явно не приспособлен к таким трюкам.

Я не сразу заметил животных, так как поначалу не мог понять, что это такое. Земля под нами была густого медно-красного цвета, и по ней двигались огромные существа. В тот момент мы находились всего лишь в нескольких сотнях футов над ними. Я никогда не видел животных такого размера. Они не имели ничего общего со слонами в цирках и зоопарках. Между ними была примерно такая же разница, как между машиной скаутов и боевым танком.

Самолет снова издал сигнал.

— Что это за звук? — крикнул я.

— Индикатор снижения скорости. Ничего страшного.

— Хорошо.

— Нет, правда, — сказал он, — не переживай.

Он выровнял самолет, и мы снова полетели навстречу поднимающемуся солнцу и земле, которая с каждой милей становилась все более плоской и пустынной. Самолет медленно набирал высоту, пока где-то на уровне трех тысяч футов мы не перешли в горизонтальный полет, а земля под нами не стала красной, как пустыня на какой-нибудь другой планете. Мотор «сессны» гудел уже не так громко, и нам было проще говорить.

— Какие у вас самые серьезные проблемы с безопасностью? — спросил я.

— Изнасилования, — ответил он. — Изнасилования — это самое худшее.

— Ты видел, кто это делает?

— Бывало.

— Разве нельзя от них просто избавиться?

По выражению лица Фаридуна я понял, что, видимо, провалил этот экзамен.

— Нам не нужна война. В этих местах круг мести никогда не замыкается, и мы не хотим в это ввязываться. Нам нельзя ввязываться, но надо что-нибудь придумать.

— Ты надеешься, что у меня есть какие-то идеи?

— Надеюсь, — подтвердил он. — Среди лучших сотрудников моей организации есть женщины. Но они не хотят… и даже думать не могут о том, чтобы работать здесь. За исключением… — Фаридун усмехнулся, — за исключением Кэтлин.

— И что же в ней такого особенного?

— Увидишь. — И Фаридун снова улыбнулся.

Солнце скрылось за облаками, и тяжелые капли дождя забарабанили по самолету, как автоматная очередь. Мы медленно и низко летели над умирающей от засухи и искалеченной наводнениями равниной. Наконец под нами появилась группа людей, напоминавшая рассыпанный на земле пепел. Самолет сделал круг над потрепанными палатками, маленькими хижинами, выстроенными на скорую руку из прутьев и мусора, и несколькими низенькими строениями, отделанными штукатуркой. Пока мы подлетали к скользкой от дождя посадочной полосе, я разглядел крупную фигуру в длинной белой рубахе и синих джинсах. Это была женщина с платком на голове, она разговаривала с тремя мужчинами в помятой форме, стоявшими рядом с пикапом «тойота». Фаридун осторожно посадил «сессну» на посадочную полосу, которую развезло от дождя, и мы не то катились, не то скользили по ней, пока не поравнялись со встречавшими. Через секунду мотор перестал работать и женщина открыла Фаридуну дверь.

— Ты должен поговорить с этими ублюдками! — потребовала она.

— Доброе утро, Кэтлин! — приветствовал ее Фаридун.

— Да уж. Доброе. Ты собираешься говорить с ними или нет?

— Для этого я и прилетел, — сказал он, выбираясь из самолета. — Кэтлин, познакомься с Куртом. Надеюсь, он поможет нам решить некоторые наши проблемы.

— Рада встрече! — бросила она и направилась обратно к солдатам.

Фаридун положил ей руку на плечо:

— Подожди.

Лицо ее покраснело, было видно, что ее раздирают эмоции: гнев и беспокойство, облегчение и опустошенность. Кэтлин была очень крупной женщиной с огромным бюстом, тяжелыми руками и такой силой в движениях, что казалось, она в любую минуту может взорваться. Но этого не происходило. Она ждала. Фаридун один пошел разговаривать с солдатами.