Книга Закон Дракона - Дмитрий Силлов

Но скольких они обманули…

По обеим сторонам заброшенной дороги то и дело мелькали выбеленные дождями кости. Многие, очень многие нашли свой последний приют на дороге к Клыкам Дракона. Горы не любят торопливых…

Но сейчас деваться было некуда. Позади, в пяти полетах стрелы, маячили латы конной стражи. Лис тоже облегчил свою лошадь, по примеру пятнистого незнакомца срезав с нее броню, потому беглецам удалось увеличить разрыв между собой и погоней. Но было понятно – рыцарь, претерпевший двойной позор, будет гнаться за преступниками вместе со всей своей свитой до конца – неважно чьего, их или своего.

– Плохая дорога, – кряхтел Итан, по тюремной привычке разговаривая сам с собой. – Клыки Дракона – это верная смерть, нормальные люди в эти места давно не забредают. А больше некуда. За укрывательство беглых рабов и преступников – смертная казнь, вольных грамот у нас нету, денег тоже. Только два боевых коня да пятнистый выходец незнамо откуда. С таким багажом только и доедем до первого патруля.

Погоня длилась уже несколько часов, и все устали преизрядно. И тяжелые кони, не привыкшие к дорогам, все больше и больше уходящим вверх, и люди, измотанные дневными приключениями и долгой тряской. Понятное дело, что любой, кто родился на этой земле, в седле держаться умеет, если он не раб и не калека. Но беглецам за прошедший день досталось неслабо, и они еле держались в седлах. Даже пятнистый сник, хотя поначалу казался двужильным. Сейчас он еле сидел на коне, держась за луку седла.

– Потерпи немного, – обернувшись, сказал Тестомес. – Темнеет. Скоро они остановятся и зажгут костер. По ночам латники не воюют и погони не устраивают. Оступится конь, ногу сломает – и придется обратно в город пешком идти, на горбу волоча и свою казенную броню, и лошадиную, которая сама по себе тройки хороших коней стоит.

И правда. Едва солнце скрылось за горными пиками, как обернувшийся Лис заметил позади огонек. Протянув руку, парень хотел сказать по привычке, мол, смотрите, враги на ночевку остановились, но из груди вырвалось лишь мычание, вместе с которым острая боль пронзила обширный ожог во рту.

– Вижу, сынок, – вздохнул Тестомес, придерживая усталого коня. – Ты молчи лучше, быстрее заживет. Эх, бедолага, такой молодой…

Лагерь разбили быстро. Пригодились два ножа пятнистого и трофей Лиса. Стреножив коней, нарубили сухого придорожного кустарника для костра, после чего опустошили небольшие, украшенные гербами седельные сумки.

Трофеев набралось немного. Небольшие стальные пластины для выковыривания камешков из подков, иглы, дратва для починки сбруи и несколько кусков вяленого мяса, завернутых в тряпки. Последнее оказалось весьма кстати, как и ручей, который обнаружили в темноте неподалеку по тихому журчанию воды.

Пятнистый на удивление сноровисто развел небольшой костерок, почему-то не дававший дыма. Да и со стороны его не видать было, так как незнакомец не поленился натаскать камней и обложить ими огонь со всех сторон. Да и мясо подогреть так оказалось сподручнее – нанизал на веточку, положил на два камня, и только не забывай крутить ее на манер вертела.

Тестомес протянул Лису горячий кусок солонины, но тот лишь покачал головой. Воду из ручья пил, так от боли чуть не отрубился. А уж соленое мясо жевать с такой раной во рту – вообще нереально.

Итан с досадой хлопнул себя по лбу.

– Вот ведь, дурень старый. Ты ж еще с неделю только воду пить сможешь, пока там все заживет. Ну, потерпи, парень. Боль я слегка приглушу, но более вряд ли чем помогу.

Старик поднес к своим губам ладонь и, глядя в глаза Лису, слегка подул на нее, будто пушинку сдувал. Хоть Тестомес сидел и в двух шагах от парня, тому почудилось, что теплый, ласковый ветерок погладил его лицо, проник меж полуоткрытых, растрескавшихся губ… и действительно, тупая, ноющая боль на месте страшной раны пошла на убыль.

– Вот такие дела, – сказал старик, поворачиваясь к пятнистому. Тот угрюмо жевал кусок мяса, неотрывно глядя в огонь, словно хотел рассмотреть в нем что-то очень важное.

– Теперь что с тобой-то делать, басурман? – задумчиво произнес Итан. – Ты ж по-нашему не разумеешь, верно?

Пятнистый не ответил. Видимо, разглядывание языков пламени было для него намного интереснее стариковской болтовни.

– Ладно, – кивнул Тестомес. – Сейчас попробуем.

И принялся крутить руками хитрые финты, при этом время от времени дуя на пальцы и тряся ими, будто кипятком обжегся. Однако манипуляции старика не произвели на незнакомца ни малейшего впечатления. Он даже взгляда от огня не оторвал, хотя посмотреть было на что.

Слабый дымок от костра, стелющийся по земле, внезапно ожил. Вздрогнул, словно змея, почуявшая блюдечко с молоком, и потянулся к пальцам Тестомеса, явно привлеченный замысловатыми движениями человека. Но тот не зевал. Миг – и дымок оказался в плену пораженных суставной болезнью, но при этом на удивление гибких пальцев. Серая полупрозрачная змейка попыталась вырваться, да только не тут-то было. Лис не успел и глазом моргнуть, как дымок был многократно скручен, свернут и прокатан меж ладонями, превратившись в крохотный, но довольно плотный серый шарик. Его-то и отправил Тестомес через костер сильным щелчком указательного пальца.

Хоть и был шарик небольшим, хоть и летел он с приличной скоростью, но пятнистый успел отреагировать. Лис так и не понял, как таинственный пришелец из ниоткуда достал один из своих ножей, тот просто оказался в руке. Молниеносный удар – и шарик распался надвое… но на его полет это никак не повлияло. Половинки крохотного снаряда свободно обтекли широкий клинок с двух сторон, соединились в воздухе… и круглый комочек сильно ударил незнакомца в точку между носом и верхней губой.

На мгновение лицо пятнистого окуталось серым туманом. Он закашлялся, выронил нож и упал на траву, хватаясь за горло. Лис бросился было помочь, но Тестомес жестом остановил парня:

– Не паникуй, сейчас все закончится.

И правда. Пятнистый отхрипел, откашлялся и отплевался довольно быстро. После чего вскочил, подхватил с земли нож и замер на месте, сверля старика нехорошим взглядом.

– Ты что, дед, совсем охренел? – процедил он сквозь зубы.

– А ты как хотел, сынок? – приподнял мохнатые брови Итан. – Изучение языков всегда и во все времена было делом трудным и тошным до невозможности.

Пятнистый катнул желваками и резким, отточенным движением бросил нож в ножны.

– Хоть бы предупредил, – проворчал он, вновь присаживаясь у костра.

– Как, ежели ты нашего языка не знал? – невинно поинтересовался старик.

– Логично, – с неохотой согласился пятнистый.

– Звать-то тебя как, человек пришлый? – поинтересовался Тестомес.

– В моем мире звали Снайпером. Уже сам не знаю, то ли прозвище это, то ли позывной, то ли уже имя…

– Сна… сна… пе…

Непривычное слово чужого языка с ходу не давалось.