Книга Кодекс экстремала - Андрей Дышев

Перед дверью в гастроном я неожиданно вспомнил про «фенечку» – маленькую самодельную сумочку, какие носят на шее хиппи. Эту штуковину я нашел на острове недалеко от того места, где качалась на волнах яхта. Если во всей этой истории замешана еще одна женщина – «баба в коротких шортах и майчонке», то шейная сумочка могла принадлежать только ей.

«Две женщины и один мужчина, – думал я, заходя в торговый зал и отыскивая взглядом винную полку. – Классический любовный треугольник. Две женщины и один мужчина – самая взрывоопасная смесь, какую когда-либо знало человечество. И еще известно, что женщины убивают более жестоко, чем мужчины…»

Внезапная догадка обожгла мое сознание с такой силой, что продавщица трижды крикнула мне, прежде чем я пришел в себя:

– Закрываем, мужчина! Вы что, оглохли или деньги потеряли?

Глава 11

Я брел по улочке с двумя бутылками крепленого «Славянского» и банкой килек, не замечая никого вокруг и не ориентируясь в пространстве. Ноги сами собой вынесли меня на набережную, где на короткое время я пришел в сознание, повернул обратно и снова погрузился в мир своих мыслей.

«Для этой эмансипированной девушки в шортах дед был ненужным свидетелем, – думал я, – поэтому она старалась поскорее отправить его восвояси. Караев отметил, что она вела себя как-то странно, иными словами, она была возбуждена, о чем говорили ее расширенные зрачки и нервный смешок. Неопытные убийцы, готовя кровавую расправу, ведут себя приблизительно так же».

И еще одна фигура вызывает не меньше, а, может быть, даже больше вопросов. Кто этот «клиент», отправившийся на яхте с двумя женщинами на необитаемый остров, одна из которых – богатейшая коммерсантка побережья, а другая – скромно одетая хиппи?

Я едва не проскочил мимо дома во второй раз, вернулся к открытой створке ворот и зашел во двор.

– Эй, морской волк! – крикнул я, подходя к двери. – Есть предложение накрыть полянку во дворе. А то дома слишком душно.

Дед, должно быть, возился в шкафу с посудой и нечаянно сбросил на пол то ли миску, то ли кастрюлю. Уже смеркалось, и в полумраке немудрено было свернуть себе шею о косяк. Я остановился у входа в дом, всматриваясь в темную утробу прихожей.

– Эй! – позвал я. – Ты чего в темноте сидишь? Экономишь электроэнергию?

Дед не отозвался. Я поставил бутылки и консервы на бетонную ступеньку и зашел внутрь.

– Дедуля! – позвал я тише. – Ты что, вздумал со мной в прятки играть?

Я стоял посреди темной прихожей, всматриваясь в призрачные силуэты раскладушки, кухонного стола и лестницы, ведущей на второй этаж. Возбужденное настроение быстро сменилось недоумением и настороженностью.

– Дед! – еще раз позвал я, но уже совсем тихо.

Я стал шарить по стене в поисках выключателя. Мне показалось, что где-то в глубине дома скрипнула дверь. Ладонь легла на кнопку выключателя. Щелчок – и под потолком вспыхнула лампочка.

Щурясь от света, казавшегося нестерпимо ярким, я смотрел на ноги Караева в галифе с голубым кантом и в поношенных черных ботинках, выглядывающие из-под синего одеяла, которым он был накрыт с головой. Дед лежал на полу без движений, без храпа или сопения, которые выдали бы его сон, и я, уже предчувствуя беду, наклонился и потянул на себя край одеяла.

Из-под одеяла выпученными глазами на меня глянул мертвец с ужасным выражением на отечном лице. Его рот был приоткрыт, зубы оскалены, и между ними синел огромный, словно кляп, язык. Руки старика, напоминающие высохшие корявые ветки, лежали на шее, прикрывая проволоку, которую я не сразу заметил. Тонкая стальная нить глубоко врезалась старику в горло, поранив сморщенную кожу.

Я опустился на колено, приподнял голову старика. На затылочной части шеи проволока была перекручена при помощи небольшой палки. Чтобы придушить несчастного, убийца повернул ее вокруг оси раз пять-семь.

Что-то снова скрипнуло за дверью, которая вела в одну из комнат. Я машинально глянул по сторонам в надежде отыскать какой-нибудь тяжелый предмет, который можно было бы использовать в качестве оружия. Как назло, не было ничего подходящего, и мне пришлось взять со стола пустую бутылку и шарахнуть ею о край стола. Сжимая «розочку» в руке, я приоткрыл дверь в комнату. Там было темно, но я успел заметить, как темная фигура метнулась в оконный проем.

Стул загрохотал под моими ногами, когда я кинулся на выход, затем под ноги попалась одна из бутылок «Славянского», стоящая на ступеньке перед дверью. Она взлетела в воздух, упала на бетон и разбилась вдребезги, распространяя вокруг себя приторный запах дешевого портвейна. Человек, выскочивший из окна, сделал несколько широких шагов к изгороди, по-кошачьи прыгнул на нее, уцепившись за сетку руками и ногами, и, согнувшись пополам, ловко перемахнул на другую сторону, описав ногами петлю. Я успел разглядеть, что он был одет в спортивный костюм, а на голове – что-то вроде спортивной шапочки с прорезями для глаз, надвинутой на лицо.

Я не был уверен, что смогу догнать его, если полезу следом через забор, и побежал к воротам. Выскочив на улицу и отбросив в сторону совершенно бесполезную «розочку», я изо всех сил побежал вверх вдоль забора. Оказывается, убийца перемахнул на территорию чужого двора, а не на улицу. Выходит, я снова был отрезан от него забором – на этот раз кирпичным, с узким навесом. Ругаясь самыми страшными словами, расталкивая отдыхающих, жидким потоком поднимающихся по дороге с моря, я побежал вдоль забора, чтобы перекрыть убийце выход через ворота. В воротах стояла серая «Волга» с поднятым капотом, и два мужика в майках с умным выражением на лицах осматривали мотор.

– Никто не выбегал? – задыхаясь, спросил я.

Один из мужиков поднял недоуменное лицо.

– А кто должен был выбежать?

Я не стал вдаваться в подробности и побежал дальше, намереваясь обогнуть забор по периметру. Свернув за угол, я увидел в конце улицы человека в спортивной одежде, бегущего, как мне показалось, легкой трусцой. Голова его по-прежнему была закрыта черной маской. Обернувшись на мгновение, он сделал короткий взмах рукой, словно поддразнивал меня, и исчез за очередным поворотом.

Я рванул с такой скоростью, на какую вообще был способен, хотя понимал, что убийцу потерял из виду и вряд ли уже найду. Улочка, на которую он свернул, внезапно оборвалась, разбилась на множество тропинок, часть из которых вела к набережной, а другие бежали вверх по пыльному склону, поросшему выжженной травой, заваленному строительным материалом, исполосованному траншеями под фундамент будущих домов. Я взбежал наверх, откуда мог увидеть всю набережную, но среди людей, движущихся по ней, не было похожих на человека в спортивном костюме.

Уже без всякой надежды я побродил по стройке, спугнул сторожевого пса, который, захлебываясь слюной, лаял на меня до хрипоты и тыкался мокрой мордой мне в ногу, имитируя укус.

Убийца ушел. Он сработал почти профессионально, а затем быстро и без шума покинул дом. Ни я, ни какой-нибудь случайный свидетель не видели его лица. Не думаю, что на месте преступления этот человек оставил следы. Зато там было в изобилии моих отпечатков.