Книга Несчастливый город - Эллери Квин

Глава 11 ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ:[28]ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

На следующее утро Эллери Квин постучал в дверь дома Норы незадолго до восьми. Глаза Норы были опухшими.

— Спасибо за… вчерашнее. Вы уложили Джима в кровать, пока я вела себя так глупо…

— Чепуха, — весело отозвался Эллери. — Со времен Евы не было жены, которой бы не казалось, что мир рушится, когда муженек впервые вернулся домой выпивши. Где заблудший супруг?

— Бреется наверху. — Рука Норы дрожала, когда она возилась с тостером на столе.

— Могу я подняться? Мне бы не хотелось смущать вашу золовку, рыская по спальному этажу в такой час…

— О, Розмэри не встает до десяти, — сообщила Нора. — А ноябрьские утра такие чудесные! Поднимитесь и скажите Джиму, что вы о нем думаете.

Эллери засмеялся и зашагал вверх по лестнице. Постучав в полуоткрытую дверь хозяйской спальни, он услышал голос Джима из ванной:

— Нора? Я знал, что моя дорогая малышка простит меня… — При виде Эллери Джим оборвал фразу. Выбритая половина его лица была одутловатой, а веки — отечными. — Доброе утро, Смит. Входите.

— Я заглянул на минуту узнать, как вы себя чувствуете, Джим. — Эллери прислонился к дверному косяку ванной.

Джим с удивлением повернулся:

— Откуда вы знаете?

— Откуда я знаю? Не говорите, что вы не помните, как Пэт и я привезли вас домой.

— Черт! — простонал Джим. — А я-то ломал себе голову… Нора не разговаривает со мной. Не могу ее порицать. Я вам ужасно признателен, Смит. Где вы меня нашли?

— В заведении Карлатти на 16-м шоссе — «Горячем местечке».

— В этой забегаловке? — Джим покачал головой. — Неудивительно, что Нора злится. — Он глуповато усмехнулся. — Ночью меня рвало. Нора привела меня в порядок, но не сказала ни слова. Что за глупая игра в молчанку!

— Зато вы, Джим, по дороге домой играли в глупые разговоры.

— Вот как? Что же я говорил?

— Что собираетесь избавиться от какой-то твари, — беспечно отозвался Эллери.

Джим моргнул и снова повернулся к зеркалу.

— Очевидно, я был не в себе. А может быть, думал о Гитлере. — Эллери кивнул, глядя на дрожащую в его руке бритву. — Ни черта не помню!

— На вашем месте, Джим, я отказался бы от выпивки, — дружелюбно посоветовал Эллери. — Конечно, это не мое дело, но, если вы будете говорить такие вещи, вас могут неверно понять.

— Да. — Джим коснулся выбритой щеки. — Пожалуй, вы правы. О, моя голова!.. Больше никогда в жизни…

— Скажите это Норе, — засмеялся Эллери. — Ну, пока, Джим!

— До свидания. И еще раз спасибо.

Эллери, улыбаясь, вышел. Но на лестничной площадке улыбка его исчезла. Ему показалось, что дверь комнаты для гостей открыта чуть шире, чем была, когда он входил в спальню Джима.

* * *

Эллери Квину становилось все труднее работать над романом. Во-первых, из-за погоды. Осень пестрела красными, оранжевыми и зеленовато-желтыми красками; в воздухе ощущался намек на ранний снег; ночи наступали быстро. Эллери одолевало искушение побродить по сельским дорогам, ощущая под ногами сухие листья, особенно после захода солнца, когда на небе опускался занавес, в фермерских домиках зажигались огоньки, а из темных сараев иногда доносились ржание или лай. Уилси Галлимар приехал в город с пятью грузовиками индеек и сбыл их моментально. «Да, сэр, — говорил себе Квин. — Близость Дня благодарения ощущается повсюду — кроме дома 460 на Хилл-Драйв».

Во-вторых, мешала Пэт, чья привычка заглядывать ему через плечо стала хронической. Она настолько открыто липла к Эллери, что Гермиона Райт начала потихоньку строить планы и даже Джон Ф., который никогда ничего не замечал, кроме погрешностей в закладных и редких почтовых марок, выглядел задумчивым… Это сильно осложняло работу.

Но больше всего времени отнимало у Эллери незаметное наблюдение за Джимом и Норой. Атмосфера в доме Хейтов становилась все хуже и хуже. Джим и Нора перестали ладить. Они ссорились настолько горячо, что их резкие голоса доносились в ноябрьском воздухе до дома Райтов даже через закрытые окна. Иногда причиной была Розмэри, иногда пьянство Джима, а иногда деньги. Джим и Нора делали вид перед Райтами, что у них все великолепно, но это никого не вводило в заблуждение.

— У Джима появилась новая привычка, — сообщила Пэт Эллери однажды вечером. — Он стал играть!

— Неужели? — отозвался мистер Квин.

— Сегодня утром Нора говорила с ним об этом. — Пэт была так расстроена, что не могла сидеть спокойно. — Джим все признал и тут же потребовал у нее денег. Нора умоляла его объяснить, что не так, но это только рассердило Джима. Эллери, я думаю, он повредился в уме!

— Это не ответ, — возразил Эллери. — В его поведении есть какая-то система, Пэтти. Если бы только Джим заговорил — но он этого не желает. Прошлой ночью Эд Хотчкис привез его домой на такси. Я ждал на крыльце — Нора пошла спать. Джим был здорово пьян. А когда я начал его расспрашивать… — Эллери пожал плечами, — он бросился на меня с кулаками. Пэт…

Девушка вздрогнула:

— Что?

— Джим закладывает драгоценности.

— Драгоценности? Чьи?

— Сегодня я следил за ним во время ленча, когда он вышел из банка. Джим зашел к Симпсону на площади и заложил, как мне показалось, брошь — камею с рубинами.

— Это брошь Норы! Тетя Табита подарила ей ее по окончании школы!

Эллери взял Пэт за руки.

— У Джима нет собственных денег, верно?

— Нет, кроме тех, что он зарабатывает. — Пэт сжала губы. — На днях папа говорил с ним о его работе. Джим пренебрегает ею. Вы ведь знаете папу — он кроток, как ягненок. Должно быть, это смущало его до крайности. Джим на него огрызнулся, а папа только заморгал и отошел. Вы заметили, как выглядит мама?

— Ошеломленной.

— Мама ни за что не признается, что в семье что-то не так, — даже мне. А Нора — тем более. Но весь город уже начал перешептываться — Эми Дюпре работает не хуже Геббельса! Я ненавижу их всех! Ненавижу Райтсвилл! Ненавижу Джима!..

Эллери пришлось обнять ее.

* * *

Нора готовилась ко Дню благодарения с отчаянием женщины, изо всех сил цепляющейся за свой мир, который стал к ней враждебен. У Уилси Галлимара приобрели две лучшие индейки, каштаны жарили в неимоверных количествах, из клюквы с Лысой горы выжимали сок, репа, тыквы и прочая снедь также нуждались в заботах и хлопотах с помощью Альберты Манаскас или без нее, а главное — требовали сосредоточенности. Покуда ее дом наполняли аппетитные запахи, Нора не принимала помощи ни от кого, кроме Альберты, — ни от Пэт, ни от Гермионы, ни даже от старой Луди, которая сердито ворчала, что «молодые воображалы думают, будто они все знают и умеют».