Книга Пластуны Его Величества - Алексей Волков

Вот только где они?

Местностью занимался Миша. Вернее, не занимался, а копировал набросанные по пути следования кроки, дабы составить хоть какую-то карту окрестностей. Работа показалась настолько срочной, что Кречетов даже снял студента с занятий. Цыганков этим фактом огорчился, а вот радости Михаила не было границ. После привычной свободы оказаться в роли новобранца – это даже не пытка, а что-то намного более страшное. Лучше уж покорпеть над листами бумаги, чем бесконечно разбирать и собирать винтовку, да еще под наблюдением строгого урядника.

В мечтах Миша видел себя неизменно ловким и умелым, но монотонно трудиться, чтобы стать таковым не умел. Он и на лекции частенько не ходил, подобно многим своим приятелям, хотя и пришел в институт по собственной воле за знаниями. В мечтах все предстает намного ярче, наяву же романтика оборачивается просто тяжелой работой.

Третьим среди корпящих над бумагами мужчин был, естественно, Мюллер. Профессор то торопливо что-то записывал, то надолго задумывался над чем-то, пока ведомым только ему.

Крики снаружи заставили пишущих отвлечься, вспомнить, что мир существует не только в наших мыслях, но и наяву.

Кречетов вздохнул. Судя по крикам, вернулся отряд Селаха, причем возвращение было явно безрадостным.

Полковник торопливо убрал записи и вышел во двор.

Он сразу убедился в своей правоте. Мстители входили и въезжали и входили в родное поселение, и ни один оптимист не назвал бы въезд триумфальным. Напротив. Ушедших в погоню было явно больше, чем вернувшихся из нее. На опытный взгляд Кречетова, на добрый десяток. И это не считая тех, кого везли перекинутыми через седла, или кто раненый ковылял сам. У самого Селаха на голове была намотана окровавленная тряпка и еще одна красовалась прямо поверх рукава порванного халата.

Мы похитителей догнали,

И трепку нам они задали.

Свой очередной стишок Бестужев произнес деланно-серьезным тоном, и на лице опального гвардейца было приличествующее случаю скорбное выражение. А вот стоящая рядом миловидная девушка, как знал Кречетов, дочь Селаха, переживала всерьез. Что не мешало ей порою вглядываться с интересом в своего соседа с попыткой понять его складную речь.

Очень уж они поглядывали друг на друга, местная черноглазая и черноволосая красавица и стройный эффектный офицер с небольшими усиками.

«Как бы не нарваться на неприятности по такому поводу», – машинально подумал Кречетов. Кто знает, какие здесь нравы в отношениях между мужчинами и женщинами? Пусть представительницы прекрасного пола ведут себя сравнительно вольно, не в пример многим жительницам Востока, но это ничего не доказывает. Когда же доказательства станут конкретными, может быть уже поздно.

Хорошо хоть, что прочие участники экспедиции держались плотной кучкой, и даже отец Александр стоял рядом со своей паствой, а не пытался нести слово Божье в отсталые массы язычников. Вернее, не умел пока говорить на их языке, а они не понимали русскую речь. Хороший миссионер просто обязан быть превосходным лингвистом. Как хороший путешественник. Или разведчик.

Селах остановился неподалеку от гостевого дома и заговорил с набежавшей толпой.

Как стало понятно, отряд преследователей нарвался на тщательно подготовленную засаду. Стрельба сменилась рубкой, причем все преимущества оказались на стороне хитчей. Пришлось спасаться бегством.

Ничего предосудительного в беспорядочном отступлении аборигены явно не видели. Их даже не смущало, что кто-то из отставших, а так же часть раненых попали в плен. А уж о том, чтобы забрать тела убитых, никто и не думал.

Или, думали? На некоторых конях явно лежали мертвые, если судить по поднявшемуся местами плачу.

– Наверное, те, кого кони вынесли, – прокомментировал урядник.

Само бегство он не осуждал, а вот то, что аборигены при этом бросили своих, в его глазах оправдания не имело. Тут уж старый принцип «Сам погибай, а товарища выручай» срабатывал на уровне инстинкта. В противном случае, кто придет на помощь тебе?

Недовольно хмыкнул Буйволов. Он вообще не понимал, как на своей земле можно попасть в засаду? Или аборигены были настолько самонадеянны, что двигались без дозоров?

– Отойдем в сторонку, – Кречетов кивнул обоим офицерам и Мюллеру.

Можно было говорить не таясь, все равно местные ничего не поймут, но привычка – дурная вещь. Все-то всем кажется, будто серьезный разговор возможен лишь при уединении. Даже если уединение – всего лишь несколько шагов от основной толпы.

– Не нравится мне этот воинственный бедлам, – произнес Кречетов. – Если здесь идет постоянная война всех со всеми, то далеко мы не уедем.

– Но двигаться надо! – возразил Мюллер. Он прошел в своих умозаключениях тот же путь, что и полковник и потому с уверенностью добавил. – Где-то должны быть более развитые страны. Мы же с вами находимся на окраине этого мира.

Разумеется, как всегда молчал Буйволов. Этот привык к чисто военной точности, а для нее не хватало данных.

– Не так все сложно, господа, – с некоторой легкомысленностью сообщил гвардеец. – Как мне сказали, есть Караванная Тропа, на которой любые нападения невозможны. Местное табу, которое соблюдается всеми племенами. Кстати, именно по ней мы ехали перед встречей с Кангаром.

– Что ж вы раньше молчали? – спросил Кречетов, но Бестужев лишь слегка пожал плечами, мол, не успел. – Ладно, надо выяснить с тропой поподробнее. Теперь конкретное. Господин поручик, перестаньте любезничать с местными барышнями. Только какого-нибудь глупого конфликта с хозяевами нам не хватало из-за ваших любовных дел!

Он сделал невольную паузу, и Бестужев немедленно воспользовался этим:

Нет! Не бурлила в жилах кровь!

Хоть с девой находился долго,

Меня влекла к ней не любовь,

А лишь святое чувство долга!

Кречетов едва не поперхнулся, однако мгновенно справился с собой и ехидным голосом осведомился:

– Когда же вы дочери хозяина задолжать успели?

Смутить завсегдатая петербургских салонов было нелегко. Кречетову, во всяком случае, этого сделать не удалось. Бестужев посмотрел на начальника невинным взглядом.

– Помилуйте, Андрей Владимирович! Дать она мне может, но не в долг же! Отдать это я ей не смогу! Но пока вы дружно формулировали вопросы на бумаге, я, жертвуя собственным отдыхом, искал на них ответы. А так как наши знакомые мужчины отправились в погоню, пришлось расспрашивать хозяйскую дочь. Руководствуясь исключительно чувством долга перед экспедицией.

Трое собеседников молча уставились на Бестужева, ожидая продолжения.

А Бестужев тянул паузу. Он даже сделал попытку картинно опереться на воздух, ибо ничего вещественного рядом, как назло, не было.

– Вы, например, знаете, что мейр – не титул, а должность? К тому же, выборная? – гвардеец понял: тянуть дальше не стоит. Можно дождаться начальственного рыка. А Бестужев не любил, когда на него повышают голос. Конфликтовать же с Кречетовым он в данный момент не смел. Еще помнил собственное обещание быть образцом дисциплинированности.