Книга Порочный круг - Майк Кэри

— Есть что-нибудь?

Я молча кивнул.

— Какой-то след?

— Все не так просто! — Ответ прозвучал куда резче, чем мне хотелось: вероятно, повлияло пагубное действие чужой боли и страданий, до сих пор бередивших душу.

Избытком деликатности я не страдаю, но ненавижу объяснять, что да как, даже очень умным людям, способным понять с полуслова. Тем не менее я рискнул:

— Я ведь читаю не нынешние эмоции, а старые. Не ищу призрак Эбби, а стараюсь представить, какой она была при жизни. Однако вы правы, в кукле кое-что есть. Этих сведений хватит, чтобы узнать вашу дочь, если я ее увижу или хотя бы окажусь неподалеку. Другими словами, начало положено.

— Начало? — повторил Стив. Как адвокат он прекрасно понимал, насколько важно заключить договор, пусть даже устный.

— Могу я на ночь оставить все это у себя?

— Да, конечно.

Я кивнул, чувствуя на плечах тяжесть, но уже не от страданий Эбби.

— Если вам до сих пор интересно, предлагаю следующее. Я не уверен, что смогу вернуть Эбби. Мы уже говорили, это зависит оттого, где сейчас девочка. Если она перешла наследующую стадию — называйте ее, как хотите, — то Эбби не вернет никто. Никто к ней даже не достучится… Но я способен ответить на ваш вопрос и прояснить ситуацию. Если она все еще здесь, то есть с нами, тогда… Тогда открываются дополнительные возможности. А если нет… — Я пожал плечами. — По крайней мере появится какая-то определенность. Вы согласны или предпочитаете обратиться в другое место?

Стивен кивнул и заговорил об условиях оплаты. Хм, большинство перспективных клиентов переходят к этой стадии куда раньше. Мне же пока хотелось уклониться от конкретных соглашений и договоренностей: полной уверенности в своих силах, увы, не чувствовалось. Если зайду в тупик, лучше просто поставить Торрингтонов в известность и уйти: малоприятная процедура возвращения задатка только усугубит и без того сложную ситуацию.

— Когда окончательно возьмусь задело, тогда и заплатите.

— Вы же сказали… — с тревогой начал Торрингтон.

— Первый этап будет пробным. Своеобразной разведкой. На этом пока и договоримся. Какой смысл переходить к финансам, если я не смогу вам помочь? Хотите — оставьте мне вещи Эбби, и завтра мы обсудим детали, после того, как я тщательнее все проверю.

Стивен понял намек и поднялся.

— Можно позвонить утром?

— Ваш номер у меня есть, так что лучше позвоню сам. — Заглянув в глаза Торрингтона, я чуть не утонул в бездонном океане его горя и немного смягчился: — Хорошо, я свяжусь с вами к вечеру. Думаю, новая информация появится.

Я проводил Стива до двери. Он побежал вниз по лестнице, но на предпоследней ступеньке оглянулся, будто чувствуя, что на него еще смотрят. Застигнутый врасплох, я поспешно закрыл дверь. Трагедии всегда завораживают. Следя за Торрингтоном, я, можно сказать, притормозил на шоссе и, разинув рот, наблюдал за аварией, случившейся на встречной полосе. Бр-р, какая мерзость!

Кроме болезненного интереса, я чувствовал легкое замешательство, в котором еще не разобрался до конца. На моих глазах Торрингтоны перетряхнули столько грязного белья и обнажили, в прямом и переносном смысле, столько ран, что я знал их куда лучше, чем хотелось бы. Вместе с тем никак не удавалось избавиться от ощущения, что какая-то сторона их отношений от меня ускользает, словно, умножая два на два, я временами получал пять. Может, виной тому пучок эмоций, напоминающий колючую проволоку, который я почувствовал в Мелани, и доминирующий среди них страх? Причем не просто страх, а несколько его разновидностей, вырисовывавшихся одна на фоне другой. Любовь к Стивену была очень сильна и звучала так громко и чисто, что походила на преклонение. Однако страх неистребимым плющом оплетал и ее.

Впрочем, если я возьмусь за это дело, консультации по семейной психологии в список своих обязанностей не включу. Так что переживать не стоит.

Я вернулся к столу, на котором лежали вещи Эбби, но, едва взглянув на них, понял, что не готов. Для путешествия в прошлое требовалось подкрепиться.

* * *

Увидев меня в своем кафе, Грамбас тут же оторвался от сборника головоломок-судоку.

— Ну что, Кастор, получил работу? — сунув ручку за ухо, поинтересовался он.

— Возможно, — пожал плечами я. — Ближе к вечеру дам окончательный ответ.

Грамбас вытер чистые руки о грязный фартук.

— Да… — сочувственно протянул он. — Непросто, должно быть, когда от клиентов отбоя нет. Сто раз подумаешь, прежде чем брать нового…

— Двойной кофе, — прорычал я. — Навынос. Сарказм можешь оставить себе.

Когда Грамбас наливал в пластиковый стаканчик густой крепкий кофе по-гречески, в зал вошла Майя с большой миской нарезанного ломтиками картофеля.

— Кастор не духе, — сообщил ей хозяин восточной кухни.

— Да, — ответила она, — знаю.

— Откуда?

— Сам подумай, поднялся ни свет ни заря…

Я бросился вон из кафе, не желая смотреть их старые цирковые номера. Дождь перестал, поэтому горячий кофе и мысли об Эбби я понес к мосту на Актон-лейн. Там есть скамеечка, с которой видно и новую ветку железной дороги, и запущенный участок канала Гранд-Юнион, и построенную на его берегу фабрику. Возможно, я неисправимый романтик, но у меня этот вид вызывает умиление: чумазый, перепачканный грязью Лондон пытается сохранить достоинство.

Я потягивал кофеиновое пойло, стараясь, с одной стороны, разогнать уныние, а с другой — обострить восприятие до степени, при которой было бы опасно садиться за руль. Цели казались взаимоисключающими, однако в отсутствии виски крепкий кофе вполне мог выручить.

Почему Эбби так страдала? Странно, очень странно… Конечно, с точки зрения возрастной психологии, подростки — сущие экстремалы: например, им бывает не просто грустно, а очень-очень грустно.

И все же… Симпатичная девочка из обеспеченной семьи… Родители, похоже, души в ней не чаяли, а потеряв, с огромным трудом приходили в себя… Чем она так мучилась? По какой причине страдания переполнили душу настолько, что оставили неизгладимый отпечаток на игрушках?

Очень хотелось выяснить, и, пожалуй, именно поэтому я сказал Стивену «возможно» вместо «нет».

Кофе особо не помог, и я пошел обратно в офис. Вообще-то спешить было некуда, но я уже сосредоточился на деле Торрингтонов. Самое время выяснить, куда приведут осиротевшие сокровища Эбби. Какой смысл откладывать, если я больше ни о чем не в состоянии думать?

Прикрыв дверь, я запер ее на замок, вырвал телефонный шнур из розетки, снял шинель и устроился за столом. Потом достал из правого кармана вистл, но играть не начал. Сперва нужно понять, что именно я пытаюсь найти.

Осторожно, кончиками пальцев, я прикоснулся к кукле и напряг духовный слух. На первый план снова вышли страдания погибшей Эбби, бесконечным мотком магнитофонной ленты скрытые за нарисованной улыбкой и удивительно плоскими формами, которыми время и обстоятельства наградили тряпичное тело. На этот раз я не торопился, обращая внимания на выразительность и нюансы. Левая рука машинально нащупала эмалевую заколку, явно относившуюся к более позднему периоду, чем кукла.