Книга Час убийства - Лиза Гарднер

Кимберли узнала голос и неохотно привалилась спиной к рослому Маку. Тот убрал руки.

— Что вы здесь делаете? — прошептала она, бросив взгляд на охранников обнесенного лентой места, и повернулась к особому агенту Маккормаку.

Тот нахмурился.

— Что с вами случилось? — Он поднял руку, призывая ее к моллчанию. — Подождите, я не хочу видеть того, кто еще столкнулся с вами.

Кимберли коснулась своего лица. Впервые ощутила зигзагообразные рубцы из пятнышек засохшей крови на носу и щеках. Пришлось-таки заплатить дорожную пошлину за что пробиралась через лес. Неудивительно, что куратор хотел отправить ее в комнату.

— Что вы здесь делаете? — снова чуть слышно спросила она.

— Решил проверить слух. — Его взгляд быстро скользнул по ее телу. — Я слышал, эту находку сделала юная девушка — начинающий агент. Насколько понимаю, эта честь принадлежит вам? Совсем рядом с беговой дорожкой, а?

Кимберли молча бросила на него свирепый взгляд. Он пожал плечами, и оба вновь устремили взгляды на лежавшее тело.

— Мне нужен тот лист, — пророкотал Мак. — Видите, который коронер вытащил из волос жертвы…

— В нарушение процедуры.

— Говорите это ему, милочка. Лист нужен мне. И раз вы здесь, помогите взять его.

Кимберли резко отстранилась от Мака.

— Я не стану…

— Только отвлеките охранников. Заведите разговор, пусть они смотрят на вас, а мне хватит минуты.

Кимберли нахмурилась.

— Сами отвлеките их, а я возьму лист.

Мак насмешливо посмотрел на нее.

— Милочка, — с южной медлительностью произнес он. — Вы девушка.

— И потому не смогу схватить лист? — Голос ее невольно повысился.

Мак снова прикрыл ей рот ладонью.

— Нет, но у вас явно чуть побольше естественной привлекательности для молодых людей, чем у меня. — Он посмотрел в ту сторону, куда ушли коронер и оба агента. — Давайте, милочка, времени у нас не так уж много.

Идиот, подумала Кимберли. И женофоб. Но тем не менее кивнула. Коронер допустил грубую оплошность, вынув листок из волос покойной, и будет лучше всего, если кто-то исправит ее.

Мак указал на левую пару охранников и объяснил, что нужно заставить выйти вперед. Тогда он подкрадется сзади.

Через полминуты, сделав глубокий вдох, Кимберли демонстративно вышла из леса на тропинку, повернула налево и направилась к этой паре охранников.

— Мне нужно только взглянуть на тело, — сказала она.

— Вход в эту зону запрещен, мэм. — Первый охранник говорил монотонно, глядя куда-то мимо ее левого уха.

— Не сомневаюсь. — Кимберли небрежно махнула рукой и шагнула вперед. Молодой охранник чуть передвинулся влево и преградив ей путь.

— Прошу прощения, — твердо проговорила Кимберли. — Кажется, вы не понимаете. У меня есть доступ. Я участница расследования. Господи, я первой из представителей силовых органов оказалась здесь.

На морского пехотинца это не произвело впечатления, он нахмурился. Другая пара охранников приблизилась с явным намерение показать поддержку коллегам. Кимберли с издевательской любезностью улыбнулась им и смотрела, как особый агент Маккормак крадучись входит за их спинами в обнесенную лентой зону.

— Мэм, должен попросить вас удалиться, — сказал первый охранник.

— Где журнал доступа? — спросила Кимберли. — Дайте журнал, и я покажу, где записана.

Охранник колебался. Интуиция не подвела ее. Эти ребята были пехотинцами. Они понятия не имели о процедуре расследования и юрисдикции сотрудников силовых органов.

— Серьезно, — настаивала она, сделав еще шаг вперед и заставив всех насторожиться. — Я начинающий агент Кимберли Куинси. Приблизительно в восемь часов двадцать две минуты я обнаружила тело жертвы и охраняла это место для ВМСУР. И конечно, хочу принять участие в расследовании.

Мак был уже на полпути к телу и двигался при своем росте на удивление бесшумно.

— Мэм, эта зона поручена морским пехотинцам. Всем остальным вход в нее воспрещен. Войти в нее вы можете только сопровождении уполномоченного агента.

— Кто уполномоченный агент?

— Мэм…

— Сэр, я утром обнаружила эту девушку. Понимая, что вы исполняете свой долг, я не хочу оставлять бедняжку лежать в окружении мужчин, одетых в камуфляж. Нужно, чтобы с ней находился кто-то из женщин. Все очень просто.

Охранник свирепо посмотрел на нее. В его представлении она явно шагнула за грань здравомыслия. Вздохнув, он постарался набраться терпения.

Мак уже находился там, где этот лист, трепеща, упал на землю. Он осторожно передвигался на четвереньках. Кимберли поняла, в чем его трудность: на земле было много сухих листьев, красных, желтых, бурых. Какого цвета лист был у девушки в волосах? Господи, она уже забыла.

Пришедшие для поддержки охранники придвинулись поближе, касаясь руками винтовок. Кимберли вскинула голову, провоцируя их на стрельбу.

— Вы должны уйти, — повторил первый охранник.

— Нет.

— Мэм, уйдите по-хорошему, или мы уведем вас силой.

Мак уже нашел лист и теперь держал его в руке и разглядывал, как будто бы хмурясь. Может, тоже вспоминал, какого он должен быть цвета? Мог ли он помнить?

— Только притроньтесь ко мне, и я привлеку вас к суду за сексуальное домогательство.

Охранник прищурился. Кимберли тоже. Угроза была весьма удачна. Даже Мак повернулся к ней с искренним одобрением. Лист в руке у него был зеленым. И Кимберли тут же успокоилась. Это было логично. Все листья там лежали с прошлой осени. А свежий явно попал туда вместе с трупом. Мак добился успеха. Они добились успеха.

Пришедшие охранники стояли теперь прямо за спинами первых. Четыре пары мужских глаз неотрывно смотрели на нее.

— Вам нужно уйти. — снова сказал первый, но уже не так твердо.

— Я только хочу позаботиться о ней, — негромко повторила Кимберли.

Эти слова обезоружили его еще больше. Он опустил взгляд. А Кимберли неожиданно для себя продолжала говорить.

— Знаете, у меня была сестра. Чуть постарше этой девушки. Как-то вечером один парень напоил ее, испортил застежку привязного ремня в машине и на всем ходу врезался в телефонный столб. Потом удрал, бросив сестру одну. Череп ее был раздроблен о ветровое стекло. Но она умерла не сразу. Прожила какое-то время. Я постоянно думала… Чувствовала ли она, как по лицу течет кровь? Сознавала как беспомощна? Врачи не хотели говорить мне, но я все размышляю, плакала ли она, понимала ли, что с ней случилось. Видимо, ничего не может быть хуже, чем знать, что умираешь и никто не идет на помощь. Конечно, вам незачем беспокоиться о таких вещах. Вы морской пехотинец. Вам всегда кто-то придет на выручку. Однако обо всех женщинах мира этого нельзя сказать. Я точно не могла сказать этого о своей сестре.