Книга 8-е признание - Максин Паэтро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клэр снова стояла в центре комнаты среди полицейских, но на сей раз выглядела странно, словно наносила кому-то удар.
— Для тех из вас, кто не слушал моих лекций, повторюсь: существуют два типа дел — раскрываемые посредством выяснения сопутствующих обстоятельств и раскрываемые благодаря результатам аутопсии.
Теперь она мерила шагами комнату и продолжала говорить, но скорее себе самой, чем нам — десятерым полицейским, ожидающим от нее результатов повторной токсикологической экспертизы.
— Тот ваш бездомный, вы помните, Скиталец Иисус. У него было искалечено все тело, шесть пулевых ранений в голову и шею, плюс его избили уже после смерти. Труп нашли рядом с кварталом, часто посещаемым торговцами наркотиками, но эти сопутствующие обстоятельства мне даже не нужно было знать. Шесть огнестрельных ранений. Перед нами — убийство.
Здесь же у нас два мертвых человека, найденных в собственной кровати. Имеется совершенно безрезультатная аутопсия, совершенно безрезультатный обыск места…
Она замолчала, словно потеряла нить рассуждений.
— Токсикологическая экспертиза на все странное, непонятное и неправильное, — произнесла я, пытаясь подтолкнуть ее в нужном направлении.
— Ничего. Совсем ничего. Спасибо, подружка, я почти забыла, что хотела сказать. Теперь вспомнила: дело Бэйли — раскрываемое посредством выяснения сопутствующих обстоятельств.
А раз так, значит, нам нужна настоящая розыскная работа. Вы все понимаете, о чем я говорю. Как обстоят дела с их финансами? Может, какая-нибудь интрижка? Или кто-то вел двойную жизнь? Вы должны мне помочь, дать направление, потому что я пребываю в полной неопределенности.
Так вот в чем дело. Клэр оказалась в тупике. Не уверена, что видела ее такой прежде. Да никогда.
— Вот пресс-релиз, который мне придется озвучить, — сказала Клэр, доставая из кармана лист бумаги, и начала нам читать: — «Тела Бэйли подвергаются самой тщательной экспертизе. Поскольку смерть супругов вызывает подозрения, мы рассматриваем ее как убийство». Я не буду комментировать дальше, чтобы не раскрыть тайны следствия. — Клэр перестала читать и взглянула на нас. — И вот тут пресса разорвет меня на кусочки.
— Но ты же не сказала, что уже закончила, верно? — спросил Джейкоби.
Я стала беспокоиться за Клэр. Она выглядела огорченной и напуганной.
— Я собираюсь проконсультироваться. Я позвонила двум очень компетентным, сертифицированным патологоанатомам и попросила их приехать, — сообщила Клэр. — Тебе придется связаться с семьями Бэйли, Джейкоби. Скажи им, что они пока не могут получить тела своих детей, потому что мы еще не закончили.
Юки снова смотрела в его серо-голубые глаза, но на сей раз сидя по другую сторону стола в больничном кафетерии, где доктор Джон Чесни расправлялся со своим вегетарианским чили.
— Наконец-то могу пообедать, — сказал он. — И всего через четырнадцать часов работы.
Юки считала дока восхитительным и чувствовала головокружение только от одного взгляда на него, но прекрасно понимала, что привлекательность не делает его хорошим или честным или вообще каким-то. Она даже припомнила парочку симпатичных подлецов, с которыми встречалась, не говоря уж о немалом количестве красивых убийц, виденных ею в суде. Не важно!
Однако Джон Чесни был не только восхитителен, он еще оказался чертовски мил.
Она почти чувствовала дыхание матери на своей шее, когда та шептала: «Ю-юки, этот доктор Джон, он — хороший кандидат на роль мужа».
«Мам, мы ничего о нем не знаем».
Чесни сделал глоток колы и сказал:
— Я даже еще не познакомился с Сан-Франциско как следует. Я здесь уже четыре месяца, и все мое расписание: вырваться с работы, доплестись до дома и уснуть прямо в душе.
Юки засмеялась. Она представила его обнаженным — светло-пепельные волосы прилипли ко лбу, а вода струится по мускулистому телу…
— Стоит мне проснуться — и я уже снова здесь. Словно День сурка в зоне боевых действий, но я не жалуюсь. У меня работа, о которой я всегда мечтал. А у вас? Вы ведь юрист, верно?
— Да. Так и есть.
Юки рассказала Джону, что в данный момент ожидает вердикта по очень известному делу, возможно, он о нем слышал.
— Бывшая королева красоты убила отца ломом и пыталась сделать то же самое с матерью…
— Так это ваше дело? Мы все обсуждали женщину, выжившую после пяти сильнейших ударов по голове. Господи! Проломленный черепной свод, выбитая глазница и расплющенная челюсть. Она очень хотела жить.
— Да-а. Ее отречение от «посмертного заявления» стало для нас настоящим ударом под дых.
Мысли Юки вернулись к Роуз Гленн; она невольно провела рукой по своей суперкороткой стрижке и, подняв глаза, увидела улыбку и одобрительный взгляд доктора Чесни.
— Она вам очень идет, Юки.
— Думаете?
— Вы же знаете, что я должен был так сделать.
— Ну, добрые намерения не являются оправданием, доктор. Вы сотворили это своими ножницами, верно? Прошлись словно газонокосилкой. Вы сделали мне худшую стрижку в жизни, разве не так, док?
Чесни засмеялся.
— Виновен в подготовке и исполнении плохой стрижки. Но я сделал очень аккуратные стежки.
Юки рассмеялась вместе с ним.
— Джон, я позвонила, потому что хотела извиниться. Мне очень жаль — я вела себя как сумасшедшая стерва, когда была здесь.
— Ха! Вы были лучшим сумасшедшим пациентом из всех, кого я встречал.
— Да бросьте! — Она снова рассмеялась.
— Правда. Вы не угрожали мне, не ударили и не ткнули иглой. У меня сейчас в отделении «Скорой помощи» находится один парень с тремя сломанными ребрами и сотрясением — так он не хотел оставлять свой мобильник. «Я работаю», — говорил он нам. Понадобилась помощь трех человек, чтобы забрать у него телефон.
В этот момент подал голос бипер доктора. Он взглянул на него и сказал:
— Проклятие. Мне нужно возвращаться. Ммм, Юки, не хотите как-нибудь повторить?
— Конечно.
— Может, сходим куда-то еще? Вы могли бы показать мне город.
Юки изобразила улыбку скромницы.
— Полагаю, я прощена.
Джон положил свою руку поверх ее.
— Я дам вам знать.
Она улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ. Они смотрели друг другу в глаза, пока он не убрал руку, а потом он ушел.
Юки уже начала ждать его звонка.
Синди вышла из дома и повернула направо. Прижав к уху трубку, она слушала, как Линдси ей говорила:
