Книга Колдунья-беглянка - Александр Бушков

– Ну?!

– После случившегося кавалергарды должны былиарестовать императорскую фамилию… та часть кавалергардов, что примкнула кзаговору, под предводительством Балмашева… Полковник Кестель должен выдвинутьсясо своим полком в Петербург, разыскать по квартирам и присутственным местамсенаторов, собрать их и обрисовать ситуацию, дабы они утвердили манифест опресечении династии и временно образованном правительстве с камергеромВязинским во главе… Часть лейб-гвардии егерского…

Он говорил, захлебываясь, сыпля фамилиями и подробностями.Когда фамилии стали третьестепенными, а подробности – чересчур мелкими, Ольгарешительно его прервала:

– Достаточно. Хорош, голубчик… Пресечение династии,говоришь? Хорош… Ну что же, ступай к своему эскадрону и веди себя так, словноничего не произошло… а я подумаю потом, что с тобой делать и заслуживаешь ли тыснисхождения… Ну, что стоишь? Марш!

– Государь, это было трагическое… роковое заблуждение…Моя преданность фамилии и лично…

– Марш!

Ольга ухватила ошеломленного ротмистра за расшитый жесткимзолотым сутажом ворот доломана – на сей раз без всякой магии, своею собственнойрукой – и враз вытолкала из палатки, что было совсем не трудно: ротмистр,совершенно ошалевший, превратился в подобие безвольной ватной куклы. Оказавшисьснаружи, он бросил назад полубессознательный, затуманенный взгляд. И нигде неувидел императора – а стоявший неподалеку с непроницаемым лицомкорнет-белавинец и до того был чересчур уж малой пташкой, чтобы обращать нанего внимание, а уж теперь, когда Темиров пребывал в совершеннейшем помрачениичувств, и подавно…

Ротмистр закатил глаза, тихо охнул и осел на подогнувшихсяногах, лишившись сознания. К нему бросились со всех сторон, на Ольгу никто необращал внимания, и она, забрав поводья у коновода, вскочила в седло и рысьюнаправилась к возвышенности, на которую уже поднималась блестящая кавалькада:яркие эполеты, высокие султаны из перьев на генеральских треугольных шляпах,разноцветье орденских лент, обилие разнообразнейших звезд, крестов и медалей…

Вдали, в поле – Ольга видела краем глаза – ужеперестраивались пехотные колонны, развевались знамена, доносился четкий,размеренный барабанный бой, неподвижно застыли желонеры с яркими разноцветнымивымпелами на штыках, солнечные лучи играли на стволах ружей и металлическихдеталях амуниции, начищенных до неправдоподобного блеска. Войска начиналивыдвигаться на исходные позиции в ожидании сигнала.

Увидев знакомые мундиры, Ольга вспомнила: «Когда пойдутпреображенцы…» и похолодела.

Преображенцы двинулись!

А это означало, что времени не осталось вовсе…

Ольга ударила Бедуина плетью, и горячий жеребчик рванулвперед, как стрела. Кто-то – судя по эполетам и мундиру, чин немалый – бросилсяей наперерез, размахивая кулаком и крича что-то злое с перекошенным лицом: нуконечно, появление простого корнета в неположенном месте было событиемчрезвычайным и решительно недопустимым… Ольга, сжав губы, пригнулась к шее коняи понеслась дальше, уже не пытаясь отводить глаза людям в раззолоченныхмундирах, бросавшимся ей наперерез…

До возвышенности, где расположился государь со свитой – ониуже спешились! – было еще далеко. Ольга яростно взмахнула плетью,пришпорила гнедого, и он пошел полным карьером, едва не сшибив грудьюочередного бдительного цербера при пышных эполетах, с Владимирской лентой черезплечо…

Ольга, не отрываясь, смотрела вперед. Коноводы уже свеликоней с возвышенности, император и свита расположились полукругом, наблюдая замарширующими колоннами – преображенцы шли! – гнедой мчался, разбрасываяпену, земля с травой комьями летели из-под копыт, и Ольга боялась не успеть…

Грохот копыт, чьи-то крики по сторонам… Она уже различалалица. Император, как и следовало ожидать, стоял впереди всех на некоторойдистанции, а прочие теснились в почтительном отдалении в выжидательных позахпочтения и готовности…

Из-за спины императора внезапно выдвинулся знакомый ейчеловек в мундире с флигель-адъютантскими аксельбантами и, выбросив руку из-заотворота мундира, замахнулся… Остро, ярко, ослепительно сверкнула сталь –солнце отразилось от длинного лезвия. Кто-то из свиты закричал жалобно,тоненько, как подраненный заяц, но все оторопели настолько, что не могли ишелохнуться. Послышался другой крик, громкий, уверенный:

– Смерть тирану!

Ольга обрушилась на Вистенгофа с седла, упав ему на плечи,сшибла с ног, и оба кубарем покатились по земле. В растерянности и волненииОльга забыла обо всех своих умениях, вцепилась в руку с кинжалом, прижимая ее кземле, не видя ничего вокруг, кроме хищного сверкающего лезвия, и, помня словакамергера об отраве, боялась о него невзначай порезаться. Вистенгоф,опомнившись, боролся изо всех сил, Ольга не могла с ним справиться, он ее почтистряхнул, пытаясь подняться…

И вдруг все переменилось. Сразу несколько человек вмундирах, отталкивая друг друга, навалились на Вистенгофа, выворачивая емуруки, вцепились в него, как меделянские псы в медведя, чей-то жесткий эполетпребольно оцарапал Ольге щеку, а потом ее оттеснили от покушавшегося, подняли,помогли встать на ноги, и кто-то, все еще задыхаясь в азарте, пробасил,успокаивая:

– Ну-ну, корнет, все кончено, держитесь молодцом, орелвы наш…

– Осторожно, лезвие отравлено! – крикнула она.

Кто-то, расслышав, осторожно взял кинжал за рукоять двумяпальцами и зачем-то поднял его над головой. Вистенгофа держали надежно, он ужене пытался вырываться, поник, уронил голову. Свита сбилась вокруг них толпой.

И посреди беспорядка и толчеи послышался резкий и властныйкомандный голос настоящего императора:

– Вернитесь в прежнее положение, господа! Что забазарная толчея? Маневры начались, и я не вижу повода…

Это подействовало моментально. Свита исправно выстроилась впрежнем боевом порядке, вне которого остались только Ольга и те трое, чтодержали Вистенгофа.

Ольга увидела императора в двух шагах от себя. Он былсовершенно такой, как на портретах, разве что самую чуточку постарше – нохолодную властность его облика, как оказалось, живописцы передавали точно.

Только бы кивер не сбился и волосы не растрепались, смятенноподумала Ольга, вытягиваясь в струнку.

– Кто таков? – отрывисто спросил император.

– Белавинского гусарского полка корнетЯрчевский, – ответила Ольга не без бойкости. – Мне случайно сталоизвестно, и я поспешил…

– Неплохо изложено, кратко, но объемлюще, – сказалимператор, скупо улыбнувшись. – Ну что же, корнет, я тебе, пожалуй,обязан, а? Крайне обязан… Постараюсь отслужить. Хвалю, корнет… – он бросилмимолетный взгляд на понурившегося Вистенгофа, брезгливо покривил губы. –Хорош же прохвост… Уведите его. Корнет, соблаговолите до окончания маневровподождать среди этих господ, – он небрежно указал подбородком на правыйфланг свиты. – К превеликому сожалению, у меня нет времени прочувствованнопоблагодарить своего спасителя, большие маневры – чересчур важная вещь, чтобыостанавливать их из-за какого-то мерзавца с ножом… Павел Петрович, –обернулся он к одному из генералов свиты. – Продолжайте распоряжаться,все, я вижу, пришло в движение… И позаботьтесь, чтобы по окончании сегодняшнегоплана у меня непременно сыскалась возможность поговорить с моим спасителем…Начинаем!