Книга Сочинитель - Андрей Константинов

Гриша сморщился, будто съел что-то кислое, и не дал Никите договорить:

— Слушай, ты не в политотделе. И не в инспекции по кадрам. Ты что думаешь — я тебя «пробиваю»? Ну, что ты, в самом деле? Свои же люди…

— Да нет, — смутился Кудасов, — я не к тому… Просто, понимаешь…

— Понимаю, — закивал Безруков. — Конечно, понимаю… Совесть и все такое… Моральные устои… Чего ж тут непонятного? Только женат-то ты в Питере… А мы с тобой сейчас в Москве — в столице нашей великой Родины… Врубаешься? У нас тут, знаешь, какие классные девчонки есть? Полный отпад!

— В МУРе?

Гриша вздохнул и посмотрел на Никиту, как на тяжелобольного:

— Причем тут МУР? Нет, причем тут МУР, а? Ты что, совсем меня за идиота держишь? Есть старое правило: не сри, где живешь! Знаешь, как «комитетчики» говорят: «Не возжелай жену брата и сотрудницу из аппарата!» Золотые слова, между прочим… У чекистов других не бывает… Опять же психолог в Академии нам что говорил: в личное время старайтесь поменьше общаться с коллегами, вы все и так профессионально деформированы… Так что оставим наших «мурочек» гражданскому населению… Есть тема получше. Я тут с двумя актрисками пересекся. Из «Ленкома»! Слышал про такой театр?

— Слышал, конечно, — кивнул Кудасов. — Даже сходить хотел… На «Юнону и Авось». Только туда билетов не достать…

— Вот и чудно! — обрадовался Безруков. — Вот и славно! Заодно приобщимся к культуре! Все в наших руках, сварганим сами себе спектакль не хуже этой твоей «Юноны». Что мы — глупее режиссеров? Я, вон, даже сажал одного в прошлом году, правда, он с «Мосфильма» был — дурак дураком дядя оказался, сам себе срок наболтал… Ладно, не в этом дело — давай, закругляйся потихоньку, я договорился с девчонками, что встречаемся в семь у «Космоса»… Ладушки?

Никита неуверенно пожал плечами, потом вспомнил вдруг вечный испуг в глазах своей Татьяны и покачал головой:

— Нет, ты знаешь… Давай уж без меня. У меня сегодня как-то настроения нет. И… э-э… мне еще поработать надо.

— Как это без тебя? — расширил глаза Гриша. — Ты че такое гонишь-то? Э?! Совсем «ку-ку», что ли? Как я с ними двумя-то? Куда одну дену? С другого боку положу, что ли? Наши все расползлись уже… Нет, старичок, это просто не по-товарищески будет, не по-офицерски… Ты уж давай, собирай волю в кулак. Надо, старичок, понимаешь — надо. Есть такое слово. Это я тебе, как коммунист коммунисту говорю.

— Ну, ладно, — вздохнул Кудасов. — Посидеть, конечно, можно…

— Конечно, можно! — возликовал Безруков и возбужденно засучил рукава своего модного пиджака. — И посидеть, и полежать… Все — молчу, молчу! Только посидеть! За театр побазарим, за режиссерские находки. Собирайся!…

Гриша не соврал — девушки и впрямь оказались самыми настоящими актрисами, «служившими» (как они выражались) в театре имени Ленинского комсомола. Одну — яркую блондинку — звали Вероникой, а вторую — русоволосую сероглазую красавицу — Дашей. Безруков сразу присоседился к Веронике, видимо просчитав, что это «вариант» надежнее, а Даша как бы «досталась» Кудасову. В переполненный «Космос» они прошли без труда — Гришка помахал швейцару волшебной красной книжечкой, и их сразу усадили за хороший столик, который, видимо, держали для «почетных гостей». Пока Гриша делал заказ, Кудасов поелозил на стуле и, решив завязать светскую беседу, обратился к Даше с ужасно оригинальной фразой:

— Я, по-моему, вас где-то видел…

— В кино, наверное, — улыбнулась Даша и произнесла название многосерийного фильма, совсем недавно вышедшего на телеэкраны. Вероника фыркнула.

— Э-э… да! — сказал Никита, не смотревший этот фильм. — А кого вы там играли?

Теперь девушки фыркнули уже вместе, а Безруков послал Кудасову уничтожающий взгляд и, бодро перехватив инициативу, начал сыпать разными ментовскими шуточками и байками. У Гриши, безусловно, у самого был актерский талант — он рассказывал действительно смешно, при этом не забывал галантно ухаживать за обеими дамами — подливал им шампанское, подносил огонек зажигалки к сигаретам… Никита сидел молча, уткнувшись в свой бокал, и лишь изредка поглядывал на раскрасневшуюся Дашу. Безруков несколько раз с лучезарной улыбкой на лице злобно пинал Кудасова под столом, но активизировать напарника так и не смог. А Кудасов боялся лишний раз посмотреть на Дашу, потому что она ему очень понравилась. И с каждой минутой нравилась все больше и больше… Никита почувствовал себя настолько не в своей тарелке, что через часа полтора после начала посиделок вдруг вскочил, едва не опрокинув стул, и брякнул:

— Вы извините… У меня одно срочное дело есть… По работе. Мне бежать нужно. Желаю хорошего вечера. Было очень приятно…

Произнося все это, на девушек он старался не смотреть. А у Гриши было такое лицо, какое бывает у мента перед тем, как он крикнет: «Стой, стрелять буду!»

Не дожидаясь ответных слов, Кудасов как-то боком выскочил из зала…

На следующий день Безруков встретил Никиту на работе мрачным взглядом и вместо приветствия сказал:

— Тяжелый случай, старичок, тяжелый случай…

— Ты извини, что так получилось, — промямлил Кудасов. Гриша вскочил со стула и воздел руки к небу, будто взывая к высшей справедливости:

— Извини?!! Да я чуть не поседел, когда ты от столика рванул! У меня мороженое в горле комом встало!… Я думал — все, облом полнейший, Вероника с Дашкой уйдет из солидарности…

Безруков помолчал немного и усмехнулся:

— Эх ты, — такую девку упустил! Дашка — умница, золотая девчонка! Я чуть в нее не влюбился, когда она через пятнадцать минут после тебя тактично «вспомнила» про свое «важное дело»… Дубина ты, Никита…

Гришка махнул рукой и поправил воротничок рубашки, из-за которого выглядывал краешек свежего засоса.

Больше Безруков Кудасова на вечеринки не приглашал, тем более, что его первого вскоре перебросили на другую работу…

Второй раз Никита увидел Дашу перед самым отъездом из Москвы — его отзывали из командировки, на следующий день он должен был уже уезжать в Ленинград. Московское начальство поблагодарило Кудасова за отличную работу и подарило ему два свободных дня для ознакомления со столицей и столичными магазинами. Поскольку в магазинах Никита все равно ничего не понимал, он решил только купить чего-нибудь вкусненького из сладостей, а потом побродить по Москве. Отстояв длинную очередь в «Елисеевской» кондитерской, Кудасов купил шоколадного зайца фабрики имени Бабаева сыну и коробку пастилы для Татьяны. Отдуваясь, он выбрался наконец из магазина и почти сразу натолкнулся на Дашу — она была не одна, ее держал за руку мальчик лет семи.

— Привет, — улыбнулась девушка, будто они виделись совсем недавно, и, наклонившись к мальчику, лукаво сказала: — Знаешь, Мишка, кто этот дядя? Он сыщик!

— Настоящий? — широко распахнул глаза мальчик.

— Настоящий, — ответила Даша вместо онемевшего и стоявшего столбом Никиты.