Книга Кот, который любил Брамса - Лилиан Джексон Браун

Бак смахнул опилки с капитанского кресла и подвинул его гостю.

– Садитесь сюда, друг мой.

Устроившись в кресле, Квиллер наслаждался запахом опилок и своего любимого табака.

– Скажите, Бак, сколько времени надо, чтобы привыкнуть к здешней жизни?

– Года четыре-пять.

– Вы запираете входную дверь?

– Сначала запирали, а потом бросили.

– Здесь всё иначе, чем у нас, в Центре. Окружение, занятия, погода, привычки, темп жизни, отношения. Никогда не думал, что разница так велика. Мне в основном хотелось на время сбежать от скученности, грязного воздуха, воды и преступлений.

– Насчёт последнего я не был бы столь уверен, – понизил голос Бак.

– Почему вы так говорите?

– У меня есть кое-какие подозрения, – бросил на него многозначительный взгляд отставной полицейский.

Квиллер разгладил усы.

– Может, зайдете ко мне? Выпьем, побеседуем. Я живу в коттедже Клингеншоенов. Бывали там когда-нибудь?

Бак снова принялся разжигать свою трубку. Он выпустил клуб дыма, покачал головой и запыхтел снова.

– Стоит на дюне, в полумиле к западу отсюда. А у меня есть бутылка ржаного виски «Данфилд» – как будто специально для вас припасена.

Плывя в каноэ домой по мелководью, Квиллер не переставал думать о человеке, который спас ему жизнь. Бак сказал, что никогда не был в коттедже Клингеншоенов, и всё же… В тог вечер, когда Милдред принесла ему индейку в подарок, в тумане исчезли две персоны, направлявшиеся к берегу, и одна из них курила «Гроут и Бодл», номер пять.

СЕМЬ

Приглушённый звонок телефона успел прозвучать несколько раз, прежде чем Квиллер проснулся и взял трубку. Теперь аппарат был убран в кухонный шкаф, а Коко пока ещё не придумал, как открывать дверь.

До утреннего кофе Квиллер был не в состоянии принять очередную порцию указаний от мадам президентши и неохотно зашаркал к телефону.

– Квилл, дорогой, здравствуй, – произнёс нежный голос. – Я подняла тебя? Знаешь зачем? Если ты не расхотел меня видеть, я могу приехать навестить тебя.

– Расхотел? Да я просто жажду видеть тебя, Розмари! Когда ты приедешь? И на сколько?

– Я смогу оставить магазин сегодня после обеда и приеду завтра, а останусь на неделю, если только не найдётся покупатель на наш «Будьте здоровы». Я почти что вьюсь вьюном перед Максом Сорэлом, надеюсь, что он предложит расплатиться наличными.

Квиллер в ответ недовольно фыркнул.

– Ты здесь, дорогой? – раздалось в трубке после паузы. – Ты меня слышишь?

– Я от радости потерял дар речи. Розмари, я ведь тебе объяснил, как ко мне проехать?

– Да, я получила твои инструкции.

– Веди машину осторожней.

– Не могу дождаться…

– Ты мне нужна.

Ему очень не хватало Розмари. Ему был нужен друг, способный разделить его радости и понять его проблемы. Кругом были милые, приветливые люди, и всё же он чувствовал себя очень одиноко.

– Вот подождите, пока она увидит этот домик! – повторял он кошкам. – Подождите, пока она увидит озеро! Подождите, пока она увидит тетю Фанни!

Единственное, что его огорчало, – доносившийся с берега запах рыбы. Ночью озеро выбросило на берег немало серебристых сувениров, и на утреннем солнце они уже начали пованивать.

Отправившись в город позавтракать, он в знак приветствия махал рукой каждому встречному водителю. Потом, подкрепившись гречишными оладьями с кленовым сиропом, пустился на поиски свечного магазинчика на Консервном молу. Он учуял тридцать семь разных запахов ещё прежде, чем увидел вывеску «Ночные свечи».

– Вы Шарон Макгилеврэй? – спросил он у оформлявшей витрины молодой женщины, – Я Джим Квиллер.

– Очень рада познакомиться с вами! Я Шарон Хенстейбл, – ответила она, – но замужем за Роджером Макгилеврэем. Я очень много слышала о вас

– Мне нравится название вашего магазина. – Он мгновение помолчал и продекламировал: – «Догорели ночные свечи: радостное утро на цыпочки встаёт на горных кручах».[5]

– Вы просто потрясающий человек! Никто и никогда не замечал, что это цитата.

– Может, любители рыбалки не читают Шекспира. А как они относятся к ароматизированным свечам?

Шарон засмеялась:

– К счастью, у нас здесь бывают самые разные «любители», и к тому же я торгую не только свечами, но ещё украшениями, деревянными поделками и игрушками.

Квиллер побродил по узким проходам магазинчика, его чувствительный нос едва выдерживал тридцать семь запахов. Он сказал:

– У Роджера очень симпатичная скрепка для денег. У вас есть ещё такие?

– Мне очень жаль, но они уже кончились. Все раскупили на День отца[6], но я уже сделала заказ.

– Сколько стоят большие деревянные подсвечники?

– Двадцать долларов. Их здесь делает один полицейский в отставке, и всё до последнего пенни отдаёт на благотворительность. Это была идея моей мамы.

– Я вчера встретил вашу маму на берегу. Очень приятная женщина.

Шарон кивнула:

– Маму все любят, даже её ученики. Она преподает в Пикаксе. Мы все учителя, кроме папы. У него индюшачья ферма по дороге на Пикакс.

– Да, видел. Приятное местечко.

– Ничего особенного. – Шарон наморщила носик. – Там грязно и пахнет. В старших классах я ухаживала за индюшатами. Удивительно глупая птица. Их приходится даже учить есть и пить. А потом, они могут взбеситься и накидываться друг на друга. Нужно самому быть немножко бешеным, чтобы выращивать индеек. Мама их терпеть не может. Она предлагала предсказать ваше будущее?

– Пока ещё нет, – сказал Квиллер, – но мне бы хотелось, чтобы она ответила на несколько вопросов. У меня и к вам есть вопрос: где мне найти слесаря, специалиста по замкам?

– Никогда не слышала, чтобы в Мусвилле был специалист по замкам, но, может, вам сумеет помочь механик гаража?

Квиллер покинул магазин с двухфутовым подсвечником и короткой зеленой свечой, а по дороге глубоко вдыхал запах сосны. Он поставил подсвечник на веранде, и Коко обнюхал каждый дюйм. Юм-Юм предпочла заниматься ловлей пауков, но нос Коко просто приклеился к дереву, изучая все его изящные изгибы. Уши он прижал к голове и время от времени чихал.

Ближе к вечеру на петляющей дорожке показался синий грузовичок. Том был в кабине один.