Книга Кот, который приезжал к завтраку - Лилиан Джексон Браун

— Вам, я знаю, крепкий по вкусу, — сказала она. — Это островной кофе. Другим клиентам мы такого не варим.

Он понял почему: вздрогнул от первого же глотка.

— Что привело вас обратно на остров?

— В острове что-то такое есть — вечно тянет вернуться. Я всегда хотела держать собственный ресторанчик и все стряпать самолично. Потом мистер Эксбридж сказал мне про это кафе и растолковал, как взяться за дело: занять деньжат, купить подержанное кухонное оборудование и все такое прочее. Он славный мужик. Да, пожалуй, вы его знаете. А вы что тут делаете? Пишете для газеты?

— Если нахожу о чём. Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о жизни на острове?

— Как пить дать могла бы!

Он поставил на стол диктофон.

— Я хотел бы записать наш разговор. Не обращайте на это никакого внимания. Просто говорите.

— О чём?

— Об острове Завтрак, когда вы подрастали.

— Трудно было. Ни электричества. Ни ванных. Ни часов. Ни телефонов. Ни денег. Мы, здешние, Завтраком этот остров не зовем. Это остров Провидения.

— Кто дал ему такое имя?

— Первые поселенцы. Божественное Провидение выбросило их на берег, когда их судно разбилось.

— Вы говорите, у вас не было денег. Как же вы жили?

— На рыбе. На диких кроликах. На козьем молоке. — Она произнесла это горделиво.

— А как насчёт необходимого — вроде обуви, муки, охотничьих ружей?

— Охотники тогда ловушки делали. А всё другое, в чём нуждались, они доставали через торговлю с материком. Рыбой по большей части торговали и тем, что на берег выбросит. Мой па построил себе лодку из топляка, который на берег выкинуло.

— Он ещё жив? — спросил Квиллер, думая, что он, пожалуй, один из этих необщительных извозчиков.

— Утонул, когда пытался вытащить сети перед бурей. — Это она произнесла ровным, бесцветным голосом.

— А ваша мать?

— Ма ещё здесь. Всё ещё керосиновыми лампами пользуется. Никогда не уезжает с острова — даже на денёк. Ей уехать — что на Луну слетать.

— Но электричество теперь, конечно, помогает островитянам. На курорте оно есть. В летние дачи уже давно проведен свет.

— Угу, да только многие здешние не могут себе это позволить. Многие всё ещё варят свои собственные лекарства из диких растений. Моя ма помнит, как здесь ещё не было школы. Теперь у нас есть школа об одной общей комнате. Я окончила в ней восемь классов — все в одной комнате и с одним учителем. — Это она произнесла хвастливо.

— Как вы поступили в среднюю школу?

— Осталась с одной семьей на материке.

— А трудно вам было привыкать к новой школе?

— Угу. Конечно трудно. Тяжело. Учителя сказали, что в некоторых вещах я обогнала материковых ребятишек, а ведь считалось, будто островитяне отроду тупые, и нас по-всякому обзывали.

— И что вы при этом ощущали? — сочувственно спросил Квиллер.

— Бешенство! Пришлось обидчиков парочку раз избить до полусмерти. — Харриет стиснула объёмистый кулак.

Он разглядывал эту амазонку с изумлением и сдержанным восхищением.

— Вы, верно, очень сильная.

— Чтобы здесь жить, надо быть сильной.

— Где всё-таки живут островитяне? Я что-то не вижу никаких домов.

— В поселке Провидение, глубоко в лесу.

— Это то, что люди с материка зовут Пиратским?

— Угу. Это меня бесит! — Стиснутый кулак треснул по столу так, что заплясала посуда.

— А как ваши люди относятся к новому курорту?

— Боятся. Они думают, их погонят с острова, как погнали с западного побережья, когда приехали старые богачи.

— А что они думают о туристах?

— Они им не нравятся. Некоторые туристы нахальные… беспутные… полуголые. Последние две недели целая их банда разбивала лагерь возле маяка и таскала такие большущие рюкзаки, что в них ездить можно.

— Висячие диваны, — кивнул Квиллер. — Это и не понравилось больше всего?

— Ну… они сидели кружком без ничего, пили пиво и врубали радио на полную катушку.

— Откуда вы знаете?

— Их видели некоторые охотники на кроликов… Хотите ещё кофе?

Квиллер впервые в жизни отказался от второй чашки: он уже почувствовал, как в голове у него бьют барабаны.

— А каково ваше собственное мнение об отеле Грушевого острова?

— Слишком много всего насчёт пиратов. Это меня бесит!

— Вы считаете, что в истории острова не было пиратов? Может быть, они жили здесь до того, как сюда приехали ваши предки?

Харриет, казалось, разъярилась и снова треснула по столу:

— Всё это вранье! Небылицы!

Он придумал, как переменить тему:

— Около маяка есть памятный диск в честь трех смотрителей маяка. Вы знаете, что с ними случилось?

— Никто не знает, — таинственно сказала она. — Я могла бы рассказать вам эту историю, если хотите.

В голове у Квиллера перестали рокотать барабаны.

— Я бы охотно послушан её, но у вас был долгий трудный день. Вы, наверное, хотите домой?

— Я не хожу домой. У меня наверху кровать.

— Тогда позвольте мне сводить вас на ланч в ваш выходной. Мы поедим в Корсарской комнате.

— Я не беру выходных. Работаю семь дней в неделю. Подождёте, пока я сварганю себе чашку кофею? Вы, конечно, больше не хотите?

У Квиллера было чувство, будто он только что нашёл зарытое сокровище. Тайна маяка никогда не упоминалась у Гомера Тиббита.

— Мой дед, — начала Харриет, — без конца рассказывал эту историю, так что она, прямо скажем, в сердце мне запала. В ней замешан наш прадедушка.

— Правда? Он был смотрителем маяка?

— Нет, верхние никогда не понимали островитян. Это меня бесило! Это всё равно что сказать, будто они тупые или им нельзя доверять. Верхние наняли троих мужчин с материка, чтобы они жили на утесе и охраняли огонь. В те дни, понимаете, это была большая керосиновая лампа. Лодка верхних частенько доставляла керосин для маяка и пищу для смотрителей, и все это втаскивали на утес на канате. Есть несколько ступенек, которые зигзагом выбиты в скале, — вы их с озера можете разглядеть, но они были скользкие и опасные. И до сих пор такие! Когда верхние присылали на лодке землемера, так и его тащили на канате, как ящик с продуктами.

— Так в чём же замешан ваш прадед, Харриет?

— Ну, он был вроде вожака, потому что умел читать и писать.

— Это казалось необычным?

— Угу. Здесь ведь не было школы. Поселенцы были какой-то забытой колонией — и не только забытой, но и оплёванной.