Книга Мушка - Люциус Шепард

– Нет, но возможно, ты располагаешь полезной информацией.

– Какой?

– Позволь мне задать тебе несколько вопросов. Постарайся не заводиться. Хорошо?

После непродолжительного молчания она сказала:

– Ладно.

– Татуировка. Откуда она у тебя?

Марина раздраженно вздохнула.

– Ты не имеешь права меня допрашивать.

– Это не допрос.

– Но и не беседа о пустяках! – Она обхватила ладонями чашку. – Пинеро постоянно заигрывал со мной, все пел мне, какая я страстная, ну и все такое. Вроде как в шутку. Я знала, что он не просто шутит, но не придавала значения. Он принялся рассказывать мне про свой клуб. «Черное солнце». Как они каждую неделю принимают в клуб очередную девушку. Донимал меня своими рассказами не помню точно, как долго, но несколько месяцев подряд. Он говорил, что всем девушкам нравится. Они получают бесплатную дозу, красивую татуировку. Я все время повторяла, что это не для меня. Но потом я рассталась с парнем, который мне по-настоящему нравился, и начала попивать, покуривать. Однажды ночью я вдруг подумала – а какого черта! Вроде как восстала. Сама не знаю, против чего. Против судьбы. Бога, против себя самой. Я уже ненавидела себя. Так сказал мой психиатр. Как бы то ни было, Пинеро отвез меня в одно местечко в Грин-Пойнт, и там мне сделали татуировку. Потом мы отправились на рейв, и он здорово накачал меня. Я ничего не соображала.

– Это мог быть не простой наркотик.

– Не знаю. Мог, конечно. Помню, меня страшно возбуждали парни, наблюдавшие за мной. Я чувствовала невероятную страсть. Просто животную. Все происходящее виделось в каком-то особом свете.

– Ты помнишь, что там вообще происходило?

– Довольно смутно. Там были барабаны. Барабанный бой. Не за дверью, а в самой комнате. По-видимому, запись. Я не видела там никого с барабаном.

Над ними склонилась официантка с подносом бледно-оранжевых ломтиков, напоминавших свежеиспеченную булку, и спросила, не желают ли они попробовать «нового тыквенного печенья».

– С удовольствием, – сказал Демпси. – Спасибо.

Когда официантка отошла, Марина сказала:

– Там была статуя на стене. Похожая на африканскую.

– Ты знала, что в комнате сидел Лара?

– Парень, которого ты?… – Она осеклась с виноватым видом.

– Да. Парень, которого я застрелил. Он сидел на подушке.

– Он был там? Ты уверен?

– Могу показать снимок.

– Нет, – холодно сказала Марина.

– Вообще-то, я бы хотел, чтобы ты их посмотрела. Может, узнаешь кого-нибудь из мужчин.

Марина отпила маленький глоток капуччино.

– А что, это все как-то связано одно с другим?

– Не то слово.

– Хватит смотреть на меня косо. Если ты хочешь, чтобы я делала что-то, чего решительно не желаю делать, тебе придется убедить меня, что это важно.

Официантка с тыквенным печеньем стояла у соседнего столика. Демпси подозвал ее, взял с подноса еще один бисквит и попросил принести «американо». Пока он рассказывал Марине о последних событиях, он вдруг почувствовал, что по мере изложения фактов его подозрения подтверждаются, обнаруживая скрытую логику, о которой он до сих пор не догадывался. Он решил, что связь Марины с Пинеро не имеет особого значения. Все ее реакции казались нормальными, совершенно естественными, и у него потихоньку отлегало от сердца.

Демпси выпил две чашки кофе. Закончив, он бросил в рот последний бисквитик, принесенный официанткой вместе со второй чашкой кофе, прожевал и сказал:

– Ребята в выпечке мастера. – Он вытер губы. – Ну, как тебе моя история?

– Не знаю. Сам-то ты в это веришь?

– Да. Раз столько фрагментов набирается, значит, и головоломка должна быть. На татуировках – овал, на полу – овал. Наверняка это – черное солнце. Пока у меня нет ключа, но, возможно, сегодня вечером он появится. А сейчас мне надо, чтобы ты взглянула на снимки. – Он вытащил из кармана ветровки коричневый конверт и протянул Марине. – Если ты узнаешь кого-нибудь, я смогу потолковать с ними.

Она неохотно открыла конверт и, крепко сжав губы, принялась внимательно рассматривать фотографии одну за другой.

– Некоторые лица кажутся знакомыми, но я не уверена. – Она дошла до своей фотографии и вгляделась в нее. – Господи, да это же Лара. – Она вскинула глаза на Демпси. – Ты можешь использовать это против Пинеро?

– Это мне может боком выйти.

Он рассказал про свой телефонный разговор с Пинеро.

– По крайней мере, сделай копии, – сказала Марина.

Она просмотрела оставшиеся фотографии. Потом поднесла одну к глазам и с удивлением воскликнула:

– Кэрри! Боже мой!

– Кэрри?

– Кэрри Ланг. Я с ней дружила.

Демпси взял у нее снимок. Кэрри Ланг была пухленькой симпатичной девицей с осветленной прядью в черных волосах, с закрытыми от блаженства глазами. Мужчина, с цепочками и амулетом на груди, имел ее сзади. Голова опущена, лица не видно, но это вполне мог быть Роберт Боргезе.

– Она пропала четыре, нет, пять лет назад, – сказала Марина. – Так и не нашли.

– А где заявляли? В Бруклине?

– Она из Челси. Думаю, в Манхэттене. А что?

– Пять лет назад Пинеро работал в отделе по розыску без вести пропавших.

– Думаешь, он вел дело? Сможешь выяснить?

– Могу попытаться, но пять лет назад… Если там не всплыло ничего стоящего, материалы, скорее всего, списаны.

На улице завыли сирены. Никто, кроме Демпси, не потрудился отвлечься от своих разговоров. Он увидел, как за окнами мелькнули пожарные машины.

– Там, в комнате, – сказал он. – Влажное пятно на полу под ковром. Поначалу я думал, что они смывали кровь, поскольку нашел брызги на подушке. Думал, Пинеро убивает там женщин, приносит их в жертву. Потом узнал, что вы с Донной Касс остались в живых, и решил, что ошибся. Скорее всего они просто смывали с пола рисунок черного солнца. Сейчас я вообще ничего не понимаю. Они не всех убивают?

– Я ни минуты не чувствовала себя в опасности.

– Ну, это понятно. Ты же была под дозой и все такое. – Демпси допил кофе. – Вряд ли эти мелочи имеют значение. Все выяснится вечером.

Он откинулся на спинку стула, рассеянно скользя взглядом по сторонам. Посетители сидели за овальными столиками, напоминавшими маленькие черные солнца; и Демпси вдруг испытал приступ паранойи, представив, что все эти секретарши, менеджеры и компьютерные специалисты на самом деле исповедуют какую-то свою тайную веру, поклоняются черной плазме; и теперь, когда он случайно оказался среди них, дружно посмеиваются над его растерянностью, предвидя его печальную участь. Он сказал Марине, что должен идти. Она взяла его за руку и сказала: