Книга Кот госпожи Брюховец - Елена Басманова

– Мария! – Эрос мечтательно возвел очи к потолку. – Божественное имя! У вас есть жених?

– Нет, – растерянно пролепетала Мура, – я учусь на курсах.

– На акушерских? – выкатил еще сильнее глаза коммерсант.

– На исторических. – Мура строго сдвинула брови. – Изучаю древний мир.

– Уважаемая Мария Николаевна, сам Зевс послал меня к вам, – выспренне провозгласил красавец в белом и весьма прозаично добавил: – Прошу вас, не стойте у дверей, вас продует. Присядьте.

Он протянул руку к локтю девушки, но она уклонилась и шагнула к креслу для посетителей.

– Я, знаете ли, тоже из древнего мира, – усаживаясь напротив, шутливо продолжил коммерсант. Он повернул голову к провизору: – Упакуйте товар как следует и пошлите в гостиницу «Гигиена».

Крылья его орлиного носа затрепетали, уловив все сильнее распространяющийся рыбный запах.

– Род Ханопулосов, к которому я принадлежу, считает своим родоначальником кормчего Мене лая Канопа. Он похоронен в Египте, вместе с Юлием Цезарем.

– В наших учебниках пишется, что могила Цезаря утрачена. – Голос у Муры дрожал. – Как могло это произойти, если со времен Троянской войны прошло всего-то шестьсот лет?

– Шестьсот? – захохотал коммерсант. – Троянская война была две с половиной тысячи лет назад!

– Мне точно известно, что Гомер жил в четырнадцатом веке после Рождества Христова, – сказала осторожно Мура, которую года два назад судьба свела с потомком великого поэта, графом Сантамери.

– Нет, нет! – захохотал Эрос. – Он жил в восьмом веке до Рождества! Но прекрасной женщине по имени Мария не надо об этом знать! Знания вредят красоте! А вы, Мария Николаевна, – подлинная богиня зари.

Белая тонкая ткань костюма не могла скрыть мощную мускулатуру представителя славного рода. Мура старалась не смотреть на влажные темные губы и ослепительные зубы – его острые клыки, чуть длиннее и острее обычных, вызывали необъяснимое волнение.

Рок, судьба. Не случайно они свели ее с потомком гомеровского героя. Наверняка им дан обет молчания – и рассказывать о Троянской войне, подлинной, не мифической, первой встречной девушке он не станет.

– Пусть нас похитят прелестные девушки, и пусть мы проживем недолгую, но полную жизнь. – Эрос придвинулся к Муре, она отпрянула. – Не бойтесь прикосновений, они развивают чувствительность.

– Мне надо найти кота.

Мура встала и выглянула в окно – гроза так же неожиданно кончилась, как и началась, солнечные лучи отражались в капельках воды на стекле, на тротуаре и в помолодевшей листве веселились крохотные радуги.

– О, надеюсь, вы ищите не гостиничного кота, который зашел в мой номер и разлегся в моей постели? Я остановился в «Гигиене», очаровательный номер-«люкс».

Казалось, грек вызывал Муру на эротический поединок. Стоило ей ответить, что, возможно, это тот самый кот, – тут же последовало бы невинное приглашение в гостиницу. Мура натянуто улыбнулась.

– Это слишком далеко для моего кота. Пусть ваш спит спокойно.

– Пусть, – согласился грек. – Хотя самый спокойный сон – вечный.

– Не пугайте меня.

– Хорошо, не буду. Вы не возражаете, если я вас буду сопровождать в этих поисках? – игриво спросил Эрос Ханопулос.

– Не возражаю, – строго ответила Мура, она все-таки опасалась идти в трактир одна.

Демьяновский трактир располагался не слишком далеко от аптеки. В заведение сквозь хорошо промытые окна падал солнечный свет, его лучи скользили по пузатым бутылкам с зубровкой, зверобоем, спотыкачем, рябиновкой и еще Бог знает чем, расставленным на деревянной стойке, тянувшейся вдоль стены пустого зальца. Тучный лысый хозяин трактира склонился перед посетителями: юные состоятельные барышни, даже в сопровождении мужчин, нечасто заглядывали к нему в трактир. То, что хорошенькая барышня в мокром платье не простолюдинка, опытный глаз трактирщика определил сразу.

– Где тут у вас, дражайший, хоронится наш драгоценный Василий? – игриво поинтересовалась Мура, собираясь открыть ридикюль.

Присутствие блистательного грека придавало ей уверенности. Она едва сдерживала нарастающее возбуждение: неужели сейчас ей повезет и дело госпожи Брюховец удастся завершить?

– Не понимаю, сиятельная госпожа, о ком вы спрашиваете. – Трактирщик пытался прощупать намерение гостей.

– О коте, дражайший, о Ваське. Что тут неясного? – Господин Ханопулос проявляя признаки нетерпения, похлопывал десятирублевой купюрой о новенькое портмоне. – Сколько это стоит?

– Ежели он вас ждет, прошу следовать за мной, – шепнул тронутый щедрой платой трактирщик, – он в задней комнате.

Мура и Эрос вошли в уютную комнатку с притворенными ставнями: кота они не увидели. Мура заглянула под круглый стол, под кресло. Обвела помещение взором еще раз – и вздрогнула. Из-за шкафа мягко, словно крадучись, выступил представительный брюнет: высокий лоб, мощные надбровные брови над крупными светлыми глазами, прямой нос с широкими ноздрями, полная нижняя губа, темные усики.

– Господа, что вы ищете?

– Мы... мы... – Мура не могла отвести взора от запястья незнакомца, охваченного цепочкой, на которой посверкивал камешек винно-желтого цвета.

– Кого ты привел сюда, сука?

Незнакомец бросил испепеляющий взгляд на съежившегося трактирщика и в следующий миг в два прыжка достиг окна, сиганул в проем и исчез.

Глава 11

На другой день после трагедии в Воздухоплавательном парке доктор Коровкин проснулся поздно – и в прескверном настроении: во-первых, он не считал необходимым менять установившийся режим дня, а после вчерашней суматошной ночи время сна помимо его воли сместилось; во-вторых, он не любил, когда его будил телефонный звонок. А этим утром именно так и случилось – звонил Карл Иванович Вирхов: во время неурочного, позднего визита в Окружной суд Мария Николаевна, которую доктор дожидался внизу в коляске, так и не успела ничего рассказать следователю. Но именно стремлением сообщить нечто важное о взрыве в Воздухоплавательном парке она мотивировала свой внезапный каприз! Что же она тогда делала в кабинете Карла Ивановича?

Вчера, несмотря на поздний час, около дома на Литейном не стихала суета: в двери суда забегали какие-то люди – доктор предполагал, что это возвращаются агенты с донесениями. Один, босой, бесшумной тенью промелькнул мимо коляски и стремглав влетел в дверь...

Впрочем, ждал доктор недолго – весьма скоро Мария Николаевна Муромцева появилась в дверях Окружного суда и медленно прошествовала к коляске. Клим Кириллович усадил молчаливую Муру в коляску и велел ехать на Васильевский. В продолжение всего пути она была тиха и задумчива, изредка таинственная улыбка пробегала по ее губам. Клим Кириллович испытывал к младшей дочери профессора Муромцева сострадание: вместо беззаботного отдыха на даче девушка обрекла себя на изнурительную работу.