Книга Черная пирамида - Рубен Элиассен

Тарани вытянула руки вперед, и между ее ладонями появился огненный шар. Глаза Понтикаса потемнели, в них мелькнула настороженность.

Вдруг двери дворца распахнулись, и внутрь ворвались ветер, дождь и холод.

Тарани выпустила шар, и искорки полетели по залу, будто крошечные светлячки, а потом стали медленно гаснуть, пока совсем не исчезли.

— Нечего здесь хозяйничать! — оскалился Понтикас, направляя на девочек свой жезл.

Ану вырвался из опутывавших его веревок и со свирепым рычанием бросился спасать чародеек.

Но тут на него налетели воины, скрутили и придавили к полу.

— Ану! — вскрикнула Ирма.

Колдовские змеиные глаза засветились, отбрасывая на стены тронного зала зеленые отблески.

В голове у Ирмы заклубился густой туман, словно кто-то пытался заставить ее забыть, кто она такая и откуда явилась.

Чувствуя, как ее воспоминания растворяются и распадаются на кусочки, чародейка ринулась на Понтикаса. В ее мозгу оставался лишь один образ: змея с поблескивающими глазами, которую держат за хвост скрюченные руки колдуна.

Девочка громко закричала и изо всех сил толкнула старейшину, вырвав из его пальцев жезл. Руки Ирмы обожгло огнем, в ушах зазвенело.

Она сосредоточилась и представила себе прозрачную, чистую воду — свою Стихию. И постепенно к ней стала возвращаться память. Как там говорил король? Жезл объединяет четыре Стихии!

— Вилл, вызывай Сердце Кондракара! — крикнула водяная чародейка сквозь стиснутые зубы.

Корнелия, Вилл, Хай Лин и Тарани поглядели на дрожавшую Ирму, крепко сжимавшую жезл, а потом на согнутого в три погибели Понтикаса, который держался за ушибленный бок. На лице его отражались боль и ярость.

Он медленно выпрямился, губы его плотно сжались, а глаза почернели.

— На этот раз ты зашла слишком далеко! — прошипел он. — Ты испытаешь на себе силу моего гнева! Это мой мир, и твоей силе никогда не победить здесь!

Понтикас попытался схватить Ирму, но тут прямо перед ним взорвался огненный шар, отбросив старейшину назад.

Воины оттеснили короля и королеву подальше и загородили их собой.

— Ирме одной не справиться, — сказала Вилл, уперев руки в боки.

— А мы на что? — воскликнула Корнелия.

— Мне известно кое-что, чего вы не знаете, — произнес Понтикас с коварной улыбкой.

Девочки вопросительно поглядели на него.

— Я-то могу и подождать, — усмехнулся Понтикас. — А вот как долго у вашей подружки получится удерживать обжигающий посох?

Девочки развернулись и увидели расширившиеся глаза Ирмы. Всё ее тело сотрясалось, а ноги готовы были вот-вот подкоситься.

— Ирма! — девочки помчались к ней.

— Хватайтесь за жезл вместе со мной, — простонала Ирма, чувствуя, как магия Воды пересыхает в ее руках.

— Ты об этом пожалеешь, Понтикас, — процедила Тарани, сжимая пальцы. — Никому не позволю обижать мою лучшую подругу!

Корнелия и Хай Лин тоже взялись за скипетр, а с ними и Вилл, над которой в воздухе парило Сердце Кондракара. Жезл дрожал и вибрировал у девочек в руках, а свет талисмана пульсировал в такт их сердцебиению. Вдруг раздался громкий треск, словно что-то взорвалось. Змеиные глаза раскололись на тысячу кусочков, и их чёрно-зеленое сияние померкло.

Понтикас рухнул на пол как подкошенный, словно его разом покинули все силы.

Солдаты, удерживавшие Ану, отступили, и тот с трудом поднялся.

Повинуясь внезапному импульсу, Ирма протянула жезл Ану.

— Держи. Мне кажется, он твой по праву!

Мальчик принял скипетр из ее рук, в его потеплевших глазах светилось любопытство вперемешку с благодарностью.

Король и королева громко ахнули. Но прежде чем кто-либо из придворных или стражи успел отобрать волшебный предмет, глаза змеи опять засияли, но на этот раз по-другому.

— Я помню тебя! — воскликнул он, а потом, повысив голос, обернулся к Понтикасу. — И ещё Манора, моего друга детства. Он был мне как брат. А ты превратил близкого мне человека в монстра, в зверя. Ты учил меня тайнам стихий, ты опекал меня и играл со мной. Я думал о тебе как о родне, как о члене семьи. Но мои родители не знали, что ты не только познакомил меня с обычаями народов Арквары. Ты сотворил надо мной и Манором древний преображающий ритуал людей-псов. Ты сказал мне, что я должен освоить магическое искусство превращения, чтобы стать лучшим из всех королей и показать подданным, что я приведу свой народ и племя людей-псов к союзу…

Ану на миг прикрыл глаза, и вода, вытекавшая из трона, омыла его.

— Истинным чудовищем был ты, — продолжал мальчик. — А мы с Манором оказались лишь пешками в твоей грязной игре. Я доверял тебе и восхищался тобой, не только из-за того, что ты мой учитель. Мне казалось, ты великий человек! Я был наивным ребенком, а ты предал меня. Предал нас! В тот день, когда ты сказал, что настало время, и попросил нас с Манором отправиться с тобой в пустыню, где жили люди-псы, я даже не подозревал, насколько ужасен твой план. Ты говорил, что я уже готов испробовать на деле технику преображения, которой ты учил меня. Мы с тобой и с Манором тайно выбрались из замка, сгорая от радостного нетерпения. Я думал, что наконец-то пойму друга целиком и полностью, взгляну на мир его глазами, проникну в душу его народа.

Грустная улыбка превратилась в гримасу скорби. В желтых глазах Ану плескалась бесконечная боль.

— Ты говорил, что нас троих объединяет драгоценный секрет. И я смогу показать его маме, отцу и всему народу Арквары, когда настанет подходящий момент и когда я полностью освою искусство трансформации. В пустыне, оставшись в одиночестве, я сделал всё, как ты сказал. Только придя к тебе похвастаться своей собачьей наружностью, я начал понимать, что происходит. Ты стоял с моим скипетром в руках, а рядом Манор, и глаза его были пусты. Он посмотрел мимо меня, как будто мы чужие. Ты прогнал его прочь, а потом принялся рвать мою одежду, пока она не превратилась в жалкие лохмотья, при этом ты называл меня Манором и приказывал заглянуть в глаза змеи… Я страшно перепугался, но все же сумел вырваться. Несколько дней я, совершенно сбитый с толку, скитался по пустыне, пока ты со своими воинами не настиг меня и не заключил в черную пирамиду.

Из дальнего конца зала донесся какой-то шум, заставивший всех обернуться. Понтикас что есть сил пытался открыть опутанную плющом дверь.

— Магия, — промолвила Корнелия и пожала плечами, будто она тут ни при чем.

— Схватите его и подведите ко мне! — взревел король, и стражники бросились выполнять приказ.

Лицо Понтикаса покраснело, глаза налились жгучей ненавистью.

— Как ты смеешь! — зашипел он на короля. — Я Понтикас, старейшина Арквары, как и мой отец до меня, а до него — его отец. Неужели ты не видишь, что он дурачит тебя? Кому ты веришь? Чудовищу, без позволения усевшемуся на трон, или мне, твоему верному слуге, который помог стране пережить скорбные времена и оплакать наследника… которого убил этот зверь!