Книга Мученицы монастыря Святой Магдалины - Кен Бруен

— Мы не всегда имеем возможность нормально поесть.

Мне никогда не приходилось встречаться с сержантом морской пехоты, занимающимся муштрой, но я мог хорошо себе его представить. У Риты Монро был именно такой взгляд.

— Я думала, они пришлют офицера в форме, — заметила она.

Надо сосредоточиться. Она считала, что я полицейский в гражданской одежде. Я решил действовать по наитию и произнес:

— Миссис Монро.

— Мисс.

— Простите.

— Если вы не знаете, замужем ваша собеседница или нет, то правильно будет обращаться к ней «мисс», — вразумила меня Рита Монро.

При этом вид у нее был абсолютно глупым, так что я едва не заорал: «Старая дева!»

Но я изобразил на лице заинтересованное выражение и проговорил:

— Мисс Монро, не могли бы вы мне объяснить своими словами… почему вы нас вызвали?

Глубокий вздох. Единственная женщина на земле, умеющая вздыхать так многозначительно, как моя матушка. По правде сказать, я с трудом видел в этом существе «ангела святой Магдалины». Но Билл был так уверен в ее милосердии. Она сказала:

— Уже в третий раз ко мне вламываются.

Потом помолчала и спросила:

— Вы не собираетесь ничего записывать?

В самом деле.

Я постучал себя по лбу:

— Я запомню.

Рита Монро явно не поверила, поэтому я заторопился:

— В трех случаях, вы говорите?

— Да, и один раз среди белого дня.

Она с отвращением поморщилась и сообщила:

— В последний раз… они нагадили на ковер.

Ощущая действие таблеток, я едва не сказал: «Обделаться можно». Но вместо этого произнес:

— Очень неприятно. Как вы думаете, кто бы это мог быть?

Рита Монро щелкнула зубами. Очень неприятный звук.

— Кто-то из особняка, вне сомнения.

— Мисс Монро, особняков много, нельзя ли конкретнее?

Теперь я уже явно ощутил ее раздражение. Она огрызнулась:

— Перестаньте! Как будто есть какой-то другой.

— Понятно.

Если она не собиралась называть имен, то я уж точно. Я попытался изобразить задумчивость. Как будто взвешивал слова хозяйки.

На самом деле ничего подобного.

— Я напишу подробный отчет, — произнес я после паузы.

Она уперла руки в бедра и ехидно сказала:

— Иными словами, вы не будете ничего делать.

Я встал, подумав при этом: «Могла бы хоть чаю предложить».

Тут она приложила руку ко лбу и охнула.

Можно было подумать, что она вот-вот грохнется в обморок. Я подвел ее к креслу, усадил. От нее пахло карболкой или еще каким-то дезинфицирующим средством. Я спросил:

— Вам что-нибудь дать?

— Рюмку шерри. Там, на кухне, в ящике над плитой.

Я отправился на кухню, которая тоже оказалась стерильно чистой.

Нашел шерри, стакан для воды, налил добрую порцию напитка, сам отпил глоток и подумал: «Господи, до чего же сладко».

Сделал еще глоток. Ужас до чего приторно.

Я понес стакан в гостиную. Старая женщина взяла его обеими руками, деликатно отпила и тихо проговорила:

— Я должна извиниться. У меня недавно случилось большое несчастье. Если бы…

Если бы я был внимательнее, если бы не был под действием химии, если бы я был больше полицейским, если бы вместо головы у меня не была задница…

Я бы ее расспросил. Может быть, даже узнал имя и, видит Бог, предотвратил бы кучу несчастий.

Вместо этого я спросил:

— Теперь все в порядке?

У хозяйки уже был более нормальный цвет лица. Она почти улыбнулась:

— Вы были очень добры.

Явно чуждый ей тон. Ей нелегко было быть благодарной, состояние это было для нее неестественным.

— Вам ничего больше не надо? Может быть, позвать кого-нибудь?

— Нет, звать некого.

Если вы такое слышите, то обычно начинаете жалеть собеседника. Но я не мог заставить себя испытать к Рите Монро жалость. Честно говоря, она вызывала у меня отвращение. Больше всего мне хотелось убраться из ее дома куда-нибудь подальше. Я решил, что шерри, добавленное к наркотикам, лишило меня способности выносить здравые оценки. Поэтому я сказал:

— Тогда я пошел.

Хозяйка молчала, когда я уходил. Я подумал было, не стащить ли мне несколько книг, но не хотелось трогать ничего из того, что принадлежало Рите Монро. Пока я шел мимо университета, я представлял, как она сидит, сгорбившись, в кресле, рядом одинокий стакан с шерри и абсолютная тишина в доме. Я должен был испытывать восторг или хотя бы облегчение от того, что я теперь избавился от Билла Касселла.

Ничего подобного.

Единственная мысль в моей голове сфокусировалась на пинте «Гиннеса», которую я выпью максимум через пять минут.

* * *

Позвонить Питеру Мейлеру?

Не стоит. Вылечившись от алкоголизма, он приобрел другое пристрастие. Он пристально всматривается в ваши глаза, и даже пустое начало разговора заставляет его непрерывно кивать.

Я виню в этом групповую терапию.

Найджел Уильямс. «Сорок с чем-то»

~ ~ ~

На следующий день, будучи слегка под кайфом, я вполз в паб «У Нестора». Джефф говорил по телефону и махнул мне рукой. Что это было… он меня выгонял?.. запрещал вообще приходить?.. что? Часовой покрутил свою полупустую кружку и заявил:

— Второй случай болезни пустой болтливости на севере.

— Верно.

Я не хотел с ним связываться, поэтому больше ничего не сказал. Джефф закончил разговор и посмотрел на меня:

— Джек, что тебе принести?

Свой вопрос он произнес с большим беспокойством.

Если ты в глубокой жопе, а к тебе относятся душевно, подумай, прежде чем говорить.

— Хорошо бы кофе, — выдавил я.

— Несу. Садись. Я принесу кофе на столик.

И принес.

Весьма зловеще.

Я сел, вынул из кармана нераспечатанную пачку своих любимых сигарет, надорвал ее. Я вел себя так, будто никогда и не бросал курить. Подошел Джефф и поставил кофе на столик. Как обычно, на нем были черные джинсы, сапоги и черный жилет поверх рубашки с длинным рукавом в дедушкином стиле.

— Ты о том студенте слышал? — спросил Джефф.