Книга Ростов. Лабиринт - Александра Давыдова

— Ну что? Уверена, что в порядке? Тогда сразу домой кину...

— Кидай, — улыбнулась Карина.

— Ну ни фига себе... Пробки! Откуда на Красноармейской пробки в выходной? — Он не выдержал напряжения, выругался шепотом. — Извини.

— Ничего. Только лучше без этого. И знаешь, если тебе так трудно и если ты жалеешь, что предложил меня довезти, то я дойду пешком.

— Каким пешком?

— Обычным пешком. Ногами. Или на маршрутке. Я же чувствую, что ты злишься!

— Угу. Можно пешком. На автобусе. На метро тоже можно. Осторожно, следующая станция Нахичевань! — Он резко свернул к обочине и притормозил. — Все можно! Послушай, Катя, Катя, Катерина... Я не злюсь! Не злюсь я... Я вообще не понимаю, что со мной происходит, но мне правда трудно! И я действительно не хочу везти тебя ни в травмпункт на ЦГБ, ни в твою Нахичевань. Я не хочу тебя вообще никуда везти, потому что хочу вот этого!

Макар повернулся к девушке, протянул руку к ее лицу и осторожно провел пальцами по щеке. Распахнулись от удивления и снова стали нереально огромными ее глаза. Макар впервые в жизни понял, что вот это книжное про «утонуть во взгляде» сейчас случится с ним на самом деле. Он нагнулся, осторожно дотронулся до ее губ, задержал дыхание и... резко откинулся обратно, сильно сжав кулаки.

— Прости. Я идиот.

— Да, — как-то очень спокойно, видимо еще не отойдя от удивления, согласилась Карина.

— Да, идиот, или да, прощаешь?

— Я пойду, ладно?

— Нет. Шестнадцатая? Я довезу. И не бойся. Ничего такого больше не случится.

— Я не боюсь. — Карина попробовала улыбнуться. Но вышло у нее неважно. — Просто странно. Ты меня совсем не знаешь. Я тебя тоже... Может, ты решил, что если ты меня спас, то можно со мной вот так?

— Как так? Ты с ума сошла? — Макар даже в лице изменился. — Ты что несешь?

Джип рванул с места так резко, что дремлющий на бордюре голубь от неожиданности порскнул прямо в лобовое стекло. А дальше на «желтый» через перекресток, педаль в пол. Мимо частных домов, укутанных в раннюю осень, мимо высоток, нахмурившихся окнами...

— Какой смысл спасать девушку, если собираешься ее тут же угробить?

— Не понял? А-а-а-а... — Макар сообразил, что она шутит, сбавил скорость и наконец-то сумел выдавить из себя улыбку. — Извини. И вообще, Кать, знаешь что...

— И вообще знаешь что...

Они произнесли это хором. Замолчали, дожидаясь, когда другой закончит фразу. И снова одновременно начали говорить.

— Давай сначала ты.

— Хорошо, — Макар кивнул. — Кать. Если ты не спешишь и если... ну, если тебя рядом со мной после всего не тошнит, то давай просто покатаемся, а? Не возражаешь?

— Нет, не тошнит. Не спешу.

«Что ты творишь? Что? Где твоя гордость? Где совесть? Разум где? Это же твой враг и враг твоей семьи. К тому же ты почти невеста! Одумайся!» — Здравый смысл попробовал вернуть Карину Ангурян в реальность, упрекая в предательстве, ругая за глупость и пугая последствиями, но что может какой-то здравый смысл против юной девушки, сидящей на переднем сиденье желтого «Рэнглера» рядом с самым красивым на Ростове парнем, который только что ее поцеловал?

* * *

Вечер. Какой короткий, какой теплый, какой удивительный в Ростове вечер. Пешеходы осторожны. Автомобилисты дружелюбны. Менты предусмотрительны. Не Ростов-папа, а какая-то Ницца века эдак девятнадцатого. А все оттого, что совсем рядом — если захотеть, можно «случайно» коснуться локтем — Катя, Катька, Катюха, Катерина... о которой ты еще утром ничего не знал и без которой тебе, похоже, уже не обойтись.

— ...ну, я говорю, чтобы он отстал — «Цыба... зачем байк? Мне нужен желтый джип, чтобы можно было отлифтовать и навесить люстру»! И Цыба в этот же день лезет в сеть и реально находит там убитый «Рэнглер», и я понимаю, что если откажусь, то Цыба сожрет мне мозг своим нытьем.

— Вы чокнутые!

— Вообще-то он такой. Чудной. Я вас познакомлю. — Макар рассмеялся и протянул девушке треугольный сэндвич — последний из пакета.

«В Москве — девять вечера», — булькнули динамики.

— Сколько? — Карина вздрогнула. Вытянула из сумочки мобильник с отключенным звуком. — О господи! Отец звонил... Три раза. Я же думала, что еще семи нет.

— Торопишься? Уже? — заволновался Макар, увидев, как побледнела Карина. — А если еще полчаса? Или поедем медленно? Очень медленно. Ты же обещала мне про свой строительный рассказать...

— Про что? А да... Ну давай как-нибудь потом? Побыстрее, если можно.

— Как скажешь! — Макар повернул в замке ключ, и «Рэнглер» тронулся с парковки на набережной. — Но мне правда жаль. Может, еще по кофе? Это же совсем недолго.

— Нет. Пожалуйста. Мы... мы лучше завтра встретимся. Или послезавтра.

Он вел машину быстро, умело. Что-то рассказывал, кажется, спрашивал о чем-то, но она уже не слушала. Отвечала невпопад. Сжимала в кулаке телефон и с ужасом ждала, что он каждую секунду может зазвонить, и ей придется ответить, потому что она не вернулась вовремя, а значит, весь дом уже на ушах. Пьет валерьянку мать, ходит из угла в угол отец, дед стоит в дверях, вертит в пальцах трубку и укоризненно качает головой. Роберт надевает куртку, готовый в любую секунду выйти на ее поиски. Карина Ангурян не имеет права нарушать правила. Это выдуманная Катя все может. И кататься по городу на желтом джипе, сперва на пассажирском сиденье, а потом и за рулем. И жевать вчерашние сэндвичи с сыром, запивая теплой колой. И смеяться нелепым шуткам. И шутить самой. И ругаться, когда не получается разворачиваться задом. И даже не отдергивать ладонь, когда ее касаются чужие пальцы. Катя — она такая. Смелая. Дерзкая. Свободная. Вот только закончилась Катя. И даже туфельки нет хрустальной, чтобы оставить принцу на долгую память. Сейчас она выйдет у чужого дома, даст ему несуществующий номер мобильника, наврет еще немного поверх прежней горы вранья. И скроется за дверью чужого подъезда, чтобы там переждать, пока он уедет, а дальше бежать через дворы домой.

А дома мать, отец, брат, дед, укоризненно качающий головой. Семейные тайны, скандалы, лабиринт, Пахак и ее «блестящее» будущее, в котором места для сэндвичей с сыром просто нет.

— Приехали. Слушай, а может, покружим тут еще минут пять?

— Извини. Я правда спешу. — Она выскользнула из машины и остановилась, чтобы попрощаться. Ей хотелось броситься ему на шею. Хотелось рассказать ему правду. Хотя всю правду нельзя говорить никому. Ну... Тогда хотя бы полуправду. Хотелось остаться. Больше всего хотелось остаться хотя бы еще на четверть часа. Но то, что можно Кате из строительного, нельзя Карине Ангурян.

— Ладно. Тогда до завтра? — Он обошел джип спереди и теперь стоял совсем близко. Так близко, что она могла видеть свое отражение в стеклах его круглых очков. — Диктуй номер — я сразу перезвоню, определюсь у тебя.