Книга Абонент недоступен - Фридрих Незнанский

– Там, – сказал один из троих, не отрывая глаз от экрана.

– Где там?

– Денис, старикан, – донеслось из глубины дома, и Гордеев увидел обаятельного бородатого очкарика лет тридцати, заключающего Дениса в дружеские объятия. – Наконец-то ты сюда добрался.

– Я не один.

– Ну так еще лучше! А то я тут уже одичал от своего отшельничества.

– Это Юра Гордеев, мой задушевный приятель.

Гордеев и Чувашов обменялись рукопожатиями.

– Так мы сейчас крюшончику сварим, – предложил Алик. – Посидим как люди, за жизнь потрем. Дениска нам о международной обстановке доложит, а то я тут в глуши за месяц от жизни отвык. Газет не читаю, телевизор не смотрю, а только паяю все что-то да перепаиваю. Скука, короче, для вас зеленая.

– Билла Гейтса уже переплюнул? – спросил Денис.

– А кто такой Билл Гейтс? Не знаю такого. Во всяком случае, у нас такие кони не взлетают. Мы и без Гейтса сами себе Гейтсы…

– Ладно, ладно, – прервал его Денис. – Забодяжь нам чайковского для начала, а потом о деле поговорим. У Юры сроки горят.

– Да? – притихшим голосом спросил Алик. – А чего надо?

– Мне нужен Евгений Пашкевич, – ответил Гордеев, ощущая легкую растерянность от дивного шквала гостеприимства.

– Женька? – переспросил он, и тут же шлепнул себя раскрытой ладонью по лбу. – Я же забыл совсем… Пойдем! Идите сюда.

Денис и Юрий переглянулись и двинулись вслед за Аликом. Он открыл дверь в соседнюю комнату, где на столе стоял очередной компьютерный монитор, на котором за многочисленными помехами просматривалась чья-то ухмыляющаяся физиономия.

– Чей мобильник включен? – спросил Алик.

– Мой, – ответил Гордеев. – А что?

– Надо вырубить. – И ткнул пальцем в монитор: – Модульная наводка. И без того сигнал шаткий.

Гордеев достал свою «Моторолу» и вывел ее из рабочего состояния.

– Готово.

Монитор моментально очистился.

– Алик, – сказала вдруг физиономия, – где ты ходишь? Луч уходит. Земля же вращается. Ты забыл?

– Да тут гости у меня, – извиняющимся тоном ответил Алик.

– Гости гостями, но ты же не закончил. «Запорожец» врезался в шестисотый, а что дальше случилось?

– Потом, потом, Женя. У меня тут один человечек, он тебя ищет.

– Меня?! – удивился экранный собеседник. – У тебя? А как он пронюхал?

– Никак. Просто чистая случайность. Гигантская флуктуация, понимаешь?

– Понимаю.

Пашкевич ненадолго замолчал, видимо, обдумывая информацию, затем сказал:

– Ладно, давай его в экран.

Алик повернулся в кресле к двум ничего не понимающим друзьям, которые стояли поодаль, переглядываясь и пожимая плечами.

– Юра, садись на мое место.

Гордеев на ногах, которые с чистой совестью можно было назвать ватными, подошел к столу и уселся в освободившееся кресло.

– Вот сюда, ближе к камере. Ага.

– А что дальше делать?

– Ничего. Просто говори, ему слышно.

– Здравствуйте, – сказал Гордеев.

– Юра, побыстрее, если можно, – поторапливал Алик. – У нас пять минут эфира, нет, уже только четыре.

– Добрый день, – ответил Пашкевич из монитора. – Это вы меня искали?

– Да, я. Если вы только, конечно, Евгений Павлович Пашкевич.

– Да, конечно, я Пашкевич, – усмехнулся Евгений Павлович. – Но можно просто Женя.

– Очень приятно. Моя фамилия Гордеев. Но можно просто Юра, – немного дрожащим от волнения, но веселым голосом представился он.

И вдруг увидел, что изображение на экране каким-то странным образом поплыло, и вскоре лицо Пашкевича смотрело на него уже вверх тормашками.

Юрий виновато посмотрел на Алика, мол, я ничего здесь не трогал, оно само. Алик ответил снисходительной улыбкой и махнул рукой:

– Не обращай внимания, это невесомость.

– Юра, я вас слушаю, – сказал Пашкевич.

– Женя, я адвокат Виталия Федоровича Проскурца.

– Адвокат?

– Да. Ему предъявлено обвинение в организации убийства Владимира Волкова.

– Ах, вот оно что, – голос Пашкевича сделался серьезным.

– Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

– Задавайте. Хотя, честно признаться, для меня это не совсем естественно.

– Что не совсем естественно? – спросил Гордеев.

– Не естественно таким образом общаться со следственными органами. Я имею в виду, находясь на орбитальной станции.

– А, вы про это. Для меня тоже, хотя я и не в космосе. Но я не следственные органы. Я скорее защитник от следственных органов, если так можно выразиться.

– Женя, Юра, ближе делу! – нервничал Алик. – У вас только полторы минуты.

– Женя, – уже более уверенно, немного грубоватым голосом продолжал Гордеев, – я знаю, что он с вами сотрудничал.

– Да, было дело.

– Мне нужно знать, каким проектом был занят Волков в последнее время… Я имею в виду, в тандеме с вами.

– Я вас понял.

Лицо Пашкевича на экране повернулось и снова заняло нормальную «человеческую» позицию.

– Да, у нас был совместный проект.

– Меня интересует, что это за проект. Его, так сказать, суть.

– Я понимаю. Вы хотите выяснить, не связано ли его убийство с нашими совместными действиями? – спросил Пашкевич. – Нет, уверяю вас, Юра, не связано. Это просто какое-то чудовищное недоразумение.

– Женя, я не совсем это имею в виду.

– Не это? А что же тогда?

– Судя по всему, преступнику очень хотелось, чтобы оно выглядело именно как недоразумение.

– Вы в этом уверены?

– Почти абсолютно.

– Вам виднее. Вы знаете, я только что подумал…

И тут пропал звук. Хотя изображение Пашкевича, который все еще продолжал шевелить губами, оставалось достаточно четким.

– Что? – спросил Гордеев и повернулся к Алику. – Что он говорит?

– Время, – ответил Алик. – Сейчас и картинка уйдет.

Экран заволокло серой рябью, и вскоре на месте улыбающегося космонавта образовалась сплошная электронная каша.

– Черт! – пробормотал Гордеев. – Вот же непруха. Когда можно будет еще поговорить?

– Сейчас гляну, – ответил Алик и вывел на экран монитора густую таблицу с множеством ничего не говорящих Гордееву числовых символов.