Книга Второго шанса не будет - Харлан Кобен

– Проблемы? – осведомился Хеши.

– С чего бы это? – отмахнулась Лидия. – Вперед, за более крупной дичью. Нашел клиента?

– Да.

– Пакет с ним?

– Естественно.

– Отлично. – Лидия вдруг почувствовала резь в желудке и сморщилась.

– Что-нибудь не так? – обеспокоился Хеши.

– Да нет, просто какое-то странное ощущение.

– Может, отложим?

– Ни в коем случае, Медвежонок! – улыбнулась Лидия.

– Итак?

Она ненадолго задумалась.

– Итак, посмотрим на доктора Сайдмана.

Глава 8

– Довольно с тебя яблочного сока, – заявила Черил двухлетнему сынишке Коннеру.

Скрестив на груди руки, я стоял за боковой линией футбольного поля. В Нью-Джерси было по-осеннему влажно и холодно, так что поверх бейсболки я натянул еще и капюшон спортивного свитера. На носу у меня сидели солнцезащитные очки. Очки и капюшон – прямо персонаж комикса про полицейских.

Мы пришли на матч восьмилетних футболистов. Ленни был старшим тренером. Ему потребовался помощник, вот он меня и ангажировал по той, скорее всего, причине, что я оказался единственным, кто разбирается в футболе еще меньше, чем он. Тем не менее, наши побеждали. Счет, по-моему, был 83:2, хотя, возможно, я и ошибаюсь.

– А почему мне нельзя больше сока? – заканючил Коннер.

– Потому, – с материнским терпением объяснила Черил. – От него у тебя понос.

– Правда?

– Правда.

Ленни, стоявший справа от меня, без устали подбадривал ребят:

– Здорово, Рийки, ты лучше всех! Пийти, вперед! Дэйви, не суетись!

К любому имени он добавлял «й». Честно говоря, это раздражало. Однажды, придя в особенное возбуждение, он назвал меня «Марки»! Слава Богу, только однажды.

– Дядя Марк!

Я почувствовал, что кто-то дергает меня за брючину, и, посмотрев вниз, увидел Коннера.

– Да, приятель?

– От яблочного сока у меня бывает понос.

– Буду знать.

– Дядя Марк!

– Да?

– Понос мне не друг. – Коннер бросил на меня самый угрюмый из своих взглядов.

Я посмотрел на Черил. Она подавила улыбку, но и участие в ее взгляде тоже мелькнуло. Я перевел взгляд на Коннера.

– Хорошо сказано, малыш.

Он кивнул, явно довольный моим ответом. Я люблю его. Он разбивает мне сердце и доставляет радость – одновременно и в равной мере. Два года и два месяца от роду. На два месяца старше Тары. Я следил за его ростом с благоговением и страстью, от которой костер зажечь можно.

Коннер повернулся к матери. Рядом с Черил валялась всякая всячина (мамаши привыкли нагружать себя, как мулы). Коробки с соком. Плитки шоколада. Сухие (в противоположность «мокрым», что ли?) памперсы, пропитанные экстрактом алоэ, хорошо воздействующим на разборчивые детские попки. Изогнутые детские бутылки от Ивенфло. Корица. Тщательно очищенная морковь. Поделенные на дольки апельсины. Виноград без косточек. Наконец, кучки чего-то очень похожего на сыр, тщательно сложенные в целлофановый пакет.

Ленни – старший тренер – тем временем давал стратегические указания игрокам. Если команда нападала, он орал: «Забивай!» Если защищалась, рекомендовал идти на перехват. И периодически, как, например, сейчас, демонстрировал глубокое понимание сути игры:

– Бей по мячу!

Выкрикнув эти слова в четвертый раз, Ленни посмотрел на меня. Я поднял большой палец, поощрительно кивнул и, прищурившись, посмотрел на поле. Ребята были одеты как настоящие профессионалы. На ногах – бутсы с шипами. Под носками – щитки. У большинства – на скулах слой темного жира, хотя на солнце и намека нет. А у двоих даже нашлепки на переносицах. Я смотрел, как Кевин, мой крестник, пытается, следуя инструкциям отца, ударить по мячу. И тут меня словно обухом по голове ударило.

Я пошатнулся.

Так бывает. Можно смотреть за игрой, или ужинать с друзьями, или разговаривать с пациентом, или слушать музыку по радио. Словом, заниматься чем-то совершенно заурядным, чувствуя себя вполне прилично, и вдруг – бах!

Глаза наполнились слезами. До убийства жены и похищения ребенка такого со мной не случалось. Я врач. Я умею сохранять спокойствие и на работе, и дома. Но теперь, словно какая-нибудь кинозвезда, которую все узнают, я постоянно ношу солнцезащитные очки. Черил посмотрела на меня, и я вновь уловил в ее взгляде участие. Я выпрямился и попытался улыбнуться. Черил расцвела после родов. Такое бывает. Материнство идет некоторым женщинам. Оно придает их внешности какую-то тайну, какой-то свет – едва ли не небесный.

Не хотел бы, чтобы у вас создалось впечатление, будто я целыми днями только и рыдаю. Я по-прежнему живу своей жизнью. Да, конечно, я чувствую себя обездоленным, но не сутки же напролет. Я не прикован к постели. Я работаю, хотя в заокеанское путешествие отправиться не решаюсь. Я все еще считаю, что мне следует находиться дома, на случай нового поворота событий. Знаю, смысла в этом большого нет, скорее всего, самообман. Я просто пока не готов смириться.

Что меня достает, что оглушает вот так, как сейчас, – подлость беды: похоже, она находит удовольствие в том, чтобы застать тебя врасплох. Если заметить вовремя, беду можно пусть не укротить, но как-то смягчить, приручить. Но она любит прятаться, ей нравится выскакивать из-за угла, пугать, издеваться, не давать делать вид, будто все в порядке. Беда убаюкивает вас своим промедлением и таким образом усиливает неотвратимый удар.

– Дядя Марк! – Опять Коннер.

Для парнишки его возраста он говорил совсем неплохо. «А как бы звучал Тарин голос?» – подумал вдруг я и зажмурился под черными очками. Словно расслышав мою мысль, Черил потянула от меня сына. Я остановил ее.

– Да, приятель?

– А какашки?

– Что какашки?

Он поднял голову и задумчиво прищурился:

– Какашки – друзья?

Ничего себе вопросец!

– Не знаю, приятель. А сам-то ты как думаешь?

Коннер так глубоко задумался над им же поднятой проблемой, что, казалось, вот-вот лопнет от напряжения.

– Во всяком случае, больше друзья, чем понос, – заявил наконец он.

Я глубокомысленно кивнул в знак согласия. Наши забили еще один гол.

– Штука! – Ленни потряс кулаками и чуть не колесом выкатился на поле, чтобы поздравить автора гола, Крэга (или правильнее сказать «Крэйги»?). За ним последовали игроки. Образовалась приличная куча-мала. Я оставался в стороне. Задача моя, полагаю, заключалась в том, чтобы играть роль тени старшего тренера.

Я посмотрел на родителей, выстроившихся вдоль бровки. Матери сбились в кучу. Они без умолку болтали о своих детях, их выдающихся успехах в школе и спорте, и никто никого не слушал, потому что жизнь чужих детей – материя скучная. Отцы предлагали несколько более разнообразное зрелище. Одни снимали чад на видео. Другие шумно болели. Третьи не отрывались от мобильников, явно наслаждаясь возможностью праздно потрепаться после тяжелой трудовой недели.