Книга Музы дождливого парка - Татьяна Корсакова

Вкомнате Саввыбыло холодно.Хозяин, известныйскряга, экономилна отоплении,но им было жарко.На узкой скрипучейкровати, подветхим одеяломСавва узнавали учился любитьсвою музу. Апотом Амелипозировалаему у залитогодождем окна— нагая,гибкая,текучая. И нелепаятряпичная розав ее волосахна холсте расцветаладивным цветком,яркостью затмевающимхрупкую красотусвоей хозяйки.А потом онилежали обнявшисьна кровати,курили однуна двоих тусамую последнюю,самую сладкуюсигарету истроили планына будущее.Планы, которыеобязательнодолжны былиисполниться...

*****

Мужикс картины смотрелна Арсения какна давнегознакомого.Черные глазавнимательноследили закаждымегодвижением, непо возраступолные губымногозначительноухмылялись.То ли этот СавваСтрельникови в самом делеобладал какими-тосверхспособностями,то ли простобыл гениальнымхудожником,способнымвдохнуть жизньдаже в мертвыйхолст.

Анесгибаемая,стальная Натаего боялась.Ее золотистаяаура шла нервнойрябью, как толькоречь заходилао покойномхозяине «Парнаса».Ишь, каким затейникомоказался этотСавва Стрельников:жил на Парнасе,в окружениимуз, себя мнилАполлоном, неиначе.

— Выоткуда планируетеначать?

Натараскрыла портсигар,окинула задумчивымвзглядом егосодержимое,но так и не закурила.Правильносделала, чтоне закурила.Он, конечно, неСелена, котораяумеет болячкине только лечить,но и видеть, нодаже его простыхобывательскихзнаний хватает,чтобы понять:Ната Стрельникованездорова.Здоровые людитаблетки ссобой не носят.

—Начнус дома, если выне возражаете.

Онане возражала.

— Домв вашем полномраспоряжении!— Ната махнуларукой. — Моеприсутствиеобязательно?

Поглазам, изумрудно-зеленым,ведьмовским,было видно, какей хочется,чтобы Арсенийсказал «да»,но он сказал«нет». Меньшенарода — большекислорода. Ипространствадля маневров...

— Я,пожалуй, сам.

Грим,почуявшийскорую работу,вскочил налапы, принюхался.

— Втаком случаеэто вам. — Натапротянула емусвязку ключей.— Некоторыекомнаты заперты,если вам вдругпонадобится...

Арсенийзнал, что непонадобится,но ключи навсякий случайвзял, сунул вкарман джинсов.

— Апавильонзакрывается?— спросил ужена выходе изгостиной.

—Зачем?— Ната посмотрелана его так, словноон сказал какую-тоглупость. —Никто, находясьв здравом умеи трезвой памяти,не станет тревожитьих покой.

— Муз?

— Муз!— Все-таки онане выдержала— закурила.Вдоль ее запястьязазмеиласьтонкая струйкадыма. — Я будуждать вас здесь,если не возражаете.

—Договорились!— Арсений отошелот залитогодождем окна,Грим привычноприжался бокомк его левойноге. — Думаю,я скоро вернусь.

Особнякспал. Или притворялсяспящим. Арсенийне знал наверняка,чем живут воттакие дома систорией. Дома,которые пережилине одно поколениехозяев и видели,как меняетсямир, а самиоставалисьпочти неизменными.Единственное,в чем Крысоловне сомневался,это в том, чтодом помнит, чтотворилось вего стенах.Жаль только,что рассказатьне может.

Собственноговоря, Арсениюне нужно былоосматриватьздание от подваладо чердака, тоособенноешестое чувство,которое былос ним уже пятьлет, молчало.Грим тоже велсебя совершенноспокойно. Самоеинтересноенаверняка нездесь, а в парке,но для очисткисовести пройтисьпо усадьбевсе-таки стоит.Или не для очисткисовести, а радиудовлетворениялюбопытства?Арсений бывалв разных домах— и в старинныхособняках, ив слепленныхиз стекла ибетона новоделах,но до сих порне утратилсовершеннодетского любопытства.Иногда домабыли отражениемсвоих хозяев,а иногда медленно,но неуклоннозаставлялихозяев подстраиватьсяпод себя. Интересно,кто кого переделывал:дом Савву илиСавва дом?

Напервом этажецарила тишина.Арсений шелчерез анфиладукомнат, и эхоот его шаговзаполошнометалось подпотолком. Первыйэтаж явно былпредназначенне для частной,а для публичнойжизни: приемыгостей, зимниепосиделки укамина, игрыв бильярд ипреферанс. Ксамому интересному,скрытому отпостороннихглаз, вела широкаядубовая лестница,даже ступенькиее поскрипываликак-то по-особенному,не официально,а по-домашнемууютно.

Второйэтаж освещалсяприглушеннымсветом настенныхсветильников,а пушистаяковровая дорожкапочти полностьюгасила звукшагов. Арсенийостановилсяв центре небольшогохолла, осмотрелся.В стороны уходилидва коридора.Двери комнатбыли плотнозакрыты, и толькоиз-под однойиз них пробиваласьполоска света.Не нужно обладатьособым даром,чтобы догадаться— комната принадлежитМарте. Вот иГрим понял всеправильно,припал на передниелапы, принюхался,а потом вопросительнопосмотрел наАрсения — нежелает ли тотзаглянуть наогонек.

Арсенийжелал. Было вэтой нордическойкрасавицечто-то такое,что не отпускало,заставляловозвращатьсямыслями к ихпервой встрече.Может быть, тапризрачнаядиадема, вплетающаясядымными нитямив белые волосы,а может, ещечто-то, до концане разгаданноеи не проанализированное.Наверное, стоитприслушатьсяк совету Лысогои познакомитьсяс барышнейпоближе. Но этотолько послетого, как будетвыполнен заказ.Опять же, нефакт, что послезавершенияэтой историис неугомоннымхудожникоми его музамибарышня захочетпродолжитьобщение. Он,конечно, уникуми в некоторомроде ас, но вовсем остальном,в том, что касаетсяобычной человеческойжизни... Левуюруку кольнулауже почти забытаяболь, и левыйуголок ртапредательскидернулся вниз,напоминая, чтов мире обычныхлюдей он никто,фрик, вчерашнийинвалид...

Почувствовавшийперемену внастроениихозяина, Гримподнырнул подладонь, потерсяносом о колено,заглянул вглаза совершенночеловеческимвзглядом.

— Вдругой раз, —сказал Арсенийшепотом, хотясам уже прекраснопонимал, чтоникакого другогораза не будет.— Мы не станеммешать личноес профессиональным.

Небыло в его жизниникакого личного.До того странногои страшноговечера, закончившегосядвухмесячнойкомой, в егожизни и девушекникаких небыло. Не вписывалсястудент АрсенийГуляев в девичьистандартыкрасоты ихаризматичности.Девушки появилисьуже многимпозже, когдаот прежнейдокоматознойжизни почтиничего не осталось,когда Арсений,точно змеястарую кожу,сбросил с себяи прошлое, илузерскуюоболочку. Превращениев Крысоловане было гладкими безболезненным,даже видя взеркале своесовершенноизменившеесяотражение,Арсений не могпонять, насколькозагадочныйКрысоловхаризматичнееи интереснееникому не известногостудента АрсенияГуляева. Верныйдруг Лысыйназывал егоимпозантнымчуваком и подружбе подсовывалвсе новых иновых дамочек«для дружбыи профилактикизастоя в личнойжизни». Дамочки,те, что пообразованнее,тоже называлиАрсения харизматичными импозантным,а те, что попроще,говорили, чтоон клевый икульный. Онигладили Арсенияпо отросшимволосам, томновздыхали изакатывалиглаза в ожиданиитого, что вотсейчас таинственныйКрысолов явитим свое настоящеелицо и своюсилу.